Белый дым, черные утки

Зазвенел звонок. Я прекрасно знал, кто звонит, но все же спокойно открыл дверь. - Генрих Шнайдер, вы арестованы за преступления против человечества! - прокаркал один из двух полицейских в шлеме-визоре. - Вас ожидает автомобиль внизу. Прошу не оказывать сопротивления, потому что оно в любом случае окажется бесполезным. Я послушно кивнул и пошел за полисменами. Я не имел ни малейшего шанса на побег: в кобуре у каждого лежало по пистолету, а около рукавов болтались электрошокеры. Только в боевиках Главный Герой расшвыривает полицейских и удирает, в реальности же такого нет. Особенно если арестованный знает, что он поступил правильно. Спустившись по эскалатору, мы оказались на улице. Было темно, казалось, все утонуло в сером тумане. Собственно, так и было. Это смог окутал землю и затмил солнце, превратив его в тусклое пятно, желтовато-белый островок посреди грязного серо-свинцового моря. Власти сообщают, что так уже два века, убирают все файлы из Интернета и всячески затыкают рот пенсионерам... Но мой дед - бедный старик с задумчивыми глазами, два года назад убитый в подворотне шпаной ради пары евро, - рассказывал, что еще семьдесят лет назад люди с радостью любовались огромным куполом голубого неба, свободным от ядовитых туч и дыма. Жаль, что никому из смертных уже не дано его увидеть... - Садитесь! - приказал офицер, даже не надевая на меня холодные кольца наручников. Я знал, что не смогу бежать, и мешком ввалился в салон автомобиля. В салоне было еще темнее и пахло чем-то приторно-сладким. Хотелось спать, но я не мог позволить этого, находясь в полицейской машине. - Поехали! И автомобиль рванул с места. Он летел на скорости в сто километров в час, но мои глаза все же успевали выхватывать из густого ядовитого тумана исполинские рекламные щиты. "Аэромобиль «Винд»" - самый быстрый быстрый вид транспорта на планете! - орала одна реклама. - Всего за 45667 евро!" "Зубная паста «Бриллиант»! - в ответ вопил другой щит. - Ваши зубы засверкают!" "Не слушай никого! Купи пищевые концентраты фирмы «Юпитер»! Не пожалеешь!" - истерически визжала третья, наименее яркая реклама. Глядя на яркие буквы, я печально вздохнул. Знают ли люди, что "Винд" работает на адской смеси горячего, которая отравляет воздух и самого покупателя каждый час поездки? А читал ли кто-нибудь, что "Бриллиант" содержит убийственную дозу алюминия и висмута? А что пищевые концентраты делаются с добавлением такой разнообразной дряни, что перечисление заняло бы годы? Казалось, один я задумывался над этим. Я, и несколько ныне мертвых дорогих мне людей. - Офицер, сколько по-вашему мне дадут? - спросил я, вспоминая своих единомышленников и Последний бой. - Сколько вам дадут? Да не меньше сотни лет! - ответил офицер, бережно принимая из рук сержанта бумажный стаканчик, над которым вился пар. - Или двух сотен. Вы убили пятьдесят человек, защищая птичек и цветочки. - Не совсем так, - поправил я. Этого категорически нельзя делать обычным преступникам, но поскольку я "вечный зэк", страж закона позволял и такую наглость. - Еще вы защищали последнюю популяцию черт-знает-сколько-палых ленивцев, - вспомнил сержант, попивая свой напиток и кутаясь в шинель. - Не угостите? - спросил я, косясь на стаканчик, где, судя по запаху, булькало подогретое химическое пиво. Ненавижу эту гадость, к тому же, еще и подогретую, но выпить пару глотков лучше, чем мерзнуть в неотопляемой машине. - Спасибо! - я взял еще один стаканчик и мигом проглотил всю жидкость. Сквозь сухой туннель горла прошелся горячий химический поезд, а затем взорвался дефолиант-бомбой в желудке. По телу мгновенно расползалась жара. - А вы знаете, что производство этого напитка серьезно вредит экологии? - передразнил полицейский. - Прекрасно знаю. - Я медленно скомкал стаканчик. - И еще я знаю то, что я и еще двадцать четыре эколога пытались спасти не просто пару ленивцев, а тысячу гектаров тропического амазонского леса. Последние тысячу гектаров. - И вот чем это кончилось! - триумфально взмахнул стаканчиком офицер. - Ваша банда перестреляла пятьдесят бразильских военнослужащих, вас истребили всех кроме одного, а ваш лес превратили в корм для