Дети

      Последний день лета они провели в доме Грейнджер-Уизли. Их отцы брали отпуск в августе, и спустя пару дней он кончался, так что это был последний шанс собраться всей семьёй в этом году. В следующий раз они бы проводили время все вместе только на Рождество. Быть может, это звучало бы грустно, если бы ни было фактом: частые встречи в их семье были редкостью. Все просто-напросто слишком много работали. Гермиона и Драко месяцами не вылазили из Министерства, пока их супруги этими же месяцами были на заданиях Аврората. Джинни и Виктор вечно были в разъездах: то там, то тут участвовали в каких-то мелких соревнованиях, коротая время между Чемпионатами, а, когда и их не было, то непременно вечно к ним готовились. Полумны тоже никогда не было в Лондоне: её команда разъезжала по странам, а Блэйз был по голову завален газетной работой и больше времени проводил с сотрудниками «Придиры», чем с собственными детьми. Зато Панси ничем не занималась, только расхаживала по званым вечерам и роскошным приёмам да в свободное время с радостью приглашала в гости своих так называемых «племянников».       Друг с другом старшее поколение встречалось либо на работе, либо лишь в те моменты, когда они приводили друг к другу детей, которых было некуда деть, поэтому любая встреча вне будничной суеты подразумевала под собой рассказ каждого из них историй всей своей жизни, и затягивалась на неприлично долгое время.       Возможно, дом Грейнджер-Уизли был не лучшим местом для встречи: он был простеньким, маленьким, обычным заурядным загородным домом, в нём было всего два этажа, и в ширину он тоже раскидывался на совсем небольшую площадь. Там были только необходимые комнаты: все имели чёткое назначение, и из пустых была лишь одна небольшая гостевая спальня, но, вполне возможно, будь их семья немногим меньше, и её бы там не было. В таком доме сложно было поместиться всех их огромным семейством, гораздо лучше подошёл бы мэнор Поттер-Малфоев или в крайнем случае особняк Забини, но по какой-то неизвестной Альбусу причине все родители, как один, настояли именно на этом варианте. Деваться детям было некуда, так что пришлось мириться и довольно долго искать себе местечко. На первом этаже в большой гостиной за обеденным столом расселись все взрослые члены семейства, дети тоже провели там какое-то время, ужиная вместе со всеми, но в какой-то момент разговор неожиданно свернул в сторону обсуждения нового изобретения Теодора, и всех убедительно попросили поспешно удалиться.       Большой компании детишек пришлось разбрестись по дому. Старшие из них — Тэдди и Дэмиен — тут же без раздумий отправились на улицу, во двор, пока все остальные устроились в комнате младших Грейнджер-Уизли на втором этаже. Джеймс некоторое время побродил у гостиной, и, не услышав ничего нового или интересного, бросил это дело и вышел на улицу к кузенам, но после вновь вернулся в дом и поднялся к младшим членам семьи. Наверху он вскоре вступил в полемику с близнецами Забини, уверявшими его в том, что все его нелепые рассказы о магических существах — чистой воды ложь. — У тебя даже не было этого предмета, откуда ты можешь знать? — совершенно справедливо спрашивал семилетний Лисандер, нервно теребя в руках небольшую плюшевую игрушку какого-то нелепого магического существа. — У нас большая библиотека, — парировал Поттер-Малфой, — а ещё я читаю журналы твоего отца. — Нет такого в папиных журналах! — Откуда тебе знать, ты же не читал их толком!       Альбус измученно закатил глаза. Чем ближе становился их первый учебный день, тем больше глупостей и нелепиц о школе рассказывал Джеймс. Ему никто не верил, но заставить его замолчать всё равно было невозможно — способен на это был разве что отец, в присутствии которого он и не пробовал даже рассказывать свои сказки. Близнецы Забини, не привыкшие к россказням кузена, охотно спорили с ним, пока все остальное члены семьи занимались своими делами. Лили довольно скоро скрылась куда-то вместе с Хьюго, а Роуз по обыкновению беседовала со Скорпиусом, пока маленькая Ада вилась вокруг них. Сам Альбус и Эстелла тихо читали в противоположных углах комнаты: Эстелла — историю квиддича, Альбус — учебник зельеварения за первый курс.       На самом деле мальчик предпочёл бы съездить в гости к семье Крамов и заняться там квиддичем, но он был здесь, в душной комнате своих кузенов, и единственной полезной вещью, которой он мог сейчас заняться, было изучение школьной программы. Этот глупый учебник он перечитал уже трижды и мог запросто рассказать половину изложенного в нём материала без каких-либо подсказок. Толку в знании всей этой теории без практики не было никакого, но у него не было никого, кто мог бы помочь ему с этим, так что приходилось довольствоваться хотя бы тем, что у него было. Перечитывать одни и те же параграфы с одними и теми же пояснениями того, как правильно нарезать рогатых слизней и одними и теми же списками разновидностей крапивы было утомительно, и Альбус несколько раз ловил себя на том, что он невольно начинает прислушиваться к разговорам вокруг него. Вон близнецы Забини пытаются доказать Джеймсу, что ипопаточников нельзя кормить конфетами, и это вовсе не поможет сделать их патоку слаще, вон Аделаида рассказывает о том, как она с семьёй ездила летом в Париж к своим бабушке и дедушке, а Роуз очень остроумно передразнивает её манеру по-французски картавить в обыденной речи. Участвовать ни в одной из этих увлекательных дискуссий Альбусу не хотелось, но буквы уже плыли перед глазами. Ему бы сейчас переключиться на что-то менее заумно-скучное и попрактиковаться в полётах или заклинаниях, но он не был уверен, было ли безопасным колдовать в доме крёстных. Нет, пожалуй, не так. Он мог с лёгкостью сказать, что это было ужасно небезопасным, ведь большая любительница правил тётя Гермиона строго-настрого должна была запретить Роуз нарушать правила школы. Ни о какой магии не могло идти и речи.       