Всё еще живы

Затанна всегда умеет выбрать момент для эффектного появления — как истинная циркачка. Она возникает в дверях заброшенного автосервиса словно из ниоткуда — черно-белая тень в цилиндре, фраке и ослепительно белой рубашке, точно когда Найтвинг сначала до звезд в глазах получает по челюсти, а к его маске уже тянутся жадные руки наемников. Найтвинг вскидывается на своем стуле, к которому примотан накрепко. — Берегись! — заломленные за спинку стула руки тут же вспыхивают болью. Звук трех выстрелов сливается в один, и она как живая мишень — захочешь не промахнешься. Невольно он дергается. Особо прочные веревки больно врезаются в открытую предусмотрительно содранным до пояса костюмом кожу — даже с его гибкостью не выпутаться легко. На мгновение он правда верит, что после всего через что прошли уже вместе, может ее потерять здесь, так случайно, так глупо, боже — и это одно из самых черных мгновений в его жизни. На белой блузке не расплывается влажное алое пятно, красивое лицо не превращается в развороченное крупным калибром месиво. Пули проходят сквозь нее насквозь. В наступившей тишине клон исчезает с едва слышным звуком, словно лопается мыльный пузырь. Звенящий металлом голос Затанны — уже настоящей, живой, слава богу, — доносится откуда-то сверху, с открытой галереи. — Связать. — на автомате разворачивает Найтвинг ее заклинание. Серебристое мерцание из ее волшебной палочки струится, превращаясь в веревки. Мгновение — и все трое наемников, под которых его подставил агент-информатор, оказавшийся двойным, зависают в воздухе, за ноги вздернутые на балках перекрытия. Лица у них краснеют, глаза вытаращиваются из орбит в напряжении, но из предусмотрительно заткнутых ртов не доносится ни звука. С тех пор как с Юной Лигой для них обоих покончено, им нечасто доводится работать вместе — быть может поэтому он успел забыть, что его Зи и такой бывает. По железной лестнице она неспешно спускается вниз, взгляд у нее настороженный и внимательный. Черный цилиндр, бесконечно длинные, стройные ноги в колготках в сетку. Пышная, упругая грудь в откровенном вырезе блузки мягко покачивается в такт шагам. Даже сейчас, с ноющей челюстью, с синяками и ссадинами и за шаг до серьезных проблем он не может не заводиться от одного взгляда на нее. Сплюнув кровь из разбитой губы, Найтвинг смеется. — Срываешь мне операцию, красавица. Высокие, острые шпильки ее туфель звонко стучат по бетонному полу, когда она подходит ближе. — Только скажи — я освобожу их и позволю продолжить. — чуть насмешливо приподняв бровь, Затанна крутит свою палочку в пальцах, и это гипнотизирует его словно маятник. — Лучше меня освободи, и закончим все тут побыстрее. — выдыхает он сквозь зубы, молча признавая, что все пошло не совсем по плану. Иначе бы не торчал бы он сейчас посреди брошенного сервиса, полуголый и привязанный к стулу как дилетант. Влипать ему не впервой и в более худшие передряги, и скорее всего он выпутался бы, как всегда выпутывался из любого дерьма. А может и нет. Смерть всегда у них за плечом, дышит в затылок привычно и уже незаметно. Но сейчас ее ледяное дыхание кажется Найтвингу почти ощутимым. Очень внимательно Затанна разглядывает следы от веревки у него под грудью и выломленные плечи. Кончиком пальца осторожно обводит яркие полосы ссадин на гладкой коже, ведет ниже по напряженному, твердому животу. Прикосновение перчатки щекочет кожу, на безупречно белом бархате остаются следы крови, пыли и пота. Найтвинг невольно жмурится, когда так же невесомо она обводит контур его, слава богу, так и несодранной с лица маски. — Это все? — с загадочной улыбкой кивает она на тела под потолком. Найтвинг кивает. — Насколько я понимаю. Носком лакированной туфли она упирается вдруг в сидение