Просто держи меня за руку

Простит мне вечность каждую оплошность, Есть счастья по чуть-чуть на всех людей И мысленно всегда вернуться можно На остров наш, летящий в пустоте В наш странный мир из шёпотов и бликов, Дрейфующий в пространстве материк И как туда пробраться, как проникнуть Никто не знает, кроме нас двоих. Fleur

Год спустя – Мисс Грейнджер, там к вам…       Гермиона подняла руку, знаком давая ассистентке понять, что услышала, дождалась, пока стажер закончит выводить диагностическую схему, и одобрительно кивнула: – Прекрасно, мистер Адамс. Подойдите ближе, – обратилась она к группе из шести человек – маггловских врачей, которые успешно сдали годовой экзамен и теперь проходили обучение в Мунго под ее руководством. – Рассмотрите схему и выпишите все, что выходит за пределы нормы. Я вернусь через десять минут. Задавать вопросы пациенту не разрешаю – только работа со схемой. Время пошло.       Оставив их расшифровывать показатели, она быстрым шагом направилась в кабинет, который делила с двумя коллегами, тоже практиковавшими ментальную магию в диагностике и терапии. Еще не дойдя до двери, ощутила колючую, ершистую ауру и улыбнулась про себя: опять довели. Как он в Хогварце выживал шестнадцать лет с такими нервами?       Северус мерил кабинет размашистыми шагами, потирая виски пальцами. Воздух вокруг буквально искрил, поднеси спичку – и будет взрыв. – Я их всех поубиваю к чертовой матери! – рявкнул он, едва она вошла. – Таких непроходимых тупиц не бывало даже на первом курсе в школе! На кой хрен им зельеделие? Варить жалкую бурду, которой впору травить тараканов? – Сядь, – велела Гермиона коротко, закатывая рукава форменной мантии. Он уселся на стул, а она встала у него за спиной и опустила руки на голову, слегка сдавливая виски в ладонях. – Я тебе сто раз говорила, и еще раз скажу: тебе не надо делать из них мастеров зелий. Просто обучить азам. – И как я должен их учить, если одна постоянно отпрашивается с середины урока, второй уверен, что Оборотное зелье – это такой волшебный сок, которым можно заменить театральный грим, а третий… Стадо баранов! Они опять накатали на меня жалобу! – И что, тебе опять влепили выговор? – участливым тоном поинтересовалась она, легонько массируя ему голову. – Влепят они, как же, – буркнул Северус, опуская плечи и вытягивая ноги. – «Простите, это наш лучший преподаватель, просто у него своеобразная подача материала, авторская методика, может, все же заберете жалобу?» – визгливо передразнил он методиста. – Но это ничего не меняет. Что мне делать с этими идиотами? – Да ничего, научатся, просто нужно чуть больше времени и терпения, – она погладила его скулы и перешла к шее. Он застонал, когда она нащупала болезненно напряженную мышцу и принялась нежно разминать, с каждым движением добавляя чуть больше энергии, чтобы снять спазм. – Мистер Смолвуд полжизни в театре играет, естественно, он ищет способы чем-то заменить грим, а у миссис Хейворт грудной ребенок, расписание кормлений… Ну ты же можешь наложить стазис на ее котел, чтобы она доделала в следующий раз? Иначе она начнет таскать младенца на урок, представляешь, что будет?       Северус содрогнулся и откинулся на нее затылком: – Мне в классе только орущих младенцев не хватало. – Ну и расслабься, – она прикрыла глаза, «погружаясь» в него и отыскивая болезненные точки. По мере того, как боль отступала, он все больше оплывал на стуле. – Так лучше? – Намного. Спасибо, – он встал и потянул ее к себе, чтобы поцеловать. – Ты скоро домой? – Еще минут сорок. А ты? – У меня три котла под стазисом, если я не вернусь через десять минут, придется варить основу сначала.       Она глянула на часы и вздохнула: – Лучше не рисковать. Отправляйся к своим котлам, я попрошу Добби принести тебе ужин. До утра хоть управишься? – Надеюсь, – он смерил ее голодным взглядом, но лезть под мантию не стал. – Почему ты до сих пор не послала всех этих стажеров куда подальше? – Может, потому что тупицы ко мне не идут? – лукаво улыбнулась она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы чмокнуть его в нос. Он неопределенно хмыкнул: – Я шестнадцать лет заставлял учеников залезать под парты одним движением бровей, и у меня до сих пор на уроках сплошные остолопы, а тебе стоило всего-то несколько раз показательно срастить сложные переломы, растянув процесс на пять минут – и тебя уже боятся больше, чем меня! Это несправедливо. – А жизнь вообще несправедлива, не ты ли постоянно это твердишь?       