В целом, Альбус совершенно не понимал этого глупого правила, но ему и не пришлось бы следовать ему: хотя его отец был абсолютно таким же охотником до запретов и в большинстве вопросов даже был в разы строже своей подруги, он также многое спускал им с рук — в первую очередь позволял им колдовать в их мэноре, защищённом множеством заклинаний от слежки Министерства. Так что средние Поттер-Малфои тут же выучили несколько простейших заклинаний, стоило только им получить свои долгожданные палочки. Роуз скорее всего не знала ещё совершенно ничего, и Альбус чувствовал жгучее чувство злорадного удовольствия от осознания своего превосходства над ней.       Оторвавшись от заученных строчек, он осмотрел комнату. На сидящую напротив в дальнем углу комнаты Эстеллу взгляд опустился сразу же, стоило только поднять голову. Крам была совершенно не заинтересована в происходящем вокруг, жадно бегая глазами по строчкам огромной, чудом ещё не задавившей её книги на её коленях. Изредка она что-то выписывала на лежащий рядом с ней пергамент, но чаще просто старательно подчёркивала и жирно обводила целые абзацы в самой книге. За лето Альбус успел как следует узнать её получше: эта шестилетняя девочка была невероятна хороша в полётах и с лёгкостью превосходила в этом более старших членов семьи. Было очевидно, что всё своё свободное время, которого у неё как у маленького ребёнка было невероятно много, она посвящает урокам и тренировкам. Порой она даже занималась самостоятельно, без помощи родителей, и даже помогала Альбусу. Рождённая в семье спортсменов, она жила квиддичем, и её вряд ли интересовало что-либо, не связанное с ним. Так что ни разговоры о Париже, ни споры о магических животных не могли её увлечь сильнее, чем эта толстая книжка.       Разговаривать с ней Альбус не видел смысла: ни о чём не мог он поговорить с девочкой, которая была младше его на целых пять лет. Не мог он поговорить и со старшим братом, который сегодня, очевидно, намеревался как следует подурачиться перед отъездом в школу. Историю Аделаиды, правда, Альбус не слышал, но по ухваченным им обрывкам фраз догадывался, что девочка рассказывала о том, какой странной ей показалась маггловская жизнь, и они с Роуз охотно обсуждали эту тему. Краем глаза он видел, что Скорпиус немного скучал посреди этого разговора. По началу его увлекли рассказы о диковинной жизни магглов, но, стоило девочкам начать обсуждать все мелочи быта их дедушек и бабушек, он потерял интерес к этой теме. В любой другой момент он бы уже вовсю изображал заинтересованность, пропуская большинство слов мимо ушей и лишь изредка задавая совершенно нейтральные вопросы, но в семейном кругу смысла притворяться не было, и мальчик позволил себе полностью выпасть из разговора. Он смотрел в окно, лениво разглядывая улочки пригорода и снующих из стороны в сторону людей. Казалось, мыслями он был в совершенно другом месте, и Альбус, глядя на него, вдруг неожиданно для самого себя резко почувствовал острое чувство родства с ним.       Он и сам провёл долгое время в раздумьях. На протяжении недель Альбус неустанно думал лишь о завтрашнем дне, гадал о том, на какой факультет он поступит и будет ли его брат рядом с ним или исчезнет с радаров на ближайшие семь лет. Подобное событие должно было стать поворотным в его жизни, точно так же, как оно становилось таковым для всех других детей его возраста. Казалось, не было ничего волнительнее, и ничего не могло пугать сильнее, чем приближение этого дня, но он знал, чего он хотел, и всё остальное казалось ему совершенно неважным на этом фоне. Он помнил первый день Джеймса, помнил его растерянность, думал о том, что это был, возможно, единственный раз, когда он видел его нервничающим, и порой прокручивал в голове слова своего папы, которые он тогда сказал его старшему брату. Эти слова стали для него надеждой, они успокаивали его и вселяли уверенность в то, что всё случится именно так, как и должно. И он надеялся, что Скорпиус тоже их помнил и что ему они помогали ничуть не меньше.       Скорпиус любил витать в облаках. По сравнению с братом, Альбус был намного более приземлённым человеком. Ему не нужны были высокие материи, заумные понятия и неразрешённые тайны — ему хотелось впечатлить людей вокруг него и гордо вынести свою фамилию. Он много работал и делал. В это время Скорпиус, казалось, был словно бы отстранён ото всей этой мирской суеты. И, конечно же, Альбусу оттого казалось, что он его совсем не понимал. Хотя тот, скорее всего, лучше всех знал именно брата-одногодку.       