Excommunication is the new black

      В обычной ситуации Джон был бы в восторге от возможности увидеть кого-то из своей семьи — особенно учитывая, что он застрял на вражеской территории и окружён людьми, которые хотят его смерти. Но если Вера заберёт Бёрка или, что ещё хуже, заберёт Джона — это испортит все его планы. Ему нужно иметь доступ к Салаге, шерифу и Бёрку, чтобы он мог манипулировать ими, уговаривая и подталкивая в нужном направлении — и особенно ему нужен помощник шерифа. Нельзя позволить Вере всё испортить, иначе его никогда не простят.       Бёрк смотрит в одну точку застывшим взглядом. Джон медленно и осторожно подходит к зеркалам, кладёт губку в раковину и быстро смывает химикаты с рук, не отрывая глаз от маршала.       Бёрк разворачивается к двери и делает шаг. Он не похож на Ангела — с координацией всё в порядке, хоть он и чуть более заторможенный, чем обычно. Если бы не молчание и молочно-белые радужки, Джон бы не догадался, что что-то не так.       Он быстро вытирает руки об толстовку и хватает метлу, стоящую у стены. Даже ужасное оружие лучше, чем вообще никакого. Он очень надеется, что ему не придётся драться с Бёрком — тот должен оказаться серьёзным противником, учитывая, что он — американский федеральный маршал. Вера никогда не причинила бы вреда самому Джону — другие братья бы не допустили — поэтому ей постоянно приходилось игнорировать его саркастические комментарии. Но сейчас Иосиф злится, Иаков мёртв на самом деле, а Джон — предположительно…       Что бы там ни задумала Вера, дело может принять худший оборот в кратчайшие сроки. Ему нужно быть рядом с Бёрком, чтобы попытаться помешать планам Веры и при этом выйти сухим из воды. Или из Блажи — в зависимости от обстоятельств. Пока Сопротивление держится, пока шериф, его помощник и маршал живы, план ещё может сработать. — Это не по-настоящему, — предупреждает он маршала на случай, если до него всё ещё можно достучаться сквозь завесу Блажи. — Что бы Вера тебе ни показывала, это ложь.       Бёрк не реагирует, словно не слышит и не понимает, что ему говорят, и просто выходит из душевых. Чёрт. Джон плетётся за маршалом по извилистым коридорам, чтобы в итоге оказаться в командном центре.       В котором никого нет. Обычно здесь торчит целая толпа. А теперь… Недоеденный сэндвич возле рации. Нетронутая чашка кофе на столе. Частично решённый кроссворд на стуле. Они убегали в спешке. Джон приглядывается к окну в помещение охраны: там кто-то сгорбился над пультом управления.       Джон уже где-то видел этого пожилого мужчину в поношенном костюме.       Он моргает. Мэр Минклер? Мэр всё это время был здесь, в тюрьме?       На фоне слышен шум, почти скрытый тишиной командного центра. Приглушённые крики. Треск и грохот. Стрельба. Гораздо громче, чем раньше. Снаружи что-то происходит.       Бёрк пересекает помещение, задевая ногой один из столов. Сейчас он движется быстрее — будто у него есть задание, — и идёт к двери, ведущей в лазарет и помещение охраны.       Джон судорожно оглядывается в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь: никакого нормального оружия вокруг нет, поэтому он меняет метлу на алюминиевую биту, которая лежит на одной из коек в камере-спальне. Когда он поворачивается, Бёрк уже возле двери, а шум снаружи стал громче. В воздухе плывёт звенящая музыка — похоже, Вера спустила с цепи своих Ангелов.       Вот дерьмо. Что бы ни происходило, всё разворачивается слишком быстро.       Джон ругается и бежит вслед за маршалом, который заходит в помещение охраны.       Мэр неотрывно смотрит на экраны и суматошно выкрикивает сведения о противнике в микрофон. Он тоже подвергся воздействию Блажи, но не так сильно, как маршал. Его радужки глаз тоже бледные, хоть и не дотягивают до молочно-белых у маршала и самого Джона. Минклеру явно сложно выполнять свою задачу и рассказывать остальным о численности и передвижениях противника — отчасти потому, что все остальные члены Сопротивления тоже получили огромную дозу Блажи. Их действия хаотичны и несогласованны, они явно галлюцинируют. — Они обходят с тыла! Фронт — это просто отвлечение! — кричит Минклер. — Нет, там нет никаких бабочек!.. Стой!.. Джордж, я сказал, грузовик слева от тебя, слева!..       