Северус театрально закатил глаза и исчез за дверью. Гермиона быстро проделала упражнение на «сброс» лишнего и поспешила обратно в палату, где пыхтели стажеры.       Подобные сцены повторялись минимум дважды в неделю, и поначалу Гермиона переживала, что в больнице начнут сплетничать – шутка ли, целительница время от времени уединяется в кабинете со знаменитым зельеваром. Потом Панси случайно застала их там и очень удивилась, увидев, что никакого интима не происходит, а профессор Снейп на самом деле приходит снять головную боль. В Сент-Джеймсе без отдельного кабинета было сложнее, но Гермиона обнаружила очень удобную кладовку, где хранили моющие и дезинфицирующие средства. И, надо сказать, кладовка за год повидала немало… эпизодов. – Какого черта ты творишь? – спросил Северус, когда она впервые затащила его туда и тут же взялась расстегивать ремень. – А если нас услышат? – Ты волшебник или где? – она прижала его к стене и запустила руку в штаны. Он зажал себе рот ладонью и полез за палочкой. К его чести следовало отметить, что он никогда не пытался остановить ее, как бы безрассудно она себя ни вела – в первые несколько месяцев после его переезда на Грейсиз-роуд ни о каком сексе дома и речи не шло из-за дикого расписания, они приползали каждый со своей работы и засыпали, едва коснувшись головой подушки. А вот днем, в перерывах между лекциями, дежурствами, суточными бдениями в лаборатории и невесть чем еще, было в самый раз. Если, конечно, удавалось урвать минут десять и найти укромный уголок, где их никто не потревожит. Было трудно. Пока бывший сквиб, возглавлявший отделение неотложной помощи в Сент-Джеймсе, учился применять магию, Гермиону по-прежнему могли выдернуть из постели (или откуда-нибудь еще) на срочный вызов, и она, бросив все, мчалась в больницу. Северус далеко не всегда был готов с этим мириться, хоть она и видела, что он старается как может. – Это ненадолго, – увещевала она его. – Меня дергают, потому что пока некем заменить, но вскоре мне уже не придется дежурить все время, мы распределим нагрузку, и станет легче. – Знаю, – угрюмо ворчал он. – Но раздражает. Я надеялся, что после войны работать по ночам больше не придется, а тут опять вечное поле боя. – Ты мог бы и не брать тот заказ, – напомнила Гермиона. – Трое суток на стимуляторах, тоже так себе... развлечение. – Мог бы и не брать, – в его глазах загорелся огонек, – но уж больно интересный рецепт. Я хотел убедиться, что могу это сварить.       Гермиона вздохнула: – Мы оба придурки, да? – Очевидно. И только это нас спасает.       Не сговариваясь, они взяли за правило дожидаться друг друга, если кого-нибудь вызывали среди ночи. Иногда Гермиона, вернувшись, заставала его спящим головой на столе среди разбросанных книг и бумаг. Иногда сама засыпала так же. Наутро обычно оба бывали не в духе и старались молчать, чтобы не наговорить гадостей. Гермиона, прежде чем убежать на работу, внимательно следила за ним, прислушиваясь к ощущениям – рискнуть или лучше не трогать? Если внутри было более-менее тихо, она касалась его лежащей на столе руки, пробиралась пальцами под рукав и легонько гладила запястье. Главное не переборщить – от более настойчивых нежностей он мог и взорваться. Если же с утра хуже было ей, Северус прогонял из кухни Добби, сам варил кофе и перед уходом спрашивал открытым текстом: – Обнимемся сейчас или попозже?       Дурдом какой-то. Но могло быть гораздо хуже, уж она-то знала.       