Шесть с половиной недель

      Самолёт был полный. Мы сидели в начале салона — я, Карина, её двоюродная сестра Мара и наша общая подруга Ира Чимиринская — болтали, пили сок и листали журналы. Кирилл и Илья рядом пили кофе. В хвосте играли в нарды Сергей Николаевич и Лёша — амбал Чимиринских, без которого Ирку никуда не пускали. «Фалькон» отца Карины вмещал всего восемь пассажиров.       — Говорят, ты летала рейсовым самолётом? — спросила Ира, сочувственно глядя на меня.       — Было дело. В конце июня из Москвы в Питер. Папа улетел в свой Лондон, второй самолёт был на техобслуживании. Пришлось рейсовым, ага.       — И как?       — Да нормально.       — Блять, я как вспомню два года назад… — Ира так темпераментно взмахнула руками, что чуть не облила нас соком. — Захожу в салон, а там народу, как китайцев в аутлете. Пиздец просто…       — Ир, не ругайся, а? — попросила Карина.       — А что такого? — возмутилась Ира. — Может, я эмоции не могу сдержать? Знаешь, сколько я страху тогда натерпелась? Никогда в жизни так не рисковала. И, главное, спрашиваю — все эти люди тоже с нами полетят? А стюардесса смотрит на меня, как на сумасшедшую. Ну, не дура?       — Да, СМИ потом с удовольствием обсасывали эту тему, — сказала Карина. — «Дочь строительного короля рисковала жизнью!», «Дочь российского миллиардера пришла в ужас, сев в самолёт с простыми людьми! Бедняжка!»       — Да уроды! — воскликнула Ира, негодуя.       — Не надо было в Инсту выкладывать, — сказала Карина.       — Я у себя выложила, у меня аккаунт закрытый. Это тот козёл из Рашн Кидз¹ слил! Или козлиха… И до сих пор ведь сливает. Не смешно уже.       — Да, мне тоже это не нравится. Ни в чём нельзя быть уверенной, когда свои же предают, сливают фотки в общий доступ из закрытых акков, — сказала Карина.       — А тот кошмар в самолёте я запомню на всю жизнь! — не унималась Ира.       — Я хорошо долетела. Хотя больше не хочется, тут ты права, — засмеялась я, блаженно потягиваясь в большом мягком кресле. — На папином Бомбардье как-то привычнее.       — Как думаете, что Маринке подарят? — спросила Карина, переключаясь на насущное. Сегодня Марине Сечиной исполнялось семнадцать лет, и мы, её самые лучшие подруги, в полном составе летели к ней на день рождения.       — Да как обычно, какую-нибудь ювелирку, — предположила я.       — Вы что, не видели? Она уже у себя фотки выложила. Родаки ей новый айфон подогнали. Ну, и браслет Булгари, само собой, — сказала Ира. — Хорошенький такой, с висюльками.       — Новый айфон? Он же ещё в марте вышел… старьё… — сказала Карина.       — Нет, ты что. Они новый подарили, седьмой который, — сказал Ира.       — Так его только в сентябре собираются представлять.       — Пф, — фыркнула Ира. — Когда Игоря Петровича это останавливало? Был бы твой папка главным в стране по нефти, может, и у тебя такой был раньше всех. Ну, или у меня, если бы мой не строительством занимался, а чем-нибудь посерьёзнее… — Ира обиженно надула губы, но быстро переключилась: — А вы снова работаете, как плебеи? Не надоело вам это хождение в народ? Что вообще интересного, не понимаю…       — Мне интересно, — сказала я. — На этой неделе мы приняли в штат одного человека, с которым я сама лично проводила своё первое собеседование. Мне он понравился. Ну… в смысле… понравилось, как он отвечал на вопросы, как себя преподнёс. Вакансия где-то в Сибири, искали на должность логиста. Парень пришёл подготовленный, показал целую презентацию… — Я остановилась, потому что Ирка смотрела насмешливо. — Что?       — И чего интересного-то? — повторила она недоумевающе. — Можно подумать, ты потом работать собираешься?       — Ну да. После школы хочу поступать в Лондонскую школу экономики, на право. А потом вон Илье буду помогать папку защищать. — Мужчины обернулись к нам, Илья улыбался, и я спросила: — Ты же возьмёшь меня к себе?       — Конечно, возьму.       Илья был старше меня на десять лет, но у нас сложились очень дружеские отношения, как у настоящих брата и сестры. Он относился ко мне действительно как к сестре, но без излишней опеки, как часто бывает с младшими.       — Юристов сейчас очень много, — заявила я авторитетно, потому что обсуждала уже этот вопрос и с Ильёй, и с папой. — Но есть одно узкое место, где специалистов катастрофически не хватает. Ты ведь знаешь, что санкции и всё такое? — спросила у Иры, и когда она кивнула, продолжила: — Бизнеса папы они пока не коснулись, но те предприниматели, кто пострадал, не могут найти себе грамотных юристов, чтобы защищать свои интересы в международных судах. Наши юристы оказались просто не готовы к такого рода делам. И вот я хочу поступить на международное право…       Илья одобрительно улыбался, теребя себя за ус.       — Мне тоже нравится моя работа, — сказала Карина.       — Даже Мара не работает у отца, а ты вдруг захотела. Почему ты не пошла к своему, как Алиса, а стала работать на дядю? — продолжала допытываться Ира.       — Я не хочу работать в офисе, и меня не интересует нефтяной бизнес. Я хочу стать известным ресторатором, как Аркадий Новиков. Хочу открыть какой-нибудь уникальный гастрономический ресторан. Пока ещё не знаю, какая кухня там будет… но хочу когда-нибудь получить звезду Мишлена и прославить фамилию Вагранян.       — Мара её уже прославила, — хихикнула я шёпотом. Та сидела рядом в наушниках, листала очередной журнал и в нашей беседе не участвовала. Ира хихикнула в ответ, а вот Карина нахмурилась.       Я прекрасно понимала подругу — в последние три-четыре года Мара стала настоящей головной болью для всей их семьи. Она была старше нас лет на пять, но не училась, не работала, вообще ничем не интересовалась, кроме гонок на автомобилях. Водительских прав её лишили, но в начале мая они со своим парнем Русланом Шаксуровым снова гоняли на Гелике по Ленинскому проспекту, а гонку транслировали в интернет. Вытаскивать из скандала непутёвую племянницу пришлось отцу Карины.       — В сети ходит новая шутка про Мару, — подключился к разговору Кирилл. — Мол, в структуре МВД создается новое подразделение — спецотдел по борьбе с Марой Вагранян. Во главе с генералом.       Мы прыснули, а Мара сказала, не отрываясь от журнала:       — Я всё слышу.       — Поэтому я рада, что дядя Эльмар взял меня к себе, — закрыла неприятную для себя тему Карина, продолжив рассказывать про свою работу: — В четверг один клиент поскандалил. Видите ли, винная пробка промокла почти полностью. Меняйте, говорит, мне вино. А оно стоит пятнадцать тысяч. И чего его нам, выливать, что ли? Или самим пить? Или, может, мясо в нём замариновать?       — А само вино нормальное было? Не кислое? Пробкой не пахло? — спросила я деловито.       — Наш сомелье сказал, вино хорошее. Никакого постороннего привкуса и запаха. И там целый сантиметр чистой пробки остался, она не до конца пропиталась вином. Но тот дядька всё равно был недовольный и чаевых не оставил.       — Если пробка до конца не промокла, значит, воздух в бутылку ещё не попал, и всё нормально, сомелье ваш прав. А дядька, наверное, специально скандалил, надеялся, что вы ему вино бесплатно дадите, — сказала я.       — А ты откуда про пробку знаешь? — вытаращилась на меня Ира.       — Эмм… да читала где-то, — сказала я.              На праздник я ехала с не совсем спокойной совестью, оставив в эту субботу Александра в одиночестве. Я никак не могла пропустить Маринкин день рождения, во-первых, обещала подруге, а, во-вторых, для неё это было большое событие.       — Может, мне не лететь? — спросила всё же у Карины накануне. — У меня и так на охмурение всего шесть уик-эндов получается, а тут я ещё вынуждена один пропустить.       — Этот пропуск сыграет тебе на руку, Алиса, — сказала знающая толк в таких делах Карина. — Только не вздумай ему звонить и предупреждать, что не придёшь. Пусть помучается. Это полезно.       — Ты думаешь, он будет мучиться? — спросила я. — Мне кажется, он не из таких. Я вообще сомневаюсь, что у меня что-то выйдет с ним. А вдруг он обидится и в следующую субботу мне дверь не откроет?       — Алиска, ну почему ты такая неуверенная в себе? Прям выводишь меня иногда из равновесия! Посмотри на себя в зеркало. Мне бы такую грудь. Даже если бы ты была дочерью простого бухгалтера, на тебя парни бы обращали внимание. И если бы ты не была так зациклена на своём Сечине, то заметила, что они на тебя западают!       — Но мне никто не нужен, кроме него.       — Тогда у тебя будет возможность проверить, — зашла Карина с другой стороны, — не передумал ли Юрка по поводу вашего разрыва. Лучше побеспокойся, что наденешь, и не забудь купальник.       Не знаю, что бы я делала без Карины и её поддержки.       Когда меня из московского лицея перевели в закрытую школу для девочек в окрестностях Лозанны, она училась там уже второй год. Подружились мы сразу. Как сказала потом Карина, что когда увидела меня, то поняла мгновенно — такая тихоня нуждается в защите и опеке. А мне просто понравилась бойкая черноглазая девочка из Армении.       