Как твоё имя?

Маринетт ворочается в кровати и зовёт: «Не уходи!» Парень во сне прижимает её к себе, боясь отпустить, а потом разжимает объятия и отступает на шаг назад. Девушке хочется плакать, но она не плачет и может лишь просить «Не уходи!». Парень качает головой и произносит, так спокойно, будто не забывает сейчас самую дорогую девушку на свете: — Не бойся. Я вернусь. Что бы не случилось, ты всегда будешь самой нежной нотой в моих песнях. Он поворачивается и уходит, и Маринетт, что всего миг назад знала его наизусть, сейчас напрягает память, пытаясь вспомнить. Какого цвета его волосы? А одежда? Какие у него любимые занятия? Какая у него семья? Как его имя? Ей кажется, что ответ где-то на поверхности, что она все знает, но стоит только сосредоточиться, и всё ускользает, тает ненадежным предрассветным туманом. — Маринетт! Милая, пора в школу! — зовёт мама с первого этажа, и Дюпен-Чен недовольно открывает глаза и щурится на пробивающееся через шторы солнце. Её не покидает ощущение, что она что-то забыла. Что-то очень, очень важное, но она никак не может вспомнить, что именно. Что-то, связанное с её соулмейтом. Она пытается вспомнить сон. Нежная гитарная музыка, тихий неловкий смех. Змея, свивающаяся в кольца. Фраза-обещание «Я вернусь». Девушка точно знает, что её соулмейт не Адриан — почему-то после каждого сна-встречи признавать это не так больно и грустно, как раньше. У неё есть тот, кто заботится о ней. А Адриан… пусть и он встретит свою половинку. И неугомонный Кот тоже должен встретить именно свою леди, а не чью-то. Маринетт сжимает веки крепко-крепко, пытаясь хоть на миг ещё задержать обрывки сна, но они разлетаются бумажными бабочками, оставляя лишь горькое послевкусие. Когда тебе казалось, что ты был счастлив, а потом счастье обернулось туманным забытым сном без надежды на возвращение. — Милая! Поторопись! — кричит Сабина, и Маринетт плетётся умываться. Воспоминания-бабочки разлетаются окончательно, и только одним вопросом девушка задаётся пока умывается, завтракает, собирает уроки на вторник, которые забыла собрать вчера, и торопится в школу. Как тебя зовут? Как твоё имя? — Привет, подруга! — встречает её в школе вечно бодрая и оптимистичная Алья, и Маринетт улыбается ей. — Представляешь, вчера Нино показал мне такую программу! Короче, создаёшь музыку по своему желанию! И учиться на музыканта не надо! Сезер улыбается слегка хитровато — талисман Лисы ей достался не просто так — а Дюпен-Чен начинает догадываться, что именно пытается сказать ей подруга. Создать загадочную гитарную мелодию из своих снов. Найти своего соулмейта. — Что за программа? — спрашивает Маринетт как можно спокойнее. Алья достаёт телефон.

***

Маринетт бьётся с программой и день, и два, и всю оставшуюся неделю. Мелодия вроде бы готова, но она не та. В ней недостаёт чего-то. В ней недостаёт нежности, любви, желания порадовать. В ней недостаёт… Как же его имя?! Он пытается помочь ей во снах. По утрам, когда воспоминания-бабочки ещё не разлетелись в разные стороны, девушка помнит, что он расспрашивал её про программу. Что он наигрывал ей мелодию снова и снова. Маринетт показывает запись Алье, и подруга восторженно шепчет, что у соулмейта Маринетт просто талант. Дюпен-Чен знает, что это — лишь бледное подобие того, что слышит она, но ничего не может поделать. Маринетт рассказывает об этом разговоре парню. — Алья сказала, что у тебя талант! — Оу. Передай ей мою благодарность, Маринетт. — Он слегка кланяется с лёгкой усмешкой на губах. — Если вспомню. Они обнимаются, и он впервые просит повторить её имя на прощание. Он кажется таким растерянным в этот момент, и Маринетт, нежась в его объятиях, повторяет, как заклинание: — Меня зовут Маринетт. Маринетт. Моё имя Маринетт. Он исчезает-просыпается быстрее, чем она успевает задать встречный вопрос. А как твоё имя?

***

Дни Маринетт то тянутся бесконечными школьными уроками, то бегут в сражениях со злодеями и помощью родителям в пекарне. В наушниках у неё — маленьких нежно-розовых капельках — который день играет одна и та же мелодия. Единственная связь с её соулмейтом в реальной жизни. Он просит её называть своё имя, и она твердит ему, зная, что всё это безнадёжно. Соулмейты никогда не способны запомнить имена друг друга, пока не встретятся в реальности. Как бы громко она не кричала его, как бы долго не повторяла, он запомнит о своей девочке лишь две вещи, о которых рассказал не так давно. Она потрясающе печёт. И вокруг неё парят божьи коровки. Рядом с ним всегда шипит змея.

***

— Маринетт, ты же знаешь, что скоро будет фестиваль музыки? — спрашивает Роуз однажды. — Конечно, — не может не улыбнуться Маринетт. О группе подруги она прекрасно знает. Ну… по крайней мере, о её существовании. Дюпен-Чен помогала придумывать название, но больше Роуз ничего ей не рассказывала, утверждая, что это сюрприз и что скоро Маринетт сама всё узнает. — Мы хотели выступать на корабле Джулеки. Но нам нужна помощь. Ну, украсить корабль, и такое всё, — Роуз слегка смущается. Она ненавидит просить о помощи. — Конечно, Роуз, мы придём. Да, Алья? — Маринетт слегка толкает локтем в бок подругу, потерявшуюся на просторах Интернета. — А почему бы и нет! — соглашается Сезер, на миг отвлекаясь от телефона. — Спасибо! — взвизгивает Роуз и крепко обнимает двух подруг. Хлоя в стороне лишь кривится.

***

Убирать на «Либерти» занятие глупое и неблагодарное. Особенно, если обитателям корабля уборка вовсе и не нужна, и ратует за неё только Джулека. Хотя Маринетт её понимает. Найти микрофон в ящике с зимними свитерами матери семейства Куффен — что может быть хуже? Но, в общем, уборка идёт весело. В наушниках играет музыка, рядом хохочут Алья с Нино, погода просто прекрасная, и настроение у девушки что ни на есть праздничное. Сейчас они уберут корабль, а вечером, когда спустится тьма и Париж украсят разноцветные огни зданий, загремит музыка фестиваля. И они здорово повеселятся. — Ты не могла бы позвать моего сына? — спрашивает Анарка Куффен, и Маринетт кивает. Что может быть проще? Парень сидит на своей кровати, и девушке вдруг кажется, что она знает его. Она выключает музыку в наушниках. Она думает — уверена — что парень спит. Его внезапное «Привет» чуть не доводит её до инфаркта. И, кажется, он смущён не меньше неё. Девушка замечает плакат Джаггеда Стоуна, но спросить не успевает. Парень приглашающе хлопает по кровати, и Маринетт робко садится на самый край. Парень достаёт гитару. И Маринетт кажется, что она спятила. Потому что загадочный брат Джулеки с голубыми кончиками волос, в майке с принтом Джаггеда, с чёрной гитарой, со внезапно вспомнившимся таким знакомым прищуром играет мелодию, которую Маринетт слышит каждую ночь во сне. И в мелодии этой — нежность и любовь, надежда и верность, счастье, безграничная, заполняющая до краёв радость, а ещё морской бриз, солнце и голубое небо, в котором можно утонуть. В мелодии этой… — Здравствуй, Ма-ма-маринетт. Моё имя Лука.