В августе большинство студентов и впрямь разъехались в отпуска, Северус психанул и отправился прямиком к Кингсли. Что именно он наговорил министру, Гермиона так и не узнала, но домой он явился с чрезвычайно гордым видом и велел собрать вещи, после чего они аппарировали в Корнуолл, в тот самый домик у моря, который так полюбился Гермионе. Вероятно, без применения магии не обошлось, ибо в разгар сезона найти свободный коттедж практически невозможно. Гермиона заикнулась было о том, чтобы поделить расходы пополам, но Снейп так зыркнул на нее, что она закрыла рот и больше эту тему не поднимала. Они провели там почти неделю, и по мнению Гермионы, это была едва ли не лучшая неделя в ее жизни. – Я так и знала, что в прошлый раз тебе понравилось, – шепнула она, сидя у него на коленях в джакузи под открытым небом. – Так это вроде и не секрет, – промурлыкал он ей в шею, крепче сжимая талию. – Ну, ты же ничего не сказал тогда… но я видела в «Ультрафокусах» атмосферные капсулы… – И? – Для морской использовали твои воспоминания, да? – Что меня выдало? – Сочетание запахов. Помимо моря и трав пахнет моими духами… совсем чуть-чуть. Мандарин, тростник, фиалка… ваниль… – И амариллис, – Северус подтянул ее ближе, собирая губами капли воды с ее плеча. – В моей Амортенции нот гораздо больше, но эти основные.       Она замерла, прижимая его голову к груди: – В твоей Амортенции? – Ну да. Для тебя это новость?       Сказано это было таким тоном, что она не решилась просить его развить тему, но и этого было достаточно. Может, когда-нибудь он скажет ей прямо, но зная его, она не особо на это рассчитывала. Да и зачем? Порой ей, конечно, хотелось услышать какие-нибудь нежности, но он предпочитал словам действия, так что словесная часть оставалась в основном ей. Она и не возражала – ей нравилось смотреть, как расслабляется его лицо и как блестят глаза, когда она говорит, что любит его. Он, заметив, что она наблюдает, тут же напускал на себя строгий вид, притворяясь, будто его все это нисколько не трогает, а она только загадочно улыбалась. Научилась она и ловить момент, когда после ссоры можно уже подойти к нему, не опасаясь повторного взрыва. Ему приходилось труднее – она была гораздо терпеливее и выходила из себя довольно редко, но уж если злилась, дом ходил ходуном, и утихомирить ее Северусу удавалось не с первого раза. Склеив разбитые чашки и собрав разлетевшиеся по всему дому книги после одной из таких «бурь», он заявил: – Может, будешь предупреждать, когда соберешься опять разносить дом? А то я чувствую себя так, будто началась Третья колдовская, а я не готов. – Это тебе доктор Доусон посоветовал? – огрызнулась она. – Еще чего. Но в библиотеке есть довольно ценные издания, и мне не хотелось бы их лишиться.       Вот мерзавец. Ей плохо, а он думает только о книгах! – Давно ли в лаборатории летали банки с ингредиентами? Очень редкими, между прочим, — саркастически заметила Гермиона. Он поднял руки в обезоруживающем жесте: – Если хочешь подраться, пошли в лес. Или в зал.       Она фыркнула: – Зачем? Сломать тебе нос я могу и здесь. – Я, безусловно, привык к твоим дурным манерам и варварским методам... спасибо Поттеру и всей его неотесанной своре... но я бы предпочел что-нибудь другое для разнообразия. – Мне, знаешь ли, твой сарказм тоже поперек горла стоит. – Хорошо, – кивнул он, протягивая ей руку. – Ничего хорошего, – пробурчала она, но за руку взяла. – Почему я не могу послать тебя куда подальше? – Потому что не можешь сопротивляться моей харизме? – насмешливо подсказал Снейп. – Да и не так уж я безнадежен... в некоторых вещах. – В некоторых, — сдалась Гермиона, прижимаясь к нему. – Может, поцелуешь меня уже? – Поцелуй еще надо заслужить. – А ты авансом. – Авансом я тебе и так уже выдал на полгода вперед. Когда я получу долг? – Тебе бы в Гринготтсе работать. – И банк бы давно разорился такими темпами. – Хм... Тебе сейчас куда-нибудь надо? – Вроде бы нет... – он закусил губу, когда она сунула руки ему под рубашку. – Это основная задолженность или только проценты? – Если меня сейчас не вызовут, будет тебе и основная, и проценты... Раздевайся... – С твоими командирскими замашками явно нужно что-то делать. – Попробуй скажи, что тебе не нравится. – Да не сказать чтобы... м-м-м... черт, это уже жульничество. – Мне перестать? – Только попробуй… Почему мы так часто этим занимаемся? – Потому что хочется? – она оторвалась от него и задумчиво погладила по бедрам. – Тебя это беспокоит? – Как ты думаешь, что я могу ответить в таком положении? – Лучше не отвечай. Впрочем, можешь стонать, мне нравится. – Учти, я потом проделаю с тобой то же самое. – Ну разумеется. Но это будет потом.       