Обычно, если взрослые дружат, то и их дети тоже вынуждены общаться, им просто деваться некуда. У нас всё получилось наоборот — сначала мы с Кариной сдружились, потом познакомили своих мам, и в итоге они тоже подружились. И даже стали потом вместе прилетать к нам из Москвы на выходные, праздники или на какие-нибудь большие школьные мероприятия типа отчётных концертов. А летом мы с мамой поехали в Армению в гости к семье Вагранян, где я познакомилась и с Кириллом, и с Марой, и с кучей других их родственников. Ну, конечно, поездка стала возможной только после того, как познакомились наши папы.       Артур Эльмирович владел частью нефтяного концерна и ещё возглавлял какую-то крупную политическую партию в Армении. Наши папы тоже поладили между собой, но не подружились, как мамы. Наверное, потому что у мам было больше общего — наша учёба за границей, и они обе имели небольшой собственный бизнес «для души». Карина рассказывала, что её родители познакомились в салоне красоты: Алла Сергеевна работала мастером в Жак Дессанже, а папа приходил стричься только к ней. После того, как они поженились, он купил ей салон в Москве, а потом и в Ереване. Понятное дело, сама она уже не стояла за креслом с ножницами.       Очнулась я от своих воспоминаний от того, что кто-то пинал меня под столом. Его уже накрыли к завтраку, чтобы мы могли перекусить, и стюардесса наливала желающим чай или кофе. Илья и Кирилл развернули свои кресла в нашу сторону, Мара так и не сняла наушники и лениво ковыряла что-то на своей тарелке. Ирка, после того, как парни повернулись, очутилась рядом с Кириллом, и теперь напропалую с ним флиртовала. А Кара делала вид, что ей всё равно, поэтому и пихала меня ногой.       — Мне тоже налей вина, — сказала Ира Кириллу, наполняющему бокал Мары.       — Ты несовершеннолетняя, тебе ещё рано, — сказал он насмешливо.       — Мы летим в Италию, а там алкоголь можно пить с шестнадцати. Да и возраста согласия я уже достигла, — сказала Ира.       — Согласия для чего?       — Для всего, — сказала она, бросая на него томные взгляды.       Я почти физически ощущала отчаяние Карины, и мне захотелось забрать у Кирилла бутылку и вылить остатки на голову этой бесстыжей Ирки. Хотя она не делала ничего плохого. Ира знала, что никто из нас виды на Кирилла не имеет — с родной племянницей отношений у него быть не может, а у нас с Марой есть свои парни. Поэтому я не стала её обливать, а просто спросила у Кирилла:       — Мы на рыбалку-то поедем?       На губах Карины появилась довольная ухмылка, а Ира посмотрела на меня с откровенным недоумением.       — Алиса, вот только не начинай сейчас, ладно?       — А когда? — наивно распахнула я глаза. — Мы скоро приедем, пока разместимся, затем праздник, все напьются, разбредутся, где я потом своего напарника найду?       — Конечно, поедем, Алиса, — сказал Кирилл. — Я уже созвонился и договорился с Винченцо, лодка будет завтра в семь утра. Лицензию он купил, снасти готовы.       — Вы совсем рехнулись, что ли? — воскликнула Ира. — В семь утра?! После дня рождения?!       — Настоящего рыбака ничто не остановит! — сказала я ей нравоучительно.       Рыбалкой я увлеклась в Армении, когда два лета подряд гостила у Карины, в их доме на озере Арпи. Кирилл и дядя Эльмар были заядлыми рыболовами. Им стоило всего один раз взять меня с собой на воду, и я поняла, что теперь это станет моим вторым любимым занятием после танцев. Потом мы всё время ездили уже втроём и ловили огромных сазанов, голавлей и ручьевую форель. Мужчины научили меня пользоваться удочкой, закидывать спиннинг, насаживать наживку, менять приманку и даже готовить рыбу на костре. К сожалению, Карина не разделяла нашего энтузиазма, она предпочитала рыбу исключительно в готовом виде, от запаха сырой её тошнило.       — Ты видел новый Бентли Бентайга? — спросила я у Кирилла, продолжая мучить одну подругу и спасать другую. — Они выпустили специальную версию для рыбаков Флай Фишинг. Это что-то невероятное!       Ира закатила глаза и застонала так, что Мара сняла наушники, а Карина расхохоталась.       — Нет. Когда? — У Кирилла загорелся взгляд. — Я помню, премьера первого кроссовера была на автосалоне во Франкфурте в прошлом году.       — Буквально на днях. В новостях смотрела. Шестьсот восемь лошадей. Красавец нереальный. Под багажной полкой удилища в специальных футлярах, два сачка, в багажнике три секции для вещей. Потом ещё выдвижной поднос, тиски для вязания мушек, крючки, перья, чехлы для катушек. Всё отделано кожей и деревом. Просто улёт! Хочу, не могу! Теперь у меня есть, что у папы просить на совершеннолетие.       — Согласен, подарок что надо будет, — кивнул Кирилл. — Приедем на место, гляну фотки. Но вся рыбацкая начинка, как я понял, для нахлыстовиков?       — Ну и что? Кто мешает загрузить своё или научиться нахлысту? У меня целый год впереди для этого!       Ира снова застонала и откинулась в кресле.

