Зависимость

Очередной дождливый день. Как же Кацуки ненавидел дождливую погоду. Не потренироватся, не погулять, да и его причуда, в таких случаях, практически бесполезна. Слава богам, хоть супермаркет рядом с этим чёртовым общежитием есть, поэтому от голода блондин сегодня не умрёт. Но внимание Бакугоу привлёк запах, а именно, запах гари, идущий из-за угла одного из корпусов общежития. Он ненавидел этот запах и все остальное, в целом. — Какого чёрта?! — парень невольно выругался, направляясь в сторону раздражителя. На секунду за углом мелькнула кроваво-красная куртка с капюшоном. Неужели дерьмоволосый решил вновь приготовить барбекю, несмотря на этот противный ливень и влажный удушающий воздух? Придурок. Кацуки было плевать, чем был занят Эйджиро, но в этой влажной духоте запах гари заставлял его с ещё большей жадностью вдыхать кислород. Блондин, резко дёрнув рукав куртки, надеялся вновь увидеть глупую улыбку Киришимы, услышать его утверждения о том, что истинные мужчины едят только мясо на гриле, переминаться с ноги на ногу, заметить, как он старается скрыть от Бакугоу ожоги на руках из-за собственной невнимательности. Он очень надеялся на это, но реальность лишь смеялась ему в лицо. Перед ним стояла Ашидо в куртке Эйджиро, дрожащими руками пытаясь выкурить очередную сигарету. Она выглядела очень нервной, на удивление болезненно и устало. В последний раз, когда он видел розоволосую в таком состоянии, она свалилась с ангиной в постель на две недели. Признаться честно, она была последней, кого парень хотел видеть. И какого чёрта у неё в руках сигареты? Неужто совсем рехнулась? — Ашидо, это ещё что такое?! — Бакугоу вырвал из её рук пачку с сигаретами, демонстративно кидая ее на мокрый асфальт. Он смотрел ей в глаза, пытаясь найти в них ответ, но видел там лишь собственное разочарование. Лицо девушки выглядело особенно бледно, под глазами появились несвойственные Мине синяки, взгляд был нервным и напуганным. Кажется, она совсем не ожидала его появления. Эта дура специально встала у самого выхода из общежития, видимо надеялась, что никто не рискнёт идти куда-либо в столь ужасную погоду. Мина отдёрнула руку, выкуривая очередную сигарету — Не твоё дело, Каччан. Она сказала это с особой ненавистью. И скорее шипела, чем разговаривала. Голос был сильно охрипшим и слабым. На секунду блондину показалось, что она едва выговаривает слова. Мина сорвала голос из-за ссор с Каминари, опять. Чёртов Пикачу наверняка вновь отправился на какую-то «опасную» вылазку, не сказав ничего «старшей сестре». Кацуки не разделял её беспокойства. Баран, он баран и есть, единственный, кто смог однажды остановить Денки был Шинсо и то лишь при использовании причуды. Руки Мины задрожали, и из рук выпала сигарета. Девушка едва слышно выругалась, шарясь в карманах в поисках новой пачки. Как же её зависимость достала блондина. Она себя убить пытается, выкуривая несколько пачек в день, или это такая странная практика при борьбе со злодеями: заставлять их задыхаться от дыма? К чёрту это. Для героя недопустимо запускать себя и поддаваться вредным привычкам из-за провала очередного теста или проигрыша злодеям. Лучше бы она и впрямь продолжила совершенно безвкусно петь караоке у себя в комнате, будя всех остальных поздними вечерами. Всё что угодно было бы лучше, чем очередная пачка дешёвых сигарет. Бакугоу прижал её к стене кампуса, прижимая её холодные руки к влажному кирпичу здания. На пол падает пакет с продуктами, слышится звук падающей банки пива, столь ненавистный ему звук скрежущего металла. Он нависал над ней, жадно вдыхая аромат её парфюма с персиковыми оттенками, который даже запах никотина был не в состоянии перебить. Ашидо дрожала, смотря