Когда ее снова довели на работе до ручки, она вернулась домой разъяренная, как голодный дракон, сразу с порога сообщила Северусу, чтобы он не трогал ее, а потом дулась, что он послушался, и с полчаса ревела в ванной как последняя дурочка. На следующий день ей стало стыдно, и она извинилась перед ним за завтраком. Он поднял брови: – По-моему, этот метод не очень работает. – Да как сказать… Дом вроде цел, и я больше не злюсь. – Зато вчера злилась. – Но сегодня же не злюсь. И вообще, я психую гораздо реже, чем ты. – Хочешь сказать, что я псих? – Временами. – Я хоть дом не разваливаю. Почему у тебя до сих пор случаются такие мощные выбросы, если связи с Каслриггом больше нет? Может, в следующий раз мне просто наложить на тебя Петрификус? – Надолго он меня не задержит, и едва я освобожусь, будет намного хуже, – отозвалась Гермиона будничным тоном. – Но, может, отгородить уголок в подвале, где можно беситься и бить тарелки? – Оригинальный подход. Думаешь, поможет? – Это лучше, чем гонять пауков по Запретному лесу, – поддела она. Северус пожал плечами: – Зато тарелки целы, и у меня столько яда акромантула, что я могу утопить в нем все министерство. – Полегче, они и твой-то переваривают с трудом. – Язва. – Сам такой. – Ну разве мы не идеальная пара? – с кривой усмешкой спросил он, сгребая ее в охапку. – Гарри считает, что мы ходячий кошмар. – Подозреваю, у них на Гриммо ужасно скучно. – Ужасно. Джинни в совершенстве владеет Летучемышиной порчей, так что с ней лучше не спорить, не то будешь месяц ходить с летучей мышью в… – О-о, оказывается, мисс Уизли знает толк в извращениях. – Северус! – она шлепнула его по бедру, но он уже отодвинул посуду и подсадил ее на стол: – К счастью, я знаю отличное средство, как тебя угомонить, несносная женщина. – И бессовестно этим пользуешься. И мы опять опоздаем на работу. – Ну и тролль с ней, с работой…       Он по-прежнему мог довести ее до белого каления в одно мгновение. Но ей все равно не нужен был никто другой.       К Рождеству Северус наконец-то созрел познакомить ее с отцом. Гермиона так разволновалась накануне, что не могла ни есть, ни спать. – А если я ему не понравлюсь? – Ну и что с того? – удивился Северус. – Ты же живешь не с ним. – Но это же… очень важно. Как мне себя вести? – Так же, как обычно. Его жена и падчерица магглы, так что о магии ни слова, а в остальном – как пойдет.       Они поехали в Эдмонтон на машине. Элизабет Снейп оказалась очень милой женщиной, чем-то напомнившей Гермионе ее собственную мать. Девочка-подросток, приемная дочь Тобиаса, застенчиво помалкивала, но с любопытством присматривалась к Северусу, то и дело переводя взгляд на отца, будто искала фамильное сходство. Тобиас же ее удивил. Из немногочисленных рассказов Северуса об отце Гермиона знала, что он скуп на проявление чувств, особенно по отношению к сыну, поэтому еще больше растерялась, когда тот взялся опекать ее – усадил в самое лучшее кресло у камина, чтобы она согрелась с дороги, принес глинтвейн, а за столом то и дело подкладывал ей кусочки поаппетитнее. Общаться с миссис Снейп было легко, и Гермиона поймала себя на том, что запросто поддерживает беседу на отвлеченные темы и с ней, и с Тобиасом, тогда как Северус больше слушал, чем говорил. После ужина она помогала миссис Снейп с посудой, краем уха прислушиваясь к голосам мужчин, оставшихся в гостиной. – Бледная-то какая, – бурчал Тобиас, – одни глаза, ты совсем, что ли, не заботишься? А если еще и разговариваешь с ней так же, как со мной, так она от тебя сбежит скоро. Хорошая же девочка, чего тебе еще надо-то? – Ну живет же со мной, следовательно, я ее не обижаю. – А то я не знаю, ты и в детстве за словом в карман не лез, сразу жалил куда побольнее. Ты это… не вздумай с ней так. – Поверить не могу, – произнес Северус после недолгой паузы. – Я же говорил, если вдруг что – ее всем миром тащить будут, вот и ты туда же, хотя видишь ее второй раз в жизни. – Достойная, стало быть, – убежденно повторил Тобиас. – Разве это плохо? Попадись тебе такая же ядовитая язва, как ты сам, хороши б вы были оба.       