***
В ФЭС было неожиданно спокойно. Такая обстановка всегда была после закрытия очередного дела, но если она затягивалась… Соколова мрачно повествовала о «затишье перед бурей». Две оперативно-следственные группы, раскрывшие последнее дело, хлопая сонными глазами, собрались на последнее на сегодняшний день собрание в кабинете Рогозиной. Соколова дремала на плече у Лисицына, который и сам потихоньку зевал в кулак. Он хотел вытащить Юльку в кино, как расследование закончится, но сейчас хотелось только домой. Котов напротив них гипнотизировал угол стола, и точно спал, но с открытыми глазами. Гранин вертел в пальцах правой руки карандаш, откинувшись на спинку стула. Данилов нервно барабанил пальцами по столу. Когда в кабинет вошли Рогозина и Круглов, оперативники честно постарались изобразить боевую готовность, но было видно, что до энерджайзера-Ванечки им было как до Китая пешком. Галина Николаевна лишь покачала головой — она бы с удовольствием отпустила всех домой, но было необходимо соблюсти все правила и разобрать обвинительное заключение перед его отправкой в прокуратуру. Рогозина методично проговаривала факты, оперативники кивали и вставляли свои комментарии, что-то поправлял Круглов. Два трупа, привязанные к деревьям друг напротив друга, погибшие от смертельной инъекции и привезённые в лес специально для инсталляции показательного места преступления. Вырванные языки, привязанные к левому колену каждой из жертв, что-то символизировали в воспалённом мозгу преступника. Но что именно, они так и не узнают… Георгий, напавший на Данилова, когда они приехали его задерживать, был застрелен Юлькой Соколовой. Степан хоть и высказался о том, что теперь его не допросить, в душе был благодарен майору. Под подбородком, куда успели дотянуться руки убийцы, периодически возникал странный зуд. Нужно было время, чтобы он прошёл. У них остался невольный сообщник Георгия — его тётя Анна, которая опоила жертв и позволила их похитить, якобы под угрозой расправы. Именно её дело будет отправлено прокурору, а затем — в суд. Дела на доработку в ФЭС практически никогда не возвращали. — На сегодня все свободны. Как добрался домой, Данилов понял смутно. Вот он на пороге родной конторы, раз моргнул, — и уже дома, сидит на полу и расшнуровывает ботинки. Маленькая кухня встретила хозяина молчанием и пустотой, зато в холодильнике обнаружилась пачка пельменей. Отлично. Гранин добрался до душа, что называется, с трёх шагов. В известной программе мелодии с трёх нот угадывают, а он до ванной в три шага скачет. Уже в душевой кабинке Павел ткнулся лбом в холодную кафельную плитку, ёжась от не менее холодной воды. Как же он устал. Котов еле отбился от звонков любимой мамы, желавшей приехать и лично позаботиться о том, чтобы сын достойно отдыхал и питался. Сейчас ему хотелось побыть в одиночестве. История преступника вызвала в нём смешанные чувства страха и отвращения. Казалось бы, чего бояться? Но это было хорошо, это было правильно, что он всё ещё чувствовал страх. Это нормально. Значит, его душа ещё не выгорела. Лисицын сидел в кресле и наблюдал в окно за светом фонарей и думал. Думал о том, сколько таких же страшных людей ещё прячутся там, в темноте. Сколько ещё тех, кто угрожает безопасности людей. Сколько ещё тех, кто однажды возомнят себя правыми и пойдут вершить своё правосудие мерзкими методами. Константин прикрыл глаза рукой. Галина Николаевна упомянула о том, что завтра у них долгожданный выходной, но со дня на день они ожидали новых сотрудников, приход которых откладывался из-за затянувшихся проверок, один из которых окажется в его группе на время испытательного срока. Вот только-только Субботин с Березиным адаптировались, а тут новые кадры. Но верхушке лучше знать.***
Майя лежала на диване в обнимку с ноутбуком и домучивала постановление о проверке, которое нужно было сдать «ещё вчера». Идти домой было бы контрпродуктивно, она бы не смогла его закончить точно в срок, плюс, нужно было составить отчёт на тему, какие меры прокурорского реагирования были применены в этом месяце и в каком количестве. Затем нужно проверить доску в кабинете и почту на предмет наличия других поручений. И конечно же, нужно поспать ещё хотя бы пару часов. — Маюша… — в кабинет заглянула Ирина Степановна со стопкой бумаг в руках. Заметив взгляд подчинённой, она усмехнулась. — Не волнуйся, не тебе. По крайней мере, не всё. Майя даже обрадоваться не успела. Со вздохом она отложила ноутбук и села на диване. Ирина Степановна зашла в кабинет и села рядом, вынимая из конца стопки несколько листов. — В результате долгого процесса реорганизации, — тихо выдохнула начальница, пока Майя читала листок. — ФЭС перешла в нашу подведомственность. Теперь мы будем проверять законность их действий. Правда, уголовные дела с обвинительными заключениями они будут рассылать в том же порядке — в зависимости от участка, на котором было совершено преступление. Майя кивнула. Это была действительно хорошая новость. — Однако… Уже послезавтра мы должны отправиться в их офис с проверкой. В связи с тем, что к ним на службу заступают новые сотрудники. Майя уже уловила суть монолога. Уже всё поняла. — Было принято решение отправить тебя, как одного из самых результативных сотрудников и с неплохим опытом работы. Новички там потеряются сразу же, от восхищения открыв рты, а более матёрым сотрудникам, — Ирина Степановна чуть улыбнулась. — Нужно остаться здесь. По возможности закончи все свои текущие дела, совсем не начатые задания будут распределены между оставшимися. Майя снова кивнула. В данной ситуации спорить было сложно. ФЭС так ФЭС, место, куда мечтали попасть многие, но откуда те же «многие» хотели сбежать. Вот только не все в этом признавались. Ирина Степановна похлопала её по плечу и уже направлялась к выходу, как память Майи буквально ужалило: сегодня в парке она огрела портфелем работника ФЭС. Вот что было написано на его куртке. Прекрасно. Оставалось лишь надеяться, что офис достаточно большой, чтобы с ним не пересечься. В конце концов, в самой Москве почти тринадцать миллионов жителей… — Ирина Степановна. — Что такое? — А тир завтра открыт? Стоит немного развеяться перед новым заданием с проверкой.