на него с яростью в глазах, едва сдерживаясь чтобы не заплакать. Этот идиот не имеет никакого права учить её как жить и снимать стресс, особенно после того случая с Ханто, когда он чуть не убил последнего в очередном приступе гнева. Она чувствовала жар, исходящий от него, вдыхала запах одеколона, думая о том, что ему бы пора сменить его спустя уже полгода. Пульсирующая боль в голове, которую она пыталась задавить сигаретами лишь усилилась, а в местах где Кацуки сжимал её руки она начала чувствовать едкое покалывание. Это что ломка? Быть того не может, только этого и не хватало. Лицо Бакугоу было всего в паре миллиметров от её лица. Его дыхание обжигало кожу, заставляя Мину ёжиться. Она отчаянно пытается вырваться, лишь подогревая желание блондина. Казалось бы, так глупо и всё же невероятно приятно. Кацуки прижимается к ней, тепло его тела сводит розоволосую с ума, а её холодность вызывает у Каччана мурашки. Эта ужасная духота, смешанная с дождём, опьяняет. Они оба понимают, что это не выход, но они просто больше не могут сдерживаться. Блондин уже готов был забыться. Ему уже было плевать увидит ли их кто-нибудь или что о них подумают. Но он видит, как слёзы капают с лица Ашидо, они служат как отрезвляющая пощёчина. Он отдаляется, отпуская её. Ждёт пока она сбежит, дабы он смог прийти в себя. Она стоит, не двигаясь, ноги девушки непроизвольно начали подкашиваться. Теперь уже его руки дрожат. Как? Как он мог вновь поддаться своим глупым инстинктам? Идиот! Проклинал себя Кацуки, думая о том, как будет извиняться перед ней во время обеденного перерыва. Он виновато поднимает на неё глаза, словно щенок, который разорвал очередную игрушку, подаренную любимым хозяином. Она не злиться на него, нет. Ашидо знает, что это далеко не их вина, хотя и их проблема. Она молчит, смотрит на него, пытаясь найти ответ на вопрос, почему их так тянет друг к другу при том, что они друг друга на дух не переносят. Единственное, что их связывало, так это Киришима и даже он тут не при чём. Так какого чёрта они всегда ищут друг друга в толпе незнакомцев, а стресс постепенно перерастает в панику, не найдя знакомого лица. Глупо и всё равно неприятно. Он видит ушибы на ногах, синяки чуть выше локтя, пару ссадин на холодных хрупких ладонях. На лице виднелись мелкие царапины. — Кто?! — руки непроизвольно сжались в кулаки, а на лице ясно читалась ярость, смешанная с ненавистью — Кто посмел?! — это больше напоминало рык разъярённого хищника, чем человеческую речь. Бакугоу был в бешенстве. Кто мог навредить его маленькой, его беззащитной, его любимой Ашидо. Кто посмел поднять руку на его сахарную девочку? Мина ничего не сказала, она была слишком подавлена, чтобы рассказывать об этом кому бы то ни было. Она едва не рухнула на асфальт, окончательно потеряв сознание, но Кацуки удалось её во время поймать. — Я клянусь, больше к тебе никто не посмеет притронуться. Блондин прижал её к себе, поглаживая по голове. Его милое розовое облако сахарной ваты с запахом персиков. Он был готов разорвать любого, кто хотя бы прикоснётся к ней, не говоря уже о причинении ей вреда. Кацуки чувствовал её ускоренное сердцебиение, ощущал учащённое дыхание, слышал всхлипы. Он знал, что не сможет исцелить её раны, но по крайней мере он бы дал ей тепло и заботу, в которой она нуждалась. «Мина, я клянусь, больше никто из этих идиотов и близко к тебе не притронется». Он вздыхает, сильнее прижимая девушку ближе. Завтра он с ними разберётся, испепелит их и заставит сожалеть об этом до конца их дней, а пока они постоят здесь в тишине под душным дождём. Он будет стоять здесь, пока она будет в нём нуждаться. Когда же Пинки ты ему скажешь, что хочешь, чтобы он был рядом всегда?