Он глядел в окно, повернув к нему лишь голову. Вообще, выглядел он скорее комично: его спина была идеально ровной, колени стиснуты вместе, на них же покоилась одна из ладоней. Подбородок он держал высоко, и угол поворота головы составлял собой идеальные девяносто градусов. Небольшую вольность выражала лишь вторая ладонь, что оперлась о матрас чужой кровати. Он был похож на куклу, чей хозяин по каким-то неясным причинам заставил её сидеть посреди этой комнаты так, словно на самом деле мальчик был на суде, где решались его жизнь и смерть. Слишком сдержанная и неестественная поза.       Альбус взглянул на себя. С предсказуемой покорностью стоило признать, что он мало чем отличался от брата в этом плане. Он вытянулся вдоль стены, и между его спиной, точь-в-точь повторяющей её ровную поверхность, и ею оставались считанные сантиметры. Он не раздвигал ног и не опускал плеч. Его локти были крепко прижаты к телу, когда он держал в руках книгу. И его голова была приподнята даже когда он читал. Ту же строгую осанку и выдержку он видел в Джеймсе, что стоял у выхода, словно оловянный солдатик. Кожу на пальце приятно сковывало холодком обернувшегося вокруг него перстня, что точно так же соединял их троих. И младшую сестру, и родителей, и бабушку, и хотелось верить, что дедушку всё ещё тоже.       Со вздохом, мальчик отложил учебник. Аккуратными движениями поправил свою чёлку. И уверенным шагом двинулся к брату.       Скучающий взгляд Скорпиуса моментально перепрыгнул от окна к нему. Альбус встал рядом, заглядывая туда, вниз, где по своим делам скитались люди, чьи жизни были бесконечно далеки от его, а потому казались ему чем-то до страшного недосягаемым. Перстень холодил кожу. В кармане мантии покоилась совсем недавно купленная палочка.       Сколько из них могли позволить себе просто взять и купить дом где-то посреди Лондона? Большинство из них жили в загородных поместьях, и город открывался для них лишь со своей волшебной стороны. Роуз и Хьюго видели порой совершенно иной мир, о котором их семья лишь слышала порой от папы. Хотел ли он показать его детям? Возможно. Но было ли у него хоть когда-нибудь время? С прискорбием стоило признать, что навряд ли.       И ведь всё то время, что Альбус мог сосчитать своей жизнью, их папа провёл по ту сторону. Он был совсем другим человеком в их возрасте. Совершенно далёким. Каждый из них четверых был волшебником до мозга костей, и с недоумением хлопал глазами, услышав такие понятия, как «телефон» или «телевизор». Они скорее идеально разбирались в истории магии, чем вообще видели маггловскую одежду. И порой они не могли не ощущать смутного превосходства перед окружающими, просто оттого, кем были их родители. Быть может, если бы они могли увидеть папу своим сверстником, они бы не понравились ему точно так же, как когда-то их отец. Это даже было бы отчасти забавно. — О чём ты думаешь? — спокойный и мелодичный голос Скорпиуса забрался прямиком в его размышления, растворяя их, словно туман, развеянный заклинанием. — О том, что будет завтра, конечно же, — ровно соврал мальчик. Скорпиус понимающе кивнул и, посверлив его ещё немного взглядом, вернулся к своему предыдущему занятию. Голос Аделаиды схлестнулся на фоне с голосом Джеймса. — Это п’авда, что ваш отец пода’ил тебе мантию в этом учебном году? — в её тоне слышалось неподдельное удивление. Хоть Сотьюме и была довольно избалованным ребёнком даже по меркам чистокровных семей, данный факт приводил её в изумление, возможно, от понимания истинной ценности этого артефакта. — Разумеется! — Джеймс светился от гордости. (Отец неодобрительно смотрел на папу, когда тот вручал ему этот подарок. И вся семья предчувствовала множественные вызовы к директору школы). — Вау…       Ожидаемо, по комнате пронеслись ошеломлённые вдохи. Прямо сейчас Джеймс обладал реликвией из сказок, реликвией, которая сотни раз спасала жизни как минимум некоторым из их родителей, реликвией, что постепенно становилась частью истории всей семьи. Унаследовать подобную вещь в возрасте Джеймса — было поистине впечатляюще. У папы было немало причин оставить её себе, но в итоге, именно старший сын семьи Поттер-Малфоев держал её в руках. Это было бесспорно завидно. Альбус даже мог бы вздохнуть вместе со всеми. — А где она? — нетерпеливо спросила Роуз. — Отец… запретил мне прикасаться к ней до момента, когда я сяду на поезд, — голос старшего брата значительно приутих, его карие глаза шустро упали вниз, а брови, напротив, поползли вверх, искажая его лоб морщинками. Однако эта перемена настроения исчезла так же обескураживающе быстро, как и появилась: уже через несколько секунд Джеймс собрался, возвращая на своё лицо спокойное и несколько насмешливое выражение, и его рот тут же открылся, будто бы он защищался своими словами от неприятного для себя факта, — По его мнению, я могу создать проблемы даже здесь, если посмею надеть её. Хах!       