Жучок

       — Мамочка, смотри!        Элайза смотрит на Филипа. Ее сыну уже четыре года. И все также, когда она смотрит на него, ее сердце бьется чаще, а губы расплываются в улыбке.        Обычно, когда Филип хотел что-то показать маме, он бежал так, словно это было последнее, что он мог сделать, и он должен сделать это любой ценой. Но в этот раз, он шёл медленно, смотря под ноги.        — Покажи, — сказал Элайза, когда Филип подошёл к скамье. Она взяла его за ручки, где оказалась божья коровка. Скайлер улыбнулась. Боже, как же она любила своего сына. — Какая красавица.        — Ага, — очарованно прошептал Филип, рассматривая букашку. — Как ты думаешь, папе она понравится? — вскинул он голову, что все его кудряшки заплясали.        Элайза прикрыла глаза и выдохнула. Александр не выходил из комнаты уже четвёртый день. А Филип не видел его уже вторую неделю. И как всегда, у неё была только одна и очень болезненная отговорка, чтобы он не мешал ему.        — Обязательно, — поправила челку Филипа, оставляя руку на щеке. — Мы обязательно ему расскажем, но сейчас папе нужно работать.        Огонь в глазах Филипа погас. Улыбка медленно сходила на нет, а голова опускалась вниз. Он глядел на божью коровку, которая все ещё сидела на его пальчике.        — Хорошо, — сказал он и так же медленно отошел от мамы.        Элайзе это разбивало сердце уже вторую неделю. Филип обожал отца, жить без него не мог. А тот даже не интересуется делами сына. Но, что делать, Александр сражается за будущее Соединённых Штатов. Хоть теперь уже не на поле битвы, а в собственном кабинете.        Филип развернулся и посмотрел на маму, которая сидела и задумчиво глядела на цветы, которые росли вокруг скамьи. Филип скучает по папе. А так же хочется показать этого жучка. И так как Филип — сын своего отца, то он дойдёт до конца.        Медленно, чтобы не спугнуть божью корову, он идёт в сторону дома и, оглядываясь на маму, проскальзывает внутрь.        Филип собирается сделать что-то очень рискованное, и даже в своём юном возрасте понимает, что маме это не понравится, но... Филип уже даже забыл, как выглядит отец! Храбро поднимая подбородок, что все кудряшки на его голове забавно дёрнулись, а челка прикрыла глаза, Филип поднимается по лестнице.        На втором этаже он идёт в противоположную, от своей комнаты, сторону. В этой части было намного темнее, потому что тут совсем не было окон, не то что там, где комната Филипа, там по-крайней мере было окно с маленьким диванчиком, на котором Филипу иногда читала книги мама.        Филип аккуратно, открыл дверь, заглядывая внутрь. Здесь было очень темно и лишь маленькая свечка на столе давала свет.        Окончательно зайдя внутрь, Филип закрыл за собой дверь. Он непрерывно смотрел на отца, который до сих пор не заметил нахождения здесь его сына. И только скрип пера и взволнованные тихие вздохи Филипа прерывали тишину в комнате.        Вздохнув, Филип пошёл в сторону отца. Но неожиданно пол скрипнул.        Александр резко развернулся, выглядя испугано. Элайза приходила к нему во время обеда и перед сном. Но обед уже был, а время сна ещё не настало. И когда Александр понял, кто перед ним стоит, он, чуть покраснев, расслабился.        Ха-ха, он испугался собственного четырехлетнего сына.        — Сынок?        Александр поднял руки, подзывая к себе Филипа. Тот улыбнулся, подошёл к папе и сел к нему на колени, все также в руках держа божью коровку.        — Смотри, — Филип протянул руки папе, и тот, в точности как Элайза, взялся за них, раскрывая. Маленькая божья коровка.        Александр забыл, какого это быть отцом. Эти две недели пролетели слишком быстро. И то что прошло две недели Александр понял только сейчас, когда Филип обнял его за шею, всхлипнув.        — Эй, — обнял Александр Филипа. — Все хорошо, солнышко.        Александр сам почти плакал. Он только что осознал, как же он скучал по сыну. По его кудряшкам, карим глазам, его веснушкам, его улыбке. И всхлипы совсем не радовали его. Это разбивало его сердце, показывая, каким же он был идиотом.        — Александр! Черт возьми, Александр, Филип, он...        В комнату вылетела взволнованная Элайза. Она обнаружила пропажу сына, почти сразу как только он ушёл, и, обыскав весь чертов дом и сад, решила сказать об этом мужу. Но когда она обнаружила их, обнимающихся и всхлипывающих, у самой Элайзы навернулись слезы и, прижав ко рту руки, улыбнулась.        Филип и Александр взглянули на неё одинаково виновато. Филип чувствовал себя виноватым за то, что нарушил правила, а Александр за то, что его не было рядом с семьей.        Затем они одновременно взглянули друг на друга и, улыбаясь, встали со стула. Александр потрепал сына по кудряшкам, и, не отпуская его, подошёл к Элайзе, целуя ее в щеку.        — Я идиот, — прошептал он, обнимая жену, которая прижала руки к щекам сына и мужа, всхлипнула и кивнула, хихикая.        За городом было тихо...        На улице были серые облака, сильный ветер.        Александр стоит у могилы. На глазах слезы. Он из-за всех сил старается не закричать во весь голос так, чтобы прервать тишину. Он был на грани истерики.        Филипа нет рядом с ним уже месяц. И не прошло ни дня, когда Александр не вспоминал сына. А Элайза... ему остаётся только молиться, чтобы она смогла пережить это.        Александр чувствовал, что сделал недостаточно. Его сын был самым важным, что было в его жизни. Он отдал бы все на свете, просто чтобы увидеть и обнять в последний раз.        Но маленькая деталь прерывает его размышления.        Маленькая божья коровка.        Александр помнит тот день, как-будто он был только вчера.        Трясущимися руками, он подхватывает ее и просто смотрит. Новый поток слез начинает литься из глаз Александра.        Каким же он был идиотом.