what's time is it? (it's pussy time)

Ляжки у Чимин охуенные. Намджуна это кинкует. А еще она идеальная маленькая ложка. (Но и большая время от времени тоже.) Грудь у нее на все сто из десяти: вздернутая, большая, с совсем крошечными сосками, а еще своя. В старшей школе некоторые девчонки реально ей завидовали. На Чимин идеально сидит сейлор-фуку нежно-розового цвета, да и в черных кружевных чулках она просто богиня, гордо взошедшая на Олимп. Чимин Намджуна кинкует. Ах, да. Она об этом знает. Чимин вообще пиздец как любит чужое внимание. Под чужим пристальным, изучающим взглядом она буквально плавится, покрывается мурашками, а от прикосновения широких горячих ладоней к ее заднице ее и вовсе кроет — все именно так, как она любит. Намджун большой. Широкий. Огромный. У него охуенная улыбка, милые брови и ямочки на щеках. А еще гигантский член, который когда-нибудь точно уничтожит ее вагину. Все реально именно так, как Чимин любит. — Это KYLE? В ответ на это она согласно кивает и только довольно урчит, когда подол юбки задирается еще выше, а чужая хватка на ее ягодицах только усиливается. Пары-тройки своих растяжек она не стесняется. У кого вообще нет растяжек? Только у тех самых худощавых сучек, которые и завидовали ей в школе. (В таком случае ее pussy может быть настоящей tiger, и это будет самое меткое попадание в яблочко.) — Ты вообще слышала новый альбом Blackbear? — Чимин готова поклясться, что прямо сейчас она готова расцарапать Намджуну его лицо. Его красивое лицо, глубокие ямочки на котором буквально кричали о том, что при рождении сладкими поцелуями в обе щеки его осыпал купидон. (Не то чтобы Чимин нравился Карамзин. Но Намджун читает Достоевского, и стоило бы признать, что русская классика действительно сближает людей. Потому что Чимин и Намджун находят общий язык на третий день их знакомства.) Чимин прижимается к груди Намджуна вплотную и наигранно выпячивает нижнюю губу, когда чувствует довольно ощутимый (пиздец какой ощутимый!) щипок за ляжку. — Я не могла найти подходящие, — обиженно протягивает она, царапая смуглую кожу черными ноготками, украшенными красивыми стразами-камушками, которые еще и переливались при дневном свете, заставляя залипать на них чуть ли не с открытым ртом. И это правда, потому что за утро (по ощущениям) она перемерила просто бессчетное количество трусиков из своей коллекции, и ни одни из них не подходили под ее сегодняшнее настроение. Одни были слишком кружевными и чересчур изящными, другие были слишком мягкие и больше подходили для тренировок, стринги просто не подходили к этой атмосфере, а все остальные были с глупыми принтами вроде мордочек мопсов, которые она искренне любила, но которые были предназначены для дней, когда заканчивался ее любимый сериал, например. Сделать правильный выбор — это чертовски трудно! Наверное, она намотала десять тысяч шагов, пока шла к зеркалу и затем возвращалась к белому комоду. Шла к зеркалу и возвращалась к комоду, шла к зеркалу и возвращалась к комоду, шла к зеркалу, вертелась у своего отражения и возвращалась к кровати. Так прошло ее утро. Ладно, на самом деле она даже успела принять горячий душ и приготовить до ужаса полезный завтрак (это были семена чиа), и это все звучит довольно утрированно, но какое это теперь имеет значение? Ее заднице, вероятно, очень не повезет прямо сейчас, и от одной мысли об этом внутри у Чимин все сладко сжимается. Капли воды, падающие со все еще мокрых волос Намджуна, стекают по его груди, и он отвлекается на одно мгновение только для того, чтобы снова наспех вытереть голову полотенцем и отбросить его на кресло, стоящее неподалеку от кровати, заваленной многочисленными подушками и коллекционными мягкими игрушками. Гирлянда у изголовья кровати мерцает мягким теплым светом, а из динамиков негромко льется та самая песня KYLE, и Чимин плавно покачивает бедрами совсем не в такт мелодичному игривому биту. На Намджуне всего лишь домашние серые штаны, и при всем желании она может разглядеть очертания члена, отчего