Насмехаться над мнением отца в их семье свойственно не было, но Альбус понимал, почему Джеймс выдавливал их себя смешки. Из всех здесь присутствующих он был самым старшим, а потому являл собой негласный авторитет и пример для подражания. В таком положении признание или хотя бы допущение правоты родителя было бы ужасно проигрышным ходом, дискредитирующим всю личность старшего Поттер-Малфоя, и единственным способом не допустить этого — была попытка выставить риторику отца чем-то совершенно необоснованно глупым. Глупым настолько, что это заслуживало того, чтобы посмеяться над этим. В идеальной манипуляции этот ход подкосил бы авторитет оппонента, но в этой комнате уважение к Драко Поттер-Малфою было настолько велико, что большинство из них скорее проигнорировало бы слова Джеймса, однако за старания вести игру по её правилам, его стоило похвалить. — Не думаю, что он особо неправ, — пожала плечами Роуз, моментально отворачиваясь в сторону Скорпиуса, просто чтобы избежать встречи с последующим за её словами недовольным взглядом. — А я слышала, что Джеймс был в считанных шагах от того, чтобы стать лучшим учеником ку’са, — вклинилась Аделаида, словно маленькое, хрупкое, изящное спасение. На удивление, ей вслед донёсся голос Эстеллы, что всё это время предпочитала продолжать молча читать книгу. — И стал главной причиной победы команды Гриффиндора в квиддиче в этом году. — У меня были замечательные учителя, — Джеймс, почувствовав себя героем, окружённым обожателями, гордо, но не без сдержанности отвечал на факты, что перечисляли девочки. У Роуз горели глаза — Альбус мог предположить, что эта упёртая девчонка уже представляла, как с лёгкостью обойдёт его во всём, чего он достиг, ведь её мать научила её всему, что она знала, а её отец так много играл с ней в квиддич и шахматы.       Отчего-то так остро захотелось немедленно покинуть комнату. Альбус попытался подавить желание сначала в разглядывании событий по ту сторону окна, потом в концентрации на том, насколько ровно лежала его чёлка, и в конце концов на смещении перстня на пальце, когда он прокручивал его вправо и влево большим пальцем той же руки, но всё это мало помогало. Чужой взгляд обжог его ладонь, и мальчик растеряно оглянулся по сторонам. Средний брат смотрел на него с неким беспокойством и резко встал, хватая его за предплечье, стоило только Альбусу дёрнуться в сторону выхода. — Что-то случилось? — прошептал он прямо на ухо, и Альбус отрицательно завертел головой. В этот момент до них добрался капризный голос Аделаиды. — Опять сек’етничают! — Они всегда это делают, но это не причина на них обижаться, — улыбнулся Джеймс, положив руку ей не узенькое плечо, — Просто прими, как данное, что они живут в своей вселенной, недоступной нам. — Крайне остроумно, Джеймс Сириус, — ядовито отозвался Альбус, получая в ответ лишь дружелюбный тёплый смех. — Мы действительно не можем отрицать, что он прав, — Грейнжер-Уизли развела руки в стороны, демонстрируя всем, насколько бессильны были они перед теми узами, что связывали средних братьев Поттер-Малфоев.       Конечно, они были близки друг другу больше, чем кто-либо ещё. Это объяснялось обыкновенной логикой и психологией детей: им было просто-напросто проще общаться и дружить с тем, кто был их возраста, и даже если Джеймс был частью их семьи, дотянуться до него, такого взрослого и опытного, по сравнению с ними, было трудно, а от одногодки-Роуз их отделяли километры расположенных слишком далеко домов и строгие родители обеих семей. Так что ничего удивительного в тесных отношениях Альбуса и Скорпиуса не было, и уж тем более это не должно было бы предметом для шуток. Альбус думал про то, насколько сильно был бы недоволен отец, узнай он об этом, и о том, как неприятно было бы старшему брату слушать его нравоучительные лекции, а тёте Гермионе советы о том, что ей стоит лучше воспитывать дочь. И совершенно закономерно предполагал, что лучше бы ему вообще никогда об этом не знать. — Признаться честно, мы шептались о том, чтобы выбраться в город, — слукавил Скорпиус. Альбус не особо понимал его план, но держался он уверенно, успешно внушая доверие. Подавив внутри себя любопытство, что могло бы в секунду погубить ложь брата, мальчик просто слушал его дальнейшее враньё. — Редко, когда удаётся увидеть Лондон с обратной стороны. — Вообще-то, мы с Хьюго могли бы показать вам пару интересных мест, если, конечно, мама нам позволит, — охотно отозвалась Роуз. Ей — да и всем остальным в комнате — конечно же, было несложно поверить в слова Поттер-Малфоя: они оба потратили последний десяток минут на то, чтобы глупо рассматривать окно, витая в собственных мыслях. — Мы можем поп’осить отпустить нас с Тедди и Дэмиеном? Тедди уже сове’шеннолетний, а Дэмиену осталась всего па’а месяцев, — подметила Ада. — Оставьте переговоры на меня, — Джеймс подмигнул девочкам и, элегантно прокрутившись на каблуках, вышел из комнаты. Роуз шутливо перекрестила его спину, весело хихикнув, и замотала ногами, уперевшись локтями в колени и опустив подбородок на ладони.       Ожидание его возвращения порядком затянулось. Эстелла уже вернулась к конспектированию книги, и близнецы Забини тоже нашли себе занятие, состоявшее в том, чтобы в очередной раз перечитать журнал «Трели с магических полей», что издавал их отец под чутким присмотром эксперта в виде их же матери. Остальные напряжённо ждали. Аделаида — потому что была чуткой душой, Роуз — потому что переживала о том, не стала ли Гермиона отчитывать Джеймса за простой вопрос, Альбус и Скорпиус — потому то ожидали реакции отца.       