И тут Бёрк оттаскивает его от пульта управления. — Видишь, что ты наделал… — бормочет маршал, толкая Вёрджила к столу. Минклер неловко падает на пол, ударяясь головой, и изо всех сил пытается встать. — Ты что творишь? — восклицает Джон, покрепче сжимая биту. Что Вера ему показывает? — Он же один из ваших!       Бёрк не отвечает, щёлкая тумблерами на пульте управления. Слабый скрип — и на камерах видно, как открываются тюремные ворота. Нехорошо.       Минклер встаёт, пошатываясь, делает несколько неуверенных шагов вперёд и хватает Бёрка за плечи, пытаясь оттащить его. Бёрк тут же разворачивается, замахивается ножом — чёрт возьми, где он его взял?! — и резко вонзает его мэру в грудь. Минклер сгибается от боли и тут же маршал достаёт нож и снова бьёт его — теперь уже в плечо. Он напрягается, чтобы снова вытащить нож, но тут Джон, не до конца осознавая, что именно делает, со всей силы бьёт маршала по затылку битой.       Бёрк оседает на пол, утягивая за собой всё ещё отбивающегося Минклера.       Джон бросает взгляд на пульт управления — слишком поздно пытаться закрыть ворота, последователи Веры уже внутри. Поворачивается к Минклеру, который в шоке пытается зажать окровавленную грудь руками. — Не волнуйтесь, — Джон говорит гораздо увереннее, чем чувствует себя в данный момент, — всё будет в порядке.       Как по команде, оглушающий грохот, крики и тяжёлые шаги раздаются в коридоре. Последователи Веры здесь.       Джон снимает толстовку, сворачивает и прижимает к открытой ране на груди Минклера, аккуратно пытаясь не задеть торчащий из плеча нож. Минклер кривится от боли, но помогает прижать ткань покрепче. Каждый его вдох сопровождается слабым хрипом.       Джону не то чтобы нравится Вёрджил — напротив, мэр Минклер принадлежит к тому самому типу покорных и бесхребетных людей, которых он презирает. За прошедшие годы он виделся с мэром бессчётное количество раз, каждый из которых был торжеством неукоснительного следования правилам социального этикета и вежливости, и заканчивался для Джона кислым привкусом во рту — и из-за отсутствия какого-либо прогресса в переговорах, и из-за дешёвого кофе, которым Минклер его поил. Мэр, в лучшем случае, — просто упёртый бюрократ. Но даже если он — раздражающий, трясущийся, бесполезный тюфяк, то это не означает, что он заслуживает смерти. Кроме того, Джон не сможет спасти душу Минклера, если тот умрёт.       Дверь распахивается и через неё залетают двое последователей Веры. Один тут же приседает проверять пульс Бёрка. Другой идёт к пульту управления и начинает раздавать указания остальным верующим насчёт оставшихся членов Сопротивления. Никто не удостаивает Джона даже взглядом. — Нужен врач, — говорит Джон. — его ранили.       Ответа нет. — Вы меня слышали? Я сказал, что здесь нужен врач, — отрывисто бросает он. — Где доктор Линдси?       Ответа снова нет. Тот, кто проверял состояние Бёрка, удовлетворённо кивает и достаёт моток верёвки, чтобы связать маршалу руки за спиной. — Эй! — Джон повышает голос до крика. — Я ваш Вестник! И я задал вопрос!       Верующий возле пульта отвлекается и поворачивается к своему напарнику. — Слушай, чувствуешь, прохладно тут? — Ага, — отвечает второй, — может, здесь водятся призраки.       