Гермиона едва не хрюкнула. Ха!       Миссис Снейп, очевидно, тоже услышала. Улыбнулась добродушно, беря у Гермионы из рук стопку вымытых тарелок: – Если он похож на Тоби, трудно вам придется. – Но вы же как-то справляетесь, – улыбнулась в ответ Гермиона. Миссис Снейп кивнула: – Он не самый нежный мужчина на свете, но ради тех, кто ему дорог, горы свернет. Это дорогого стоит.       Гермиона была полностью согласна с этим утверждением, хотя на недостаток нежностей не жаловалась. Северус мог ворчать сколько угодно, но практически всегда оттаивал и охотно отвечал взаимностью, стоило ей забраться к нему под бок, обнять, поцеловать, погладить. Иногда он укладывался головой ей на колени, когда она читала на диване в гостиной, а иногда она прибегала в лабораторию во время обеденного перерыва, потому что ей вдруг захотелось поцеловать его. А уж в те редкие моменты, когда она садилась за фортепиано, он всегда приходил из кабинета послушать, чем неизменно вгонял ее в краску – она считала, что играет из рук вон плохо, а времени для практики практически не оставалось. Дом обрастал книгами и пластинками, Косолапс регулярно обдирал кресло в кабинете, Добби ныл, что хозяева плохо едят, и грозился сжечь забегаловку Рона Уизли. Гермиона вернула в спальню фотографии, а портрет Дамблдора переехал из гостиной в кабинет, где Северус мог всласть с ним ругаться, а когда надоедало, поворачивал его лицом в стену. Время от времени им еще снились кошмары, и они просыпались, судорожно шаря руками по кровати, но найдя друг друга, успокаивались. И пусть связи не было, но прикосновения и тесный контакт помогали расслабиться и уснуть.       К весне две тысячи второго министерство, наконец, сподобилось найти новых преподавателей для вечерней школы, и Северус вздохнул с облегчением. Ему, конечно, все равно приходилось вести факультативы по зельям для тех, кто удостоился приемлемых оценок и изъявил желание учиться, а Гермиона вела группу по колдомедицине, и ее периодически вызывали на что-нибудь срочное среди ночи, но режим в целом стал гораздо свободнее, и у них даже появилось время для полноценного отдыха.       К началу лета Кингсли с некоторой опаской снял с обоих браслеты-следилки. – Небось завтра же вас поминай как звали? – осведомился он хмуро. – С чего вдруг? – удивилась Гермиона. – У меня тут полно работы. – О результатах лечения Алисы Лонгботтом прослышали в Америке. Я устал отбиваться от запросов.       Гермиона опустила глаза. Она все еще смущалась, когда ей начинали петь дифирамбы, да и за лечение миссис Лонгботтом отвечала не она одна, под нее разработали целый комплекс, хотя, безусловно, именно методика Гермионы бралась за основу. Невилл наконец-то смог забрать мать домой, и хотя реабилитация могла занять еще не один год, она уже способна была обслуживать себя и общаться односложными фразами. – А почему их шлют в министерство, а не в Мунго? – спросил Северус, насторожившись. – Потому что все, что касается вас двоих, идет через меня лично, – огрызнулся Шеклболт. – Хватит с меня вашей самодеятельности, с Отделом Тайн и Каслриггом еле замяли, пришлось даже Малфоя задействовать, чтобы отвести от вас подозрение. Вы, конечно, вольны заниматься чем угодно в рамках дозволенного законом, но учтите, я с вас глаз не спущу. Вы и поодиночке те еще… изобретатели, а уж вдвоем… Что ты там опять с Маккирби наворотила?       