Внезапно в комнату вошёл мужчина. Он вежливо постучался в дверь перед входом, и лучезарно улыбался всем внутри. Джеймс с победно поднятой головой шагал следом за ним, и его взгляд излучал непомерное счастье и довольство. — Джеймс сказал, что вы, ребята, хотите посмотреть город? — приятным басом спросил гость. Ласковый взгляд его изумрудных глаз мазнул по средним братьям, на что сердце Альбуса отозвалось сильным резким ударом, и тут же по телу, от груди, начало распространяться тепло вспыхнувшей где-то глубоко внутри него надежды. — Это было бы инте’есно, — легко кивнула Сотьюме, — Я видела маггловский Па’иж, но никогда не была в маггловском Лондоне. — В таком случае не изволите ли вы, благородные господа и прекрасные леди, воспользоваться услугами вашего скромного гида — Гарри Поттер-Малфоя? — мужчина отвесил шутливый поклон, прикрывая глаза, что тут же сверкнули из-за линз очков, когда он устремил взгляд на сыновей.       Альбусу плохо удавалось скрывать улыбку. Да он и не думал, что ему стоило. Скорпиус и Джеймс улыбались во все тридцать два. — Разве у тебя нет дел? — выдавил из себя мальчик. Папа покачал головой, приобнимая старшего сына за плечи. — Какие дела у меня могут быть, если сегодня последний день лета, и мои дети и дети моих друзей, хотят увидеть мир, в котором я вырос? — Какие угодно. — У меня нет дел, Альбус. Я хочу провести время с вами. — А что насчёт отца? — старший брат вздёрнул на родителя голову. — Если ваш отец хотя бы ступит на землю магглов, он расплавится.       Он засмеялся. Засмеялась и Роуз, и Эстелла. — Он хочет обсудить рабочие вопросы с Гермионой, это займёт по меньшей мере дня три, но я очень постараюсь вытащить их обоих завтра на платформу, чтобы проводить вас троих в школу. — Мне страшно представить, какими способами ты будешь это делать, — усмехнулся Скорпиус. Гарри подмигнул. — У меня свои методы. Выработал за столько-то лет, — насмешливо договорил он, а потом вмиг посерьёзнел, быстро пробегаясь по всем присутствующим взглядом, моментально их пересчитывая. — Семь, и ещё Хьюго и Лили, это прямо целый отряд. — Хорошо, что за этим отрядом следить будет сам главный аврор, не так ли? — Несомненно.       Он и сам сиял, подобно сверхновой звезде. Он словно бы услышал мысли своего среднего сына и с огромным желанием ринулся осуществлять то, о чём тот думал. Словно только и ждал предложения, уже будучи наготове. Он правда выглядел как человек, который наконец мог совершить что-то, о чём думал так давно, но всё не мог приступить к делу, вечно останавливаемый внешними факторами. Конечно же, он очень хотел показать детям Лондон во всей его красе. Он не был его родным городом фактически, но вполне стал на практике, а в мире магглов было столько интересных вещей, на которые волшебники не успевали или не хотели обращать внимания, что огонь разжигался внутри Гарри с невероятной силой. Глупо было бы скрывать, что Альбус любил видеть папу таким: полным энергии и стремления выполнить задуманное, особенно, если это задуманное являло из себя нечто совершенно приятное, и особенно, если это было связано с семьёй. — Это надолго? — сложно было понять, чего в голосе отца было больше: недовольства или тревоги. Он стоял вытянувшейся жёрдочкой, сложив руки на груди, и переводил взгляд с детей на мужа и обратно. — Если я отведу детей на прогулку, никто не умрёт, Драко, — папа изображал на лице усталую гримасу, хотя его голос и звучал до ужаса бодро и весело. — Лондон — большой город. Завтра большинство из них едет в школу, мы должны…       Договорить ему не дали. Резко и стремительно Гарри прильнул к нему в поцелуе, и в эту паузу компания детей успела выскользнуть за дверь дома Грейнджер-Уизли. По ту сторону раздалось шустрое «всё будет хорошо», и моментально Гарри и сам оказался на улице. — Что ж, стратегическое отступление прошло по плану, — важно заявил аврор. — Отец убьёт тебя. — Да. — Неужели было сложно просто сказать ему, что мы ненадолго? — Да.       Иногда их папа был странным человеком в глазах Альбуса. Как, впрочем, и отец. И вся семья. Но, пожалуй, за эти странности их и можно было любить. Гарри превосходно обращался с детьми: умел вовремя развеселить и так же вовремя успокоить. Не было ничего удивительного в том, что его обожали вообще все в семье. Он был понимающим, забавным и ответственным. Делал глупости тогда, когда это позволяла ситуация, но никогда не совершал плохих решений перед лицом опасности. Отец упорствовал скорее ради вида и из-за своей излишней фиксации на «правильности»: он, конечно же, доверял мужу больше, чем кому бы то ни было во всём магическом мире. Но поворчать был просто обязан. — Мы пойдём смот’еть на знаменитые места? Биг-Бэн? Тауве’ский мост? — Аделаида практически тараторила, быстро семеня за Гарри на своих небольших каблучках. — С чего бы это? — Ну… — казалось, вопрос поставил девочку в тупик. Она моргнула, сведя ладони вместе и сжав одну в другой, а потом резко развела руки в стороны, сильно ими махнув, словно доказывала свою правоту в споре и сильно разгорячилась, — Мои grand-père и grand-mère показывали мне tour Eiffel и Notre-Dame, а ещё Louvre и château de versailles, когда я была в Па’иже, — убеждённо — похоже, определённую часть уверенности ей прибавляли слова, сказанные на французском, — проговорила она. Мужчина ненадолго будто бы впал в некий