стула между его ног и слегка толкает, на пару мгновений заставляя Найтвинга балансировать на двух ножках. А со связанными руками это ой как непросто. Ее язык вдруг касается свежей ссадины в углу его рта — и болью, и удовольствием, когда она зализывает ранку. А потом губы в темно-бордовой, словно запекшаяся кровь помаде приближаются к его уху. — А вот мне, пожалуй, здесь даже нравится. — тихо мурлыкает Затанна, наклоняясь так, что лицом он почти утыкается в ее шикарное декольте. — Даже уходить не хочется. Невольно Найтвинг сглатывает слюну, и замечая движение его горла, она улыбается торжествующе. Как будто не помнит, что прямо надо ними сейчас болтается трое преступников в розыске, и полиция может примчаться с минуты на минуту. Взгляд у нее бесстыжий и жаркий как сам грех, и туго натянутая ткань блузки на груди вздрагивает все чаще в такт ударам сердца. С немного жутковатым звуком закрываются на замки железные двери. — Думаю, это не очень хорошая идея. — говорит он негромко, пытаясь думать холодной головой. Но это чертовски сложно, если стоит так, что технологичный материал костюма вот-вот порвется в паху. Когда Затанна усаживается сверху, становится только хуже. — Может не надо, Зи?.. — с трудом выдавливает он из себя. — Ну серьезно… Это непрофессионально, в конце концов. — Не верю, что слышу это от тебя. — запускает она руку ему в волосы, ласкающе пропускает пряди сквозь пальцы. — Мистер «давай сделаем это на еже, на спине единорога и на соседском балконе». Ты же понимаешь, что просто не оставил мне выбора? Из упрямства Найтвинг напрягается всем телом, отчего веревки снова больно впиваются в кожу, а на руках проступает рисунок крепких мышц и вен. — Скоро здесь будет полиция. — Значит, не будем терять время зря. Не бойся, птичка. — смеется Затанна. Лбом она прижимается к его влажному лбу, сдвигая свой цилиндр на затылок, прижимается требовательными губами к его рту, затыкая невнятные уже возражения. — Больно больше не будет. Будет приятно, обещаю. Не размениваясь больше по мелочам, она невозмутимо стаскивает с него костюм до колен — о да, она отлично знает что и как расстегивается. Следом на бетонном полу остаются ее туфли, колготки, шортики. Расстегнув пуговицы блузки, Затанна закидывает руки за голову и сладко тянется, позволяя все рассмотреть получше — очертания груди, едва прикрытой тонкой тканью, молочно-белую кожу бедер, тонкий изгиб талии. Не хватает только перекрестного света софитов. О да, беззвучно смеется он про себя, это Зи. — Ну же, — шепчет она, нанизываясь на него своим горячим, гибким телом, цепляется острыми ногтями за его и так ноющие плечи. Задевает затянутой в тонкое кружево бюстгальтера грудью его веревки, и еще свежие ссадины на его коже снова горят. — Скажи мне «нет». Скажи, что не хочешь… Дыхание у него выбивает — такая она еще тесная и узкая. Найтвинг откидывает назад стремительно тяжелеющую голову, послушно подставляет ей горло под поцелуи, похожие на укусы. Темный потолок с перекрестьями балок кружится перед ним, пока он не натыкается взглядом на крепко спеленутые ее магией тела. Рты у них крепко заткнуты, а глаза — открыты. И господи, сейчас они глядят на него с такой ненавистью, с какой даже не били. То была просто работа наемников, обычный заказ, пусть и на сумму в много нулей — а это… Что-то черное и мужское, похожее на злобу, зависть и ненависть одновременно. Кажется, сейчас они ненавидят его больше чем подвесившую их женщину — потому что она слишком хороша, чтобы испытывать к ней что-то кроме мучительного желания. Взгляд жгут его кожу как едкая кислота. Возможно, кому-то стало бы не по себе, но Найтвинга только сильнее кроет опасной смесью адреналина и удовольствия. С каждым ее движением, резким и размашистым, от