Das Model

-Вы знаете, что у нас не так много времени, прошу Вас, у меня нет лишней минуты на капризы, просто расскажите! -Вам так интересна моя история? Право не знаю, чем заслужил такую честь, но я же должен оставить после себя хоть что-то, не так ли? -Как мне лучше к Вам обращаться? -Адриан... Это имя сильно характеризует, но можно просто Одри, всем этим пафосным сукам так нравилось звать меня Одри... Все продавали и покупали мое имя, тело, юность, свежесть и красоту... Вы ведь тоже находите меня чертовски прекрасным? Можете не отвечать, это риторический вопрос, я же вижу, как жадно ваши глаза исследуют меня, маленького и хрупкого мальчика... или девочку?!Ахахах, андрогинность - это же так круто!!! - собеседник впал в истерику, - Но какой ценой? Чтож, думаю, чтобы вы меня поняли, нужно начать с самого начала... Детство или как это не знать кто ты? Я - Адриан Моор, позднее мою фамилию переделают на Мур, но до этого момента расслабьтесь, мне всего лишь 5 лет и у меня есть брат близнец,он моя полная копия - Шон. Нас даже мать не может различить не то, что кто-то на улице. Мы родились в Канаде, в деревушке под названием "Сад Аида" - странное название? Ну чтож, Вы правы, очень странное, но уверяю - это рай на земле. Ну я не стану нахваливать местную природу, женщин, нет, что Вы?! Зачем?! Моя жизнь интересней... Я и Шон всегда были вместе, в нашей семье мы не первые дети, у матери и отца до нас было пять детишек. Моя мать - Лесли и отец - Джонатан, как они любили друг друга!!! Это была настоящая любовь, а не притворство! Вам не понять... Нет... Слишком высокое чувство для таких отбросов, как вы все! Простите, забываюсь, о чем я? Ах да, о родителях, мы жили очень бедно, у отца была ферма, мы все помогали ему работать, все было хорошо, пока мама не заболела, было больно видеть, как угасает ее красота... Я и Шон были очень на нее похожи: выразительные припухлые губы, молочная кожа и естественный оттенок волос - блонд, платиновый блонд и наша фирменная фишка - черные, как смоль, глаза, да... Мы, генетические уроды - прекрасны! Мама болела полгода и все это время она не смотрела в зеркало, боялась видеть, как исчезнет блеск ее глаз, как кожа станет серой, а волосы выпадут... Она умерла... Мы все плакали и горевали, но больше всех отец. Он запил, забыл про детей, мы были предоставлены сами себе. Среди моих братьев случались жестокие драки, они ненавидели друг друга, но я и Шон - мы любили друг друга. Мы отрастили волосы и стали замечать, что явного отличия в нас от девушек нет, мы бесполы. Когда пришло время идти в школу, нам пришлось столкнуться с непониманием и издевательством, девочки очень любили нас, но ребята били и унижали. Но нас с Шоном никто бы не разлучил! Никогда!!! Нет... Я бы хотел вернуться туда, я бы все исправил, но поздно... Школа не была для нас адом несмотря на все издевки, что пришлось терпеть, ад - это неопределенность, мы так и не знали, кто же мы?! Не девочка и не мальчик... Кто?! Почему так?!Хорошо это или плохо? Никто не скажет точно, отец нас невзлюбил, его слова я помню будто он вчера их произнес: "Я мать вашу имел чтобы у меня родились сыновья, а не сучки!". И это он сказал нам, десятилетним детям. Мы часто голодали, денег на еду практически не было, а то, что было для всех, доставалось старшим... Несправедливо, да?! Ну так было всегда и мы свыклись с подобным порядком вещей. Мы росли не доедая и вышло так, что фигуры наши стали подобны скелетам. Я и Шон часто смотрели на свои идентичные обнаженные тела, вставая напротив друг друга - это подобно зеркалу. Прекрасно... Так прошло наше детство... Мы так и не поняли, кто мы, но это уже было не нужно, мы есть друг у друга и этого достаточно... Любимое сердечко Прошли годы и наша с Шоном любовь окрепла, мы не могли и минуты друг без друга, мы спали в одной кровати, принимали ванну вместе. Мы идеально дополняли друг друга: Шон целовал мои вечно ледяные руки, обнимал меня, когда во сне я плакал. Спали мы всегда лицом друг к другу, чтобы чувствовать дыхание своего зеркального дополнения, я обычно прижимался к груди брата и слушал его сердце... Мое любимое сердце... Нам исполнилось 16 и мы нашли работу