ступор, пытаясь осмыслить её слова. Меж его бровей залегла глубокая складка, и он прикусил губу, как всегда это делал, когда волновался или просто задумывался. Очевидно, французский был для него проблемой, даже не смотря на общение с семьёй Сотьюме и весьма неплохие знания его мужа в этом языке, которыми тот, впрочем, навряд ли с ним делился просто из вредности. Но разобрать слова девочки на самом деле не было проблемой: приставки «grand» очевидно намекали на то, что речь шла о её дедушке и бабушке, а из контекста и по схожести названий можно было без труда догадаться, что она лишь перечислила некоторые из достопримечательностей столицы Франции. Гарри, судя по его выражению лица, именно это и понял, и ласково улыбнулся дружеской дочери. — Мне кажется, такие места вы можете посмотреть и без меня, — резонно, конечно, подметил он, но на практике подобный исход событий был несколько маловероятен, по крайней мере, уж точно для его собственной семьи, дети которой, вторя родителям, стремились всё своё свободное время уделить чему-то полезному, нежели бессмысленно слоняться по городу. — Уж лучше я проведу вас по значимым для некоторых членов наших семей уголкам, чем заставлю рассматривать скучные туристические места. — О, понимаю… А с чего мы начнём? — Пойдём в метро, конечно же!       Разумеется, вход на станцию располагался довольно далеко от дома Грейджер-Уизли: какой был прок в покупке дома рядом с маршрутами хода маггловского транспорта, когда можно было в мгновение ока оказаться в необходимом месте, просто взмахнув палочкой или войдя в камин? Но путь не оказался сильно скучным — то тут, то там Роуз и Хьюго наперебой начинали вертеть руками, указывая в разные стороны и без остановок что-то увлечённо рассказывая. Гарри даже успел шепнуть детям о том, насколько катастрофически сильно они оба сейчас походили на свою мать, которая в свои школьные годы порой совершенно не могла удержать язык за зубами, когда видела что-то даже смутно знакомое ей из книг. И девочка, и её брат, очевидно, имели одни и те же любимые места, раз из всего разнообразия заведений и закоулков выбирали в своих историях одни и те же. Однако, их диалоги стали постепенно затихать по мере того, как компания отдалялась всё дальше и дальше от их дома, пока они просто не оказались там, куда эти всё же волшебные в конце-концов дети, ещё не заходили никогда. И тогда уже Поттер-Малфой принялся говорить, заранее объясняя ребятам протокол действий и правила поведения в подземных тоннелях.       Все слушались его беспрекословно. Его пронзительный взгляд скользил по каждому из них, когда они спускались вниз. Его маленьким помощником был Джеймс, следящий за всеми тогда, когда папе приходилось отвлечься, чтобы купить жетоны, или пришедший на помощь, когда нужно было отправить кого-нибудь первым пройти по летящим вниз ступеням. Аделаида не выглядела особо удивлённой, да и на самом деле удивиться можно было разве тому, что магглы каким-то образом сумели создать нечто подобное волшебным лестницам Хогвартса.       Подойдя ближе, Альбус вдруг ощутил, как что-то опустилось на его плечо. Рядом с ним стояла сестра, которую, так же, как и его, остановил папа. Он нагнулся к ним, так, чтобы они могли услышать его в шуме снующих туда-сюда людей, и негромко проговорил: — Хоть эскалатор, — так, судя по всему, называлось данное сооружение, — и не вертится в стороны, можете считать это неплохой тренировкой перед школой. — Он похлопал их по плечам, и тут же вновь перевёл своё внимание на других детей. Скорпиус шёл позади них, и он даже подал ему руку, чтобы мальчик не оступился и не упал. Точно так же перед этим поступил Джеймс, помогавший Аделаиде спуститься.       «Поезда» в метро не выглядели, как обычные поезда. Их вагоны были намного более гладкими, как металлическая труба с дверьми и окнами, прорезанными в них. Они неслись с куда более высокой скоростью, хотя шумели абсолютно так же, как и обыкновенные. Внутреннее их убранство, равно как и внешнее, конечно, оставляло желать лучшего, но они определённо были здесь не для того, чтобы критиковать. Пару раз им пришлось переходить по тоннелям и пытаться уместиться в другие поезда, и Альбуса поражало то, сколько сторонних действий приходилось предпринимать, чтобы просто доехать до места назначения. Должно быть, магглы были людьми удивительного терпения, раз могли выносить подобные перебежки каждый день перед работой.       Если гул людей и тарахтение поездов Поттер-Малфой ещё мог принять за нечто более-менее обыденное, то шум этих коробок на колёсах начал раздражать его уже через несколько минут хождения мимо кишаших этими агрегатами дорог. Он закатывал глаза на визжание гудков и скрип трения колёс о землю. Голоса семьи и друзей было совершенно невозможно разобрать во всём этом гомоне, и он даже не пытался. Они переговаривались между собой, примыкая друг к другу по парам, время от времени меняясь местами, и мальчик скучающе наблюдал за этими колебаниями внутри их расплывающегося и схлёстывающегося назад строя. — Скучаешь? — раздался над ним весёлый голос. От его неожиданного появления Альбус даже вздрогнул, и мужчина приобнял его за плечи. — Пап, выпрямись, — посоветовал он, краем глаза наблюдая за тем, как неудобно аврор склонился в сторону, чтобы дотянуться до сына. — Мастерски уходишь от ответов. — Конечно, нет. — Врёшь. — Никогда!       