Excommunication is the new black

      Помощник шерифа явно не знает, как на это реагировать.       Уайтхорс указывает на ближайшую кушетку и Джон помогает опустить на неё Бёрка. Маршал сворачивается клубочком, снова невнятно бормоча себе под нос. Шериф садится рядом на стул и придерживает маршала за плечо, наблюдая за стычкой — он явно готов вскочить и вмешаться, если понадобится… ну, точнее, медленно встать и пошатнуться в их сторону. Аделаида Драбмен нарочито беззаботно развалилась на стуле у стены и занимается своими ногтями. Но всё равно одним глазом приглядывает за кричащей на Салагу Трейси и тоже готова при случае ввязаться в перепалку. Доктор Линдси бежит к ним с подносом, полным медицинских инструментов, и в новых перчатках. — Она была напугана, Трейси, — умоляющим тоном говорит Салага. — Я не мог… — Вера — лжец и манипулятор! — кричит Трейси, перебивая его, и, очевидно, она делает так очень редко. Салага, как и все остальные в лазарете, выглядит ошарашенным. Даже Минклер, бледный и только пришедший в себя, похоже, нервничает. — Ты хоть представляешь, сколько людей она убила? Сколько жизней разрушила? И ты спустил ей всё с рук?! Тебя заводят ублюдки-социопаты? В этом дело? — Вера ответит за свои преступления, — сурово говорит помощник шерифа, — так же, как и остальные — в суде. Как Джон. Как Иосиф. Я не дам им выйти сухими из воды. — Или можешь пустить ей пулю в лоб, — шипит Трейси. — Как Иакову.       Салага меняется в лице, и доктор Линдси воспринимает это как повод попробовать ослабить повисшее в воздухе напряжение — как минимум, на данный момент. — Давайте обсудим это позже, — Линдси осторожно подталкивает Салагу к одной из пустых кушеток. — Когда помощник шерифа перестанет истекать кровью.       Трейси недовольно скалится, но отпускает его футболку и вылетает из лазарета.       Джон опускается рядом с Аделаидой, которая пошловато ему подмигивает. Он игнорирует её, приглядывая за доктором, который осматривает Салагу. Линдси в первую очередь проверяет кровоточащие раны на предплечье и бедре: первую он быстро очищает и обрабатывает. Потом он переходит к ножу, торчащему из бедра — берёт ножницы и с трудом вырезает часть прилипшей штанины, прежде чем вытащить нож. Он пытается разорвать ткань до конца, но терпит неудачу и просто заворачивает ткань, пока зашивает рану. Затем смотрит на огнестрельные ранения. — Похоже, пули всё ещё в ране. Это был рикошет, да? — спрашивает Линдси и смотрит на Салагу. Тот кивает и доктор задумывается. — Хм-м… Можешь снять штаны? А то ножницы с ними не справятся.       Помощник шерифа подчиняется, встаёт и расстёгивает ремень, позволяя джинсам упасть на пол, и снова садится. Сбоку от Джона Аделаида довольно хмыкает — оказывается, у Салаги хорошая фигура: под мешковатыми джинсами скрывались стройные и мускулистые ноги.       Линдси сразу же сосредотачивается на работе. Он выполняет свою задачу быстро и методично: прежде чем приняться за пули, перетягивает ногу Салаги жгутом, а потом оперативно останавливает кровотечение, аккуратно очищает и зашивает раны. Несмотря на эту осторожность, Салаге явно больно. Его губы плотно сжаты в линию, челюсть напряжена, брови сведены на переносице, а костяшки пальцев побелели. Тем не менее, он ведёт себя довольно тихо — всего пару раз сдавленно охает и шипит, когда Линдси медленно извлекает пули.       В конце концов, с пулями покончено и доктор начинает штопать раны. Потом приходит очередь остальных ножей. Тот, что торчит из левого бицепса помощника, довольно легко извлечь — он проткнул только кожу. Поэтому Линдси быстро достаёт его, обрабатывает и зашивает порез. С остальными сложнее — они торчат через ткань. — Надеюсь, ты не очень любишь эту футболку, — неловко шутит доктор. — Мне придётся её разрезать. Не буду вытаскивать все сразу — ты уже потерял больше крови, чем мне бы хотелось. — Делай всё, что нужно, — только и говорит Салага. Линдси снова достаёт свои тупые ножницы и начинает резать и разрывать ткань на плечах помощника, чтобы оголить кожу прежде чем вытаскивать ножи и обрабатывать оставленные ими порезы. Потом он извлекает нож, торчащий под лопаткой, снова рвёт футболку, обрабатывает рану, переходит к последнему и… — Наслаждаешься видом? — шепчет Аделаида чуть ли не в самое ухо Джону.       