Гермиона невинно хлопнула ресницами: – Вообще-то, это не я. Это Северус собрал экспериментальную группу, чтобы попробовать сочетать маггловские технологии и магию, как с мобильными телефонами, нашелся один умник, который додумался, чем заменить экранирующий раствор… уж очень дорого его варить, нерентабельно для массового производства. Я заряжаю кристаллы, которые работают вместо батареек, ну и вот… Мобильники можно внедрять в колдовском мире. Совиная почта и камины – это чудесно, но зачастую нужна более быстрая связь. А после этого поищем еще что-нибудь, что можно позаимствовать. Лично я бы не отказалась от компьютера, а то они барахлят при малейшей попытке поколдовать поблизости. Давно пора компьютеризировать библиотеки и архивы, поисковые заклинания несовершенны, и на поиск нужной информации уходит уйма времени. – Чудовища, – пробурчал Кингсли. – Почему опять в обход меня? Где документация? – Бен как раз работает с проектной группой, готовят патентную заявку. – По-твоему, начальник Отдела Тайн должен заниматься именно этим? – Ты бы предпочел, чтобы он за твоей спиной творил новые заговоры с целью подчинить себе весь мир? – шелковым голосом уточнил Снейп. Кингсли замахал руками: – Да ну тебя. Я жду документы по проекту. И ведите себя прилично, не то опять нацеплю следилки. – Так что там с Америкой?       Шеклболт порылся в документах и выудил несколько подшивок: – На, изучай. Они хотят, чтобы ты приехала с семинаром, ознакомила их с методикой.       Гермиона покосилась на Северуса. Опять это нечитаемое, каменное лицо. Но она и так знала, о чем он думает.       Когда они вернулись домой, он сразу удалился в кабинет. Гермиона выждала с полчаса, бегло просмотрев приглашения, затем заварила его любимый чай и спустилась вниз. Пару минут понаблюдала через приоткрытую дверь, как он сосредоточенно что-то пишет, и только потом вошла. – Ты не хочешь, чтобы я ехала?       Он отложил перо и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди: – А ты, как обычно, уже все решила. – Пока нет. Да и не могу я просто взять и поехать, нужно согласовать с руководством. Если я правильно поняла, конкретного плана еще нет, вполне возможно, что это будет просто семинар в рамках более крупного тематического мероприятия, и много времени это не займет. У американских колдомедиков наверняка тоже немало интересного. А ты мог бы пошерстить местные технологии. Если с мобильными телефонами выгорит, можем предложить и на экспорт, вдруг у них нет ничего подобного, а им тоже надо? – Об этом я уже думал. – Но? – Нет никаких «но». – У тебя-то? Опять боишься, что я увлекусь, и у меня не хватит времени на тебя? – она обошла стол и присела к Северусу на колени. – Я вроде не давала тебе повода так думать, хотя мы оба весь год пахали как проклятые. – А если тебе там понравится, и ты захочешь остаться? – Не думаю. Мне здесь хорошо. Хотя попутешествовать и посмотреть мир я бы не отказалась. Но только если ты поедешь со мной. Одной мне будет скучно. – Так уж и скучно, – он наконец обнял ее за талию, подтягивая ближе. Гермиона накрутила на палец белую прядь у его левого виска: – Надо же как-то отпраздновать окончание ежевечерних лекций. Если удастся перекроить расписание, можно устроить небольшой отпуск. Это хорошая возможность, разве нет? – Иногда мне кажется, что ты можешь уговорить меня на что угодно, – проворчал Северус и потянулся за чаем. Сделав глоток, блаженно зажмурился, затем с подозрением принюхался. – Что ты сюда добавила, ведьма? – Чтоб я да попыталась обмануть мастера зелий? – рассмеялась Гермиона. – Ты переоцениваешь мои таланты.       Он хмыкнул и отставил чашку: – Когда-то я очень сильно тебя недооценил. И больше такой ошибки не совершу. – А вот это правильно, – она легонько потянула его за волосы, заставляя откинуть голову назад, и скользнула губами по шее. Он вздохнул: – Манипуляторша. Я могу обдумать твое предложение или ты уже мысленно собираешь вещи? – Я же сказала, определенного плана нет. Думай себе спокойно. Я все равно не могу отлучиться, пока моя группа готовится к первой аттестации, это еще месяц. – Ответь им и скажи, что согласна, если они оплатят нам все расходы. Впрочем, нет, сначала я наведу справки в американской гильдии зельеваров, может, удастся приурочить к какой-нибудь конференции. Давно хотел познакомиться с тамошними наработками.       Гермиона улыбнулась, вжавшись лицом в его шею. Совсем недавно ей открылась простая истина – Северуса и впрямь можно уговорить на что угодно, главное предложить ему подходящую компенсацию.       