Папа потрепал его по голове, вызывая у мальчика недовольное фырчание. Тот сразу же принялся судорожно поправлять причёску руками. Без зеркала он не мог точно сказать, насколько удачно ему это удалось, но он по крайней мере попытался. Гарри, глядя на его старания, смилостивился и самостоятельно пригладил несколько торчащих прядей. — Знаешь, мне бы твои проблемы, — усмехнулся он, проводя рукой по непослушной чёрной копне. — Сомневаюсь, что тебя бы правда волновала своя причёска, даже если бы твои волосы слушались тебя. — Парочка моментов, когда она меня волновала, и вправду была.       Альбус примерно представлял. Несмотря на кажущуюся непринуждённость Гарри Поттер-Малфоя, порой всё же проскальзывали ситуации, в которых он терял свою уверенность и начинал переживать из-за своего внешнего вида. Деловые приёмы в Министерстве Магии, праздничные дни внутри семьи, даже те же самые свидания, на которые он должен был ходить в подростковом возрасте — все эти многочисленные поводы становились моментами, которые заставляли его задуматься о том, настолько ли он бессилен в вопросах совладания со своей шевелюрой. Пару раз ему даже пытался помочь отец, но быстро осознавал бессмысленность всех своих действий, в конце концов просто вздыхая и причитая что-то крайне обидное про эти дикие локоны. Гарри, кажется, совершенно не реагировал на его слова, что заставляло Альбуса думать о том, что подобными словами Драко разбрасывался уже не один десяток лет.       Сказать по правде, мальчик был невероятно благодарен судьбе за то, что при всей его похожести на папу, именно эта черта с непослушными волосами не досталась ему в наследство, вместо этого выбрав своей жертвой его старшего брата. Джеймс в этом плане держался подобно родителю, а вот для среднего Поттер-Малфоя такая особенность внешности стала бы ужасной проблемой: в его понимании мира для человека его статуса совершенно кощунственным было бы выглядеть, словно он забыл про существование расчёски. Он, как и его братья и сестра, чуть ли не с рождения появлялся на страницах газет, за их жизнями следили тысячи волшебников и ведьм, они были прямой презентацией заслуг и трудов своих родителей, а потому просто обязаны были являть собой образец идеала. По крайней мере так считал Альбус, и, похоже, вполне сходился в этом мнении с мнением своего отца, что всегда тщательно следил за опрятным видом своих детей. — Переживаешь? — голос папы выловил мальчика из мыслей. — А ты как думаешь? — Что бояться нечего, — вполне серьёзно заявил он. — Всех самых страшных монстров школы я уже собрал на себя.       Мальчик прыснул. Какие ещё родители могли успокаивать своих детей словами о том, что в их возрасте они влипли в достаточное количество передряг, чтобы к моменту поступления их потомков, все опасности уже давно перевелись? Пожалуй, только Гарри Поттер. И от осознания того факта, что именно ему посчастливилось услышать подобные слова, на сердце было отчего-то удивительно легко. — Монстров старой гвардии — возможно. Что, если в школу набрали новых? — Тогда не говори отцу, — заговорчески прошептал мужчина, вновь склонившись прямо к самому уху мальчика. — Наш секрет, — улыбнулся он. Протянув руку чуть вперёд, он сжал ладонь родителя, в знак заключения их шутливого соглашения. — Джеймс, направо! — распрямившись, выкрикнул Гарри, и шустро двинулся к началу колонны, руками подгоняя детей к себе.       Они свернули на широкую площадь, переполненную людьми: взрослыми и детьми, проводящими как следует последний летний день. Они ходили туда-сюда мимо их немалой компании, и Гарри просил не разбредаться и держаться друг друга. Альбусу казалось, что даже заблуждав, у потерявшегося бы не было проблем с нахождением всех остальных: совершенно никто из них даже и не подумал о том, чтобы надеть маггловскую одежду. — Должно быть, мы выглядим так, словно пришли на маскарад, — буркнул он себе под нос. — Никто не смотрит, — несколько самодовольным голосом отозвалась на его слова Лили, проскальзывая вперёд, ближе к папе.       В какой-то мере она была права: люди вокруг были озабочены лишь тем, чтобы украсить лишь собственный день, и им определённо не было никакого дела до группы странных детишек в сопровождении одного-единственного взрослого. Тем более, что вокруг было на что посмотреть, и что было уж точно интереснее их небольшой компании: перед взорами людей открывалось огромное огорожденное пространство, встречающее всех огромной вывеской «Зоопарк» на витиеватых железных воротах. Альбус был готов поклясться, что территория за забором своими размерами могла сравниться с настоящей деревенькой, и вполне имела право зваться городом внутри города. Это был не просто зоопарк, а целый развлекательный комплекс, объединённый тематикой экзотических животных — только на входе их встретило по крайней мере три отдельных здания, в которых, судя по вывескам и звукам, доносящимся изнутри, происходили какие-то сторонние увеселительные программы. Альбус видел впереди и ещё здания, и клетки, расположенные на открытом воздухе, и бассейны с морскими животными, и даже ресторан. Можно было представить, какой большой популярностью пользовалось это место у маггловских детишек. — Он… больше, чем я помнил, — задумчиво протянул Гарри, вдоволь навертевшись головой. И, дождавшись, когда навертятся и все остальные, поинтересовался, с чего кто хочет начать.       