камина. Вы просто... - Выжил еще один эколог. - ?! - Николай Никифорович Буряга. Живет в Украине, в данный момент скрывается в небольшом селе под названием Троицкое. Полицейские удивленно переглянулись. - Вы так легко сдаете товарищей? - поразился сержант. - А почему бы и нет? Наша группа (или банда, как вы выразились) - всего лишь отступившее море, настоящее цунами же только начинается. Мы живем в 22 веке. Веке уничтожения Земли. Веке гибели человечества. Веке Вечного парадокса. - О чем это вы? - А вы разве не слышали? - лениво спросил я. - Человечество выживает за счет потребления ресурсов природы, но исчерпывая все ресурсы - погибаем. Что случилось с Землей наглядно показывалось в книге 2098 года "Космическая одиссея Альберта Вольфштейна". - Я не интересуюсь фантастикой, - отрезал полисмен. - Но незнание закона не освобождает от ответственности. Ведь так, офицер? - Во всяком случае, я свою жизнь еще проживу, - сержант допил последний стаканчик и скомкал его в руке. - Слова эгоиста. - Не эгоиста, а практика. Почему бы и не пожить на всю катушку сегодня, чем дать это время каким-то там потомкам завтра? Жизнь-то всего одна. - Как хотите! - презрительно бросил я и снова повернулся к окну. Мы проезжали через умирающие кварталы. То есть через трущобы. Во что превратился некогда могущественный Берлин?! Повсюду лишь мусор, небоскребы, бомжи и дорогие аэромобили... Где парки с живописными фонтанами? Куда исчезли села с реками и горами? Почему на иллюстрациях запрещено показывать природу? Да просто потому, что все это люди истребили, съели в пищевых концентратах, сожгли в двигателях, а пепел добавили в зубные пасты - чтоб лучше блестело то, что глупые люди так часто обнажают в своих омерзительных белых улыбках. Когда-то я тоже улыбался. До того, как совершил Последние Три преступления. Первое преступление я совершил перед своими товарищами: бесстыдно удрал с поля боя, и смог добраться до замаскированного диска-транспортера, который мгновенно перебросил меня в Берлин. Телепортер сбоил, и я боялся, что при сверхсветовом броске какая-то часть моих частиц потеряется, но чудом оказался цел. Теперь же мне оставалось лишь мрачно смотреть на прошлого себя - презренного труса-предателя, и упрекать Судьбу, за то, что тогда не был убит прямо там, в глухих бразильских джунглях среди крови и дыма. ....Второе преступление я совершил перед всей планетой: то что, всего семь лет назад пел аллилую той отраве, которая сейчас красуется на всех рекламных плакатах. Рекламное агентство, в котором я работал до того, как попал к повстанцам-экологам, давало неплохие деньги, а сюжеты для реклам я сочинял прекрасно. Даже не знаю, сколько людей я отправил на тот свет, прежде чем мои товарищи открыли мне глаза на суть происходящего и забрали к себе - под маленькое серое крыло Братства. Братства, которое я потом предал. ...Третье же преступление, самое страшное я совершил перед матерями тех солдат, которые по приказу командира, но не совести, кинулись в бой: двенадцать из пятидесяти убитых погибли от моих пуль. Двенадцать молодых ребят, еще совсем мальчишек, слепо верящих командиру, гипноучебникам и отвратительной рекламе - той самой, что когда-то творили мои руки... Больше не перед кем я не виновен. Моя совесть грязная, как атмосфера и вода нашей планеты, но это лучше, чем быть "святым" - загипнотизированным рекламой зомби, который убивает все живое на планете, сам не зная и не понимая того. - Приехали! - сообщил сержант. Машина, управляемая автопилотом, стала. Я вышел и оказался прямо перед огромными серыми воротами тюрьмы-завода, так напоминающими вход в нацистский лагерь смерти. Это была КООП - колония особо опасных преступников. Именно их вылавливают и направляют именно сюда, а затем держат в сырых камерах до судового процесса. А затем снова помещают в камеры до конца жизни. - Помолитесь Богу, поможет! - иронично посоветовал офицер. - Я атеист! - отозвался я, но все же взглянул на серое, как кусок сырого свинца небо. Я, одинокий и ничтожный, так и не увидел там каких-либо знаков, кроме огромной бетонной трубы. Из жерла этого вулкана валил едкий белый дым, а над ним тихо пролетали последние черные утки.