Да что они делают? Вера что, приказала своим последователям игнорировать распоряжения всех, кроме неё самой? Какой смысл, если Иаков и он сам предположительно мертвы? — Отлично! Не хочешь помогать? Хотя бы прижми ему рану, пока я буду искать того, кто захочет, — шипит Джон сквозь сжатые зубы. Кровь Минклера медленно и непрерывно пропитывает ткань, а его дыхание затрудняется, наполняясь влажными хрипами. Мужчина, связывающий Бёрка проверяет только что завязанные узлы и, довольный результатом, встаёт: — Пойду помогу собрать остальных грешников. — Хорошо, — отвечает второй и снова наклоняется к микрофону. — Похоже, шериф ещё сопротивляется. Ещё одна доза Блажи поможет ему. Он на южной стене, похоже… о, да. Есть. Отличная работа. — Перестаньте меня игнорировать! — требует Сид. Горячая кровь Минклера на руках и тихое прерывистое дыхание постоянно напоминают, как далеки они от любой врачебной помощи — в округе Хоуп нет больниц, все местные врачи состоят во Вратах Эдема, а те, кто клялись в верности Джону и его семье, игнорируют его. — В… лазарете… — хрипит Вёрджил, которому явно очень сложно говорить. Похоже, нож задел лёгкое. Чёрт. Это было бы очень плохо.       Доктор Линдси должен быть в лазарете. Джон бросает взгляд на пульт управления — верующий всё ещё стоит там, направляя остальных. — Идти сможете? — по крайней мере, если они все запрограммированы его игнорировать, то, возможно, не будут ему мешать, что бы он ни делал. Джон надеется на это.       Минклер кивает и его лицо искажается болью, но он заставляет себя встать, хватаясь одной рукой за плечо Джона. Он дышит слишком тяжело, надсадно, слишком влажно. Джон старается удержать Минклера, как может — мэр довольно грузный, но у него хотя бы хватает сил передвигать ноги. Из коридора доносятся крики и вопли, так что они идут назад, в другую дверь — и, как Джон и предполагал, мужчина возле консоли не обращает на них внимания. Хорошо.       Запертая в лазарет дверь заставляет Джона выругаться и начать стучать в со всей силы.       Никто не отвечает. Минклер смотрит на Джона, приваливается к стене и снова указывает на дверь. Тот кивает и стучит так яростно, что кулаки на мгновение немеют. — Эй ты, доктор на пол-ставки! Линдси! Я знаю, что ты там! Впусти меня!       Ответа всё ещё нет.       Вёрджил смотрит на Джона с нескрываемым разочарованием, делает глубокий вдох и зовёт тонким пронзительным голосом: — Мне нужна помощь… Пожалуйста…       Проходит секунда, две. — Надо попробовать другую дверь, — успевает сказать Джон, прежде чем слышится голос доктора Линдси. — Вы одни? — Да, — отвечает Минклер и начинает пугающе влажно кашлять. — Тут только… только мы… — Чёрт, — бормочет Джон. Вот это очень, очень плохой знак. Он сильнее прижимает ткань к ране Вёрджила и перекидывает его руку через плечо, пока Линдси открывает дверь. Доктор тоже попал под воздействие Блажи — глаза немного побледнели и он слишком долго возится с тяжёлой металлической дверью. — О, Боже, — шокировано шепчет доктор. Да, должно быть, у них тот ещё видок: Минклер при смерти, а Джон весь в его крови. — Заходите. Вот сюда, на кровать. Я посмотрю. Что произошло? — Бёрк, — хрипит Минклер. — Я говорил вам, ему нельзя доверять, — добавляет Джон, опуская мэра на указанную Линдси кровать, пока доктор запирает за ними дверь. — Это он спланировал нападение? — Нет, не думаю, — отвечает Джон. — Он просто внезапно стал странно себя вести. Это Вера, она у него в голове и, похоже, решила, что сейчас самое время нанести удар. — Ладно… — доктор рассматривает окровавленное туловище Минклера, натягивая перчатки. — Только две колотые раны, так? С вами всё будет в порядке. Обещаю.       Минклер кивает, корчась от боли, когда доктор убирает пропитанную кровью ткань и ощупывает рану. В коридоре слышна какая-то возня и Джон тут же бросается к двери, пытаясь рассмотреть происходящее через стекло.       Люди Веры тащат оставшихся членов Сопротивления, по-видимому, чтобы запереть их в камерах, пока верующие укрепляют захваченную тюрьму. И Вера там же, ведёт за собой накачанную Блажью Трейси за руку. Она поднимает голову и, встречаясь с Джоном глазами, машет ему. И уходит, таща Трейси в командный центр.       За спиной Джона Минклер кричит от боли. — Всё будет в порядке. Помощник уже едет, — говорит Линдси. — Нужно просто продержаться.