В Америку они отправились в середине лета и попали сразу на два мероприятия. Местные специалисты приняли их очень радушно, хотя Гермионе иногда казалось, что сплетни из «Пророка» дошли и сюда, и многими движет не столько профессиональный интерес, сколько банальное обывательское любопытство – что там за прославленные герои войны? Впрочем, хорошему времяпрепровождению это нисколько не мешало. К Северусу время от времени клеились какие-то барышни, ей самой пытались всучить портключ в «одно уютное местечко, где мы сможем познакомиться поближе вдали от этой суеты», она честно сказала об этом Северусу и едва удержала его от расправы над незадачливым ухажером. После этого он следил за ней как коршун и далеко от себя не отпускал, и если поначалу это ее умиляло, то со временем стало немного утомлять. – Ты как будто не в курсе, что мне никто другой не нужен, – заявила она в лоб, когда на фуршете после очередного семинара вокруг нее так и крутились «кавалеры», и Северус весь вечер отпускал ядовитые комментарии. Он нахмурился: – Все почему-то решили, что мы не вместе. Это из-за разницы в возрасте? – Что за глупости? Никому нет дела до возраста. И, кстати, на конференции по зельям на тебя тоже вовсю вешались. – И почему ты не ревновала? – с подозрением спросил он. – Потому что знаю, что ты любишь меня, – уверенно ответила она. – Хотя та блондинка, которая совала свой пятый размер тебе под нос, меня выбесила. – Выглядело так себе. – Ты еще и оценивал? – Довольно трудно не оценить, если тебе это пихают прямо в лицо. Но мне не понравилось. – Если бы понравилось, сейчас разговор был бы совсем другой, – прищурилась Гермиона. – И мои приступы ревности вряд ли приведут тебя в восторг. Можешь спросить Рона.       На самом деле, Гермиона заволновалась только один раз – когда к Северусу подошла девушка, судя по внешности, из каких-то индейцев. Один глаз у нее был темный, другой бледно-голубой и без зрачка (сразу вспомнился покойный Муди). Девушка что-то сказала Северусу, он сперва нахмурился, но затем его лицо разгладилось, и он почти улыбнулся в ответ. Гермиона не утерпела, извинилась перед собеседником и подошла к ним. Девушка взглянула на нее, прикрыла здоровый глаз ладонью и несколько мгновений смотрела в пространство перед собой, не моргая. Ощущение было несколько жутковатое, но тут она вышла из транса и широко улыбнулась Гермионе: – Древние Пути зовут вас, и вы слышите их. Вы найдете еще не один.       Северус встревоженно придвинулся ближе. Девушка улыбнулась и ему: – Дар использован правильно. Спящий-на-Дне будет доволен. – Что это было? – спросила Гермиона, когда странная собеседница отошла. – Она жила на плавучем острове на озере Титикака, – медленно проговорил Северус, озадаченно глядя ей вслед. – Когда я туда приехал, местных волшебников на нем оставалось всего пятеро. Она… что-то вроде ясновидящей. Теперь учится здесь. И она кое-что сказала мне, когда я уезжал. – Что именно? – Что мое желание исполнится, но для этого мне придется умереть во второй раз.       Гермиона поискала глазами в толпе, но девушка словно растворилась в воздухе. – Звучит зловеще, – резюмировала она. – И что там было насчет дара и Спящего-на-Дне? – А тебе, конечно же, непременно надо все знать, иначе мир перевернется, – съязвил Северус, беря ее под руку. – Я не настаиваю, но мне любопытно. – А пошевелить своими хвалеными мозгами? – Хм… Ну, мы оба умерли в той пещере, так что с этим понятно... – тут до нее дошел весь смысл услышанного, и она испуганно вцепилась в его локоть. – Стой, почему «во второй раз»? А когда был первый? Или… – Не дергайся, – он накрыл ее руку ладонью и успокаивающе погладил. – Думаю, в пещере и был второй раз. Возможно, под первым имелась в виду хижина… или мое падение в озеро. – Но ведь в хижине ты не умер… хоть и должен был… Ничего не понимаю. – Я тоже. Но это уже неважно. Все самое худшее уже случилось. – Ну ладно… А что за желание? – Уверен, ты додумаешься самостоятельно, – ухмыльнулся он, увлекая ее к столу с выпивкой. – Но желание и впрямь исполнилось на все двести процентов.