Всё время у Лоркана и Лисандера горели глаза. Да, Поттер-Малфой соврал бы, если бы сказал, что ему самому не было интересно: они могли знать и регулярно видеть (или хотя бы изредка — всё зависело от их образа жизни) хоть всех магических животных, но часто ли они видели обычных? Разве что могли увидеть парочку, пройдясь по городу, но и не каждый волшебник (и гордость далеко не каждого волшебника) мог позволить себе просто гулять по маггловскому Лондону. Огромные волосатые гориллы, чешайчатые аллигаторы с острыми зубами, устрашающие стервятники с лысыми головами и бездонными чёрными глазами — всё это и вправду впечатляло. Близнецы Забини изучали абсолютно каждую табличку с информацией о сидящем за клеткой животном. Хьюго спрашивал всех вокруг, как по их мнению, кто победил бы в схватке пантеры с гиеной или мартышки с попугаем, и продумывание сценариев подобных битв действительно было весьма увлекательным занятием. Альбус ставил на то, что тигр вполне в состоянии победить льва. Скорпиус с упоением доказывал ему обратное. Особым наслаждением было наблюдать за горделивым павлином — павлин был патронусом их отца, а когда-то давно — они знали по рассказам членов семьи — несколько таких птиц жили в доме бабушки.       Папа старался уделить внимание каждому, но всё равно его разговоры организационного характера с Джеймсом неизбежно продолжались в неформальной манере, и в итоге большую часть времени они общались в основном между собой. Почти всегда они оба были где-то впереди всех, говорили друг с другом, поочерёдно пробегаясь взглядами по строю детей и обращаясь к ним, когда это было необходимо. Конечно же, было интересно, о чём же они так продолженно беседовали. Вдруг Альбус почувствовал, как его схватили за запястье и резко дёрнули вперёд. Конечно же, рука тут же отозвалась вспышкой боли, заставляя мальчика зашипеть и гневно полоснуть взглядом виновника. Правда, тот был слишком целеустремлён, чтобы посмотреть на брата, а шум вокруг поглотил всё возмущение Поттер-Малфоя.       Скорпиус ловко протиснулся сквозь проходящих мимо людей, Альбус, чтобы не потерять его, взялся за его запястье в ответ. Но очень скоро они оба отпустили друг друга — толпа моментально рассасывалась тем сильнее, чем ближе они подходили к папе и старшему брату, а те немногие, что всё же направлялись в ту сторону, очень скоро разочаровано уходили прочь. Причина этого стала известна сразу же, стоило только оказаться рядом с тем вольером, у которого стояли мужчина со своим сыном. За огромным стеклом разворачивалась довольно красивая картина: внутри располагалось немалое количество массивных гладких камней, в промежутках меж которых прорастало обильное количество растений, а с потолка свисали лианы. Однако главная звезда этого места по ту сторону прозрачной стены явно не была в подходящем настроении, чтобы демонстрировать себя посетителям во всей красе, и спряталась в самом дальнем углу вольера, свернувшись на верхушке небольшого камня в несколько колец, и даже её голова была спрятана от любопытных лиц где-то под толстым хвостом. — Как думаешь, что сейчас у неё на уме? — спрашивал Джеймс, кивая в ту сторону. — Что она спит, — с усмешкой, перемешанной с некоторой загадочностью ответил аврор, скрещивая руки на груди. Мальчик не выглядел особо довольным полученным ответом. — Я имел в виду, если бы она не спала. — Что угодно, — повёл плечом папа, — они же все разные. Точь-в-точь, как люди. — Интересно, а все животные такие? — Наверное? Сомневаюсь, что змеи — вершина звериной эволюции, так или иначе. — Мы не прерываем ваши интеллектуальные разговоры? — с умилительной улыбкой на лице вмешался в разговор Скорпиус, сразу же привлекая к ним обоим внимание. — О, конечно нет, — в и без того наполненных теплотой зелёных глазах мелькнул проблеск особой нежности, и губы мужчины растянулись совсем немного шире. И тут же это довольное лицо пересекла тень волнения. — У вас всё хорошо? — Вполне, — сдержанно кивнул Скорпиус, — мы лишь пришли провести с вами немного времени. — Тогда вас стоит ввести в курс дела. Ваш брат терроризирует меня вопросами про мысли змей. — Терроризирую?! — в праведном недовольстве взвизгнул мальчишка, но мужчина лишь дружелюбно посмеялся, притягивая его к себе за плечи. — И насколько интересно по шкале от одного до десяти наблюдать за спящим в углу питоном? — Неинтересно, — легко согласился Гарри, — но тут в другом дело: это бедное существо напоминает мне кое о чём.       Все трое братьев оказались настолько синхронными в поднятии взглядов на родителя, что могли бы даже получить за это какой-либо приз. Тот жестом подозвал средних сыновей ближе и, когда они четверо образовали некий круг, немного наклонился, чтобы в полголоса сказать: — Ровно вот в этом месте я в своё время впервые обнаружил в себе способность к магии. Схлопотал кучу проблем, ух… — Расскажешь нам поподробнее? — Разумеется. Только один момент…       Он выпрямился, приподнял голову, осмотрел всю территорию террариума, и громко позвал: — Лили! Подойди, пожалуйста, к нам!