рот Чимин наполняется слюной и отчего она ерзает на своем месте еще сильнее, пока Намджун не останавливает ее, прижимая к себе за талию. — Оппа? — Чимин поправляет волосы, что падают ей прямо в лицо, и круглые очки в золотистой оправе слегка съезжают с переносицы. — Ты обещал. Чимин смазанно целует Намджуна в уголок губ, и для этого ей не нужно подниматься на носочки, как это было обычно. Вау, что-то новенькое. Чимин обнимает Намджуна за шею и улыбается, глядя ему в глаза. Они, вроде как, умеют читать мысли друг друга. Так или иначе, Намджун нереально тащится с ее губ. Пухлых, сочных (она мажет их сияющим бальзамом каждый вечер!) и обычно накрашенных ярким тинтом с плавным эффектом омбре. А Чимин тащится с его члена, она любит чувствовать его не только в своей киске, но и во рту, потому что это только ее член, и однажды, блять, Чимин точно высосет из него всю жизнь. Ну, или же он прикончит ее раньше. (Такой вариант исхода событий нравится Чимин не меньше, на самом деле.) У нее пиздец какая глубокая глотка, и она попрощалась со рвотным рефлексом еще в свои сладкие шестнадцать, так что каждый раз Ким Намджун падает к ее ногам. (Самое лучшее место для его совсем идиотских штанов, конечно же, на полу. Чимин рада, что Намджун не собирается с ней спорить.) Прямо сейчас Чимин, конечно, не настолько пьяна, чтобы попытаться заглотить его член полностью и вместе с яйцами, но она позволяет трахнуть свой рот так, как Намджуну этого захочется, и от этих отвратительных, но в то же время горячих хлюпающих звуков, она кайфует нереально. Ее слюны слишком много. Смазки слишком много. Но ее рот податлив настолько, что у оппы, который сдавливает ее голову в своих ладонях, подгибаются коленки. Увесистым членом Намджун шлепает Чимин по лицу, по ее губам и щекам, даже по носу, и она не может сдержать довольной улыбки, неразборчиво выдавая что-то вроде: «Оппа, кончи на меня». Но, увы, оппа не желает прислушиваться к ее влажным фантазиям. Вместо этого Намджун-оппа заботливо заплетает ее волосы в косичку, не очень аккуратную, кривую, забирает ее волосы резинкой, случайно попавшейся ему под руку где-то на кровати, и Чимин не чувствует абсолютно никакого стыда, покачивая задницей в это время ровно до тех пор, пока оппа звонко не шлепает по ней, точно оставляя розовый след. Чимин шипит и прикусывает нижнюю губу, оборачиваясь назад: — Жалеешь мою задницу? Своей едва заметной ухмылкой Намджун доказывает абсолютно обратное. Она не очень-то и любит этот стиль собачки, потому что куда больше ей нравится объезжать этот член как самая настоящая наездница в течение всей ночи, но это более подходящая поза для глазка камеры на тускло светящемся экране ноутбука, и ей приходится с этим смириться. Во всяком случае это то же самое разнообразие. Внутри у Чимин все как будто бы дрожит. Она тихо постанывает, прижимаясь к паху Намджуна и потираясь о его член как какая-то блядская сучка с течкой, пока тот возится с флаконом смазки — они оба любят, чтобы было мокро, чтобы хлюпало. И ее оппа натягивает презерватив настолько старательно, что в конце концов у Чимин просто лопается все терпение. — Трахни меня уже, блять, наконец, — Намджун не дает ей договорить, грубо затыкая ее рот своей ладонью. Чимин проходится по ней широким мазком языка, и Намджун хватает ее за лицо, поворачивая к себе, чтобы утянуть в торопливый поцелуй. Они сцепляются языками, кусаются, почти до боли, и Чимин кажется, что именно в такие моменты они становятся блядским целым. — Ну ты же обещал, — Чимин почти что скулит, так обиженно и в то же время отчаянно, когда тот вынуждает ее подняться на колени и выпрямиться, чтобы он сумел стянуть с нее бесполезный верх. Сдавленная в чужих ладонях грудь, кажется, в кадре выглядит еще больше, и Чимин с силой стискивает свои бедра, сжимаясь вокруг ничего, позволяя оппе сминать ее сиськи и дальше. Намджун больно щипает ее за торчащие соски и сдавливает, играясь. Она заведенная, мокрая, а еще хочет трахаться, трахаться, трахаться, хочет это