которых стул под ними опасно поскрипывает, по телу разливаются волны обжигающего жара. В жаре этом плавится и тает даже ноющая боль в руках и плечах. Все плавится и тает. Целый мир вдруг сужается для него до одной-единственной женщины. До ее сияющих глаз, нежных губ, горячего податливого тела — и до ее любви. Внезапное осознание захлестывает его словно тропическим штормом: они влюблены, молоды, они счастливы, черт возьми, потому что все еще есть друг у друга. И живы. Все еще живы. Не плевать ли на все остальное? — Ну так что, — двумя пальцами Затанна подцепляет его за подбородок и смотрит в глаза. — Все еще «нет», милый? Вытянувшись до хруста в суставах, Найтвинг находит разбитыми губами ее губы, размазывая остатки помады. — Господи, да когда я мог сказать тебе «нет». — смеется он громко и безмятежно. — Даже когда полицейские будут выносить эти чертовы двери, я буду просить тебя только не останавливаться. Они смеются и целуются, а потом Затанна снова начинает двигаться, и на выдохах он с вдохновением делится с пространством своими впечатлениями и ощущениями. Правда в основном это звучит как «черт возьми да» и «еще», и стоны во весь голос, эхом отражающиеся от металлической крыши. Когда подъехавшие копы реально начинают ломать металлические двери под вой сирен, Затанна все еще сидит на нем, напряженно выгнувшись в спине и упираясь в бетонный пол носочками босых ступней. Затхлый и сырой воздух густо пропитан запахом секса. Теряясь в остатках эйфории, Найтвинг разглядывает ее раскрасневшееся лицо с размазанной возле губ помадой, расслаблено думая какая же она красивая, его волшебная девочка. Буквально в последний момент она все же подрывается, сгребает шмотки и взмахом руки отправляет его в портал вместе со стулом, сама неизящно вываливаясь следом. Они выпадают из ее портала где-то в безлюдном, темном переулке неподалеку, и единственное, что радует Найтвинга — проклятый стул под ним, не выдерживает и разваливается с треском. Наконец-то он разминает затекшие руки, пока Затанна неуверенно пытается наколдовать им какую-нибудь гражданскую одежду и привести себя в порядок. Когда Дик Грейсон и Затанна Затара невозмутимо проходят мимо полицейского ограждения и вливаются в толпу зевак, их старых знакомцев выводят из здания в наручниках. Затыкающее заклинание все еще действует, и с огненно-красными, мокрыми от пота лицами все трое молчат, задыхаясь от ненависти. Дик тихо фыркает себе под нос, в свете фар полицейской машины заметив на штанах у одного влажное пятно в паху. — У полиции, должно быть, возникнет немало вопросов. — Так много вопросов, так мало ответов… — лукаво прищуривает глаза Затанна и нашептывает что-то вполголоса. Прислушиваясь, Дик успевает уловить только перевернутое «забыть» и потом еще «признать». На мгновение задержанные в руках полицейских вздрагивают, взгляды их тускнеют и делаются бессмысленно пустыми, но почти сразу же вновь возвращаются к жизни. Будь сегодня Дик по ту сторону полицейского ограждения, едва ли ему удалось уловить эту долю секунды. Но он еще помнит жгучую ненависть-зависть в их вытаращенных глазах. — Жестокая девочка Зи. — берет он ее под руку, и внезапная мысль вдруг догоняет его с опозданием. — Ты что, специально заставила их смотреть? Боже, Зи… Затанна раскрывает свои невинно-голубые как незабудки глаза шире. — Я просто забыла про них. — ведет она плечом, кончиком языка облизывает чуть припухшие губы, и его снова окатывает колючей волной адреналинового жара. - И они тоже про нас забудут. Хрипловато Дик шепчет ей на ухо. — Ты сумасшедшая. — и еще внезапно для себя самого отчетливо думает «я люблю тебя», но вслух говорит лишь. — И мы все еще живы, Зи. Тихим эхом Затанна кивает ему в ответ и улыбается. — И мы все еще живы.