в музыкальном магазине, когда покупателей не было мы играли на гитарах, Шону давалась басуха, она, как стук его сердца, всегда звучала прекрасно. Время неумолимо ко всем, но в 16 лет ты вряд ли задумаешься, что красота тебя покинет?! А Шон боялся... Честно сказать, я тоже безумно боялся стареть... Я видел, как гаснет и увядает мамина красота... Всего-то полгода и все! Пуф и нет!!! Я старался поддерживать любимое сердце, Шон рыдал горькими слезами, он бил и резал себя, но я его останавливал, обнимал кровавое тело, впутывая худые пальцы в длинные локаны друг друга мы целовались. Признаюсь, никто из моих любовников не был так нежен, Шон любил облизать кончиком языка мои губы и лишь когда получал ответ на ласку, проникал в рот. Мы едины, в нем билось мое и только мое сердце! Он - это я, и мои слова - истина. Все ночи, что я проводил с ним не имели порочного конца, нет... Мы были девственны и от этого еще прекрасней. Никто в этом мире не был нам нужен, никто... Достаточно твоего отражения. Поздней ночью мы возвращались с клуба как всегда держась за руку, нам было хорошо, лето позволило обнажить тонкие тела, мы всегда одевались в одинаковые вещи и сегодня на нас были лишь джинсы с рваными узорами и низкой талией, обувь - это любимые кеды. Прохладный ветер развивал наши великолепные длинные волосы. Шон любовался каждой звездочкой на небе, он любил жизнь... -Адриан, посмотри, как они красивы! -Ты прекраснее всех их вместе взятых. Он всегда улыбался, когда я говорил ему комплименты, ну да, это все равно, что говорить их зеркалу, но я действительно восхищался его красотой. Наслаждаться прохладой ночи помешала местная банда, везде найдутся невежды не понимающие истиной красоты, ну или просто моральные уроды... Шон был хрупкой натурой, очень ранимым... Мой Шон, мое любимое сердечко... Что же они сделали с тобой?! Их было много, шестеро вооруженных, крепких, мускулистых ребят, нас они сломили, как цветы на морозе... Они разделили нас, один сзади вцепился в стройный стан Шона, он придавил его своей перекачанной рукой и подставил к горлу нож. Меня избивал их главарь - Лерой, он кричал мне в лицо оскорбления, но мне было все равно, он схватил меня за волосы: -Ты мразь, как девчонка! Вы с братом два пидора, от таких нужно избавляться! У тебя и в штанах наверное ничего нет?! Ммм? Я прав?! -Эй парни, а они же бабы! Я преподам урок вам сученыши, раздевайтесь! Нас в секунды раздели, они просто порвали нашу одежду и держа ножи и дубинки перед горлом с громким гоготом смотрели на наши зеркальные тела. Шон плакал, я шептал ему, чтобы мое сердечко не паниковало: -Не плачь, я всегда с тобой... Шон... Мой нежный Шон... Эти твари повалили его на землю, а меня держали и заставляли смотреть, его били, насиловали... Он сильно кричал и даже не от боли, которая разрывала всю его задницу, нет... Он терял свою красоту, он терял девственность, все кончено, это закат, мое сердечко... Все эти уроды оттрахали его по очереди, мое отражение не могло уже и пошевелиться, не то что встать, но одного его зада им было мало... Лерой отымел его в рот, его примеру последовали и остальные... Хрупкий Шон давился спермой, не успевая глотать, бедняга закашливался и снова выпивал семя этих ублюдин... Шон, такой покорный и смеренный Шон... И все потому, что у моей глотки был нож. Смотря на мучения моей зеркальной копии, я плакал, мой любимый делал все, что ему говорили лишь бы я жил... Наигравшись его нежными проходами, они заставили целовать им ноги и молить о пощаде... Шон своими теплыми, мягкими губами целовал грязные ноги этих отбросов!!! И молил... -Не трогайте пожалуйста брата... Умоляю, - голос его хрипел и срывался, он плакал... Но мучители только смеялись и били его ногами в живот, ребра, почки... Остановились только когда он начал харкать кровью. Мое сердечко уже не в силах было стоять, он лежал на земле и даже не плакал. Лерой взял свой нож и подошел к моему отражению, он срезал его прекрасные волосы и бросил их к моим ногам, этого им хватило, нас оставили, всю оставшуюся ночь я плакал и обнимал холодеющее сердечко... Он уже не дышал... Музыка в его груди не играла больше никогда... Конец первой части