чудище в свою блестящую от смазки дырку, и Намджуна это, кажется, только забавляет. Ким Намджун — мудак. Но Пак Чимин любит его член. — Обещал что? — кроткими поцелуями-бабочками он проходится по ее шее, по плечам и затем облизывает мочку уха. Того самого, что с множеством проколов во всех возможных местах. Другое зато почти девственно нетронутое. Всего пара дырок. — Обещал помочь мне с моими, — Чимин снова шипит, когда ее достаточно грубо толкают вперед. Она выгибается в спине и оборачивается назад, чтобы посмотреть на Намджуна, не сводящего с нее взгляда. — С моими вебкам-делами, оу! — если он решил, что отшлепать ее пизду своим мокрым членом, щедро политым смазкой, их любимой, разогревающей, — хорошая идея, то он глубоко заблуждается. Это похоже на какую-то пытку, потому что подобного ей мало. И недостаточно. Дыхание перехватывает, когда Намджун не без извращенного удовольствия головкой скользит между ее половых губ, и Чимин зажмуривается. Когда он наконец без особого труда толкается в нее, она проглатывает крик. Слишком резко. Слишком грубо и слишком — Чимин тихо стонет, наклоняясь к экрану макбука и прикусывая большой палец, морщась. — Как же я мог забыть о своей детке? Чимин восторженно поскуливает в ответ. От быстрых и грубых толчков очки окончательно спадают с ее переносицы максимально низко, но у нее белый свет перед глазами, потому что долбят ее просто охуенно, и ей даже не нужно класть руку на свою промежность. Так что ей нет никакого дела до одной из составляющих ее сегодняшнего образа. Она выгибается в спине еще сильнее и опускает одну руку на постель, сжимая покрывало в ладони. (На бедрах точно останутся синяки от такой хватки, но прямо сейчас никто из них не думает об этом.) Намджун держит ее крепко-крепко, время от времени замедляя свой темп, из-за чего Чимин срывает голос, бесконечно выкрикивая бессвязные ругательства и стоны. — Быстрее, оп-па, п-пожалуйста, — Чимин почти готова заплакать прямо сейчас. Ногтями впиваясь в собственную ладонь, она хнычет, бросая расфокусированный взгляд в глазок камеры. Намджун хватает ее за сплетенную им же косичку — ебаная забота, Чимин хочет родить ему десятерых детей, о, пожалуйста, лишь бы он не прекращал ебать ее — и от его толчков очки все-таки слетают с лица девушки. Она пытается заткнуть себе рот ладонью, чтобы не стонать так громко, потому что соседка сверху и без того слишко часто косится на них, но ничего не получается, потому что Намджун уже давно стал мастером в том, чтобы выдрать ее так, как следует. До лиловых синяков на бедрах, до слез в уголках глаз и до сорванного голоса. Соседка может пойти нахер. Во всех возможных смыслах. От звонких шлепков его яиц и бедер об ее тело и вовсе сносит крышу. Это так пошло, и так безумно заводит, распаляя еще сильнее, что Чимин хочет, чтобы Намджун ебал ее целую вечность. И даже больше. Скулит она совсем жалко. Отвратительно даже. Тушь на глазах размазывается, а на ладонях едва ли не сияют красные следы от ногтей. После, Намджун приносит ей стакан воды и банан. Целует в лоб и следом раздвигает ее ноги, закидывая их себе на плечи. Язык у Намджуна тоже охуенный. Сильный, горячий и просто прекрасный. К тому же, пиздит он им в основном только по делу. Задушить его своими бедрами Чимин совсем не хочется. Может быть, у нее будет время позже. Ее новый пост к позднему вечеру собирает порядком десять тысяч лайков. Да, может быть, она и отвратительно составляет плейлисты, потому что песни Rico Nasty и Little Mix абсолютно не сочетаются между собой, но ее это совершенно не волнует. По крайней мере, все любят Усаги. Пара гифок с милой Усаги — и ее пост обычно набирает около двух тысяч лайков. Секрет успеха на лайф-блоге реально прост. Все любят Усаги и Пак Чимин. (Здесь она известна, однако, как peacjimmi) А особенно все любят peacjimmi в сейлор-фуку, которую трахает ее любимый безымянный оппа. Пятьдесят тысяч лайков Чимин видит под постом на следующее утро. #playinwithme #fuck_me_oppa #i_love_the_D / 26.04.2019 / 50k ♡