Джон охает и чуть не падает со стула от неожиданности. Он быстро восстанавливает равновесие, но на то, чтобы восстановить самообладание, уходит на несколько секунд дольше, чем ему бы хотелось.       Аделаида смотрит на него с пошловатой ухмылкой и с намёком приподнимает густо накрашенные брови. — М-м, не могу тебя винить, — беспечно добавляет она, бросая многозначительный взгляд на Салагу. Она снова улыбается, обнажая зубы. Джон внезапно понимает, почему таких женщин называют хищницами. — Он тоже в моём списке «бери меня всю».       Джон открывает рот, чтобы отпустить какой-нибудь остроумный комментарий, но в голову ничего не приходит — мозг слишком занят обработкой информации о том, что у Аделаиды Драбмен есть список «бери меня всю» и… и она только что призналась Джону, что он в нём? Он должен быть впечатлён или что?       Проходит секунда. Две. Три, четыре, пять… — Джон, а ты ничего не повредил? — голос Линдси спасает его от необходимости придумывать ответ на странную реплику Аделаиды. — Только чувство собственного достоинства, — Джон смотрит на Линдси. Салага тем временем снова застёгивает джинсы, а окровавленная тряпка, которой стала его футболка, валяется в мусорке неподалёку. Его кожа покрыта пóтом, а под ранами, которые так тщательно очищал Линдси — пятна и подтёки грязи с кровью. Все мышцы напряжены от боли и усталости. — Хорошо, — отвечает доктор и его испачканные кровью перчатки присоединяются к футболке Салаги в мусорке. — Рад слышать. Шериф, вы как? — Ничего, только Блажь, — устало выдыхает тот. — У Бёрка то же самое, но гораздо хуже.       Линдси выглядит обеспокоенным и бросает взгляд на Джона. — Твоя сестра… Ты говорил, она как-то им управляла? — С помощью Блажи, — говорит Джон, надеясь, что никто не спросит, как это — он понятия не имеет, как. Блажь, Божье провидение — как-то. — Не стоит переживать об этом. Она не сможет это делать, если рядом нет Блажи. А её тут нет. Где сейчас..? — В лаборатории, спит. Я запер дверь, чтобы никто не зашёл и… ну… — Линдси замолкает. — Я сделал то, о чём ты просил, но, Салага, это вопрос времени. Мы не можем держать её здесь. — Знаю, мы и не будем, — отвечает помощник. — Это всего на пару дней, пока мы не разберёмся с Иосифом. Обещаю. — Я… — Линдси со страдальческим выражением лица запинается, а потом начинает говорить и его слова звучат необычно бескомпромиссно. — Я не хочу, чтобы она была здесь. Мы не можем доверять ей — не после всего, что она сделала. Она говорит, что хочет покинуть Врата Эдема, но разве мы можем принимать её слова за чистую монету? Откуда нам знать, что она не устроит ещё одно нападение? Я не могу ставить под угрозу безопасность остальных моих пациентов. Не могу. Прости. Ей нельзя остаться здесь.       Салага долго молчит, но наконец кивает, глядя куда угодно, только не на Линдси. — Я понял. Что-нибудь придумаю.       Линдси с облегчением вздыхает. Очевидно, он ожидал услышать больше возражений. — Хорошо. Успеешь к утру?       Салага снова молчит, обдумывая варианты. — У Грейс есть бункер. И у Акулы. Если они откажутся, можно отвезти её в горы или в марину… — О-о-о, нет, лапуля, — вмешивается Аделаида. — Прости, дорогой, но я не стану жить с этой сучкой. Могу отвезти её, куда захочешь, но со мной она не останется. И не вздумай отправлять её к Акуле. Ты же знаешь, он без ума от неё. Ну, его член — точно.       Джон закатывает глаза. Он предпочёл бы никогда этого не слышать. То, что Бошоу — лишенный секса неудачник, и так всем известно. А ещё Джон давно в курсе, что половина жителей округа обожает Веру (хотя бы за красивое личико, а не за её убеждения). Но всё равно. Фу. Джон откидывается на спинку стула и откладывает в памяти эту мелочь на случай, если в будущем пригодится. Бошоу не нужно знать, что Вера даже через семь лет после предположительно скандального разрыва всё ещё одержима своей бывшей девушкой. — Ладно, — говорит Салага и трёт глаза, выглядя при это ещё более несчастным, чем обычно. Он садится обратно на кушетку и начинает расстёгивать ботинки. — У меня есть пара вариантов.       После этого все замолкают.