***

      Я боялась встречи с Юрой. Боялась увидеть холодное равнодушие в его карих глазах, боялась прилюдно разреветься от этого равнодушия. Но страшнее всего мне было от мысли, что у Юры могла появиться новая девушка. Сама я не чувствовала вины за связь с Александром, потому что не считала её чем-то серьёзным. Юру я продолжала нежно любить, а к Александру относилась как к инструктору по йоге или репетитору по итальянскому — занятия с ним были приятны и приносили пользу. И, конечно же, я не забывала о пари, которое заключила даже больше с собой, чем с Юрой. Я действительно хотела победить, поэтому, следуя советам бабушки, Карины, Кирилла и кучи неизвестных комментаторов из социальных сетей, старалась тешить самолюбие Александра, развлекать его, не надоедать вопросами, хвалить и восхищаться им. Хотя иногда забывалась и делала лишь то, что интересно было мне самой.       В последнюю субботу я всё же укусила его за нижнюю губу. Заранее не планировала, просто так вышло.       До ужина оставалась пара часов, Александр лежал на кровати, курил и просматривал какие-то рабочие документы, а я в одних трусах и его рубашке листала на диване альбом с репродукциями Дали. Время от времени я поглядывала в ту сторону, и когда Александр наконец-то затушил окурок, отложила книгу и запрыгнула к нему, усевшись сверху. Он нахмурился, но его рука всё равно потянулась, чтобы погладить моё голое бедро.       — Дай мне ещё минут пятнадцать, угу? Нужно дочитать эти резюме.       — Ты говорил, что если мне вдруг захочется чего-нибудь сделать, то я должна делать. Я хочу сейчас.       — Не помню, чтобы я говорил «делай это немедленно», ну да ладно. Чего же тебе хочется, Алиса? — Он оторвался от своих бумаг и посмотрел на меня.       Я наклонилась и поцеловала его. Как мне кажется, получалось у меня уже более-менее сносно. Я посасывала его нижнюю губу, а потом укусила. Даже сама не ожидала.       — Ммм, больно! — сказал Александр.       — Зато бесплатно, — хмыкнула я и уже собралась убежать обратно на диван, но потом подумала, что шутки шутками, а ему действительно могло быть больно. Поэтому снова нежно поцеловала. — Извини. Просто я очень давно хотела это сделать.       — Очень давно? — теперь усмехался Александр. — И как давно, если не секрет?       — Ещё в прошлом году. В сентябре, — серьёзно сказала я.       Он потянулся, провёл ладонью по моим волосам, заправил прядь за ухо и сказал насмешливо:       — В прошлом году ты ещё в школе училась. Тебе нельзя было целоваться.       — А я не говорила, что хотела тебя поцеловать. И вообще, ты бурчишь, как старый дед.       — А ты щебечешь, как малолетка.       — Ах, ты! А ты… а ты старпёр. С тебя песок сыпется… Вот.       — А у тебя молоко на губах не обсохло.       — Это не молоко, — сказала я, облизала губы и постаралась улыбнуться как можно сексуальнее. Наверное, вышло не очень сексуально, потому что Александр не возбудился, а расхохотался и завалил меня на спину.       — Почитай мне что-нибудь вслух, — попросил он. — Мне понравилось, как ты в прошлый раз читала.       Слышать такое было приятно, поэтому я легко подскочила, взяла с полки томик Омара Хайяма и открыла на закладке — захотелось почитать Александру рубаи о вине и смысле жизни. Листки с резюме рассыпались по полу.              Не знаю, как у других, но у меня обычно так: если из ста экзаменационных билетов я плохо знаю один, то он мне и попадётся; если я чего-то боюсь, именно это и случится. Чуда не произошло и в этот раз — первым из встречающих нас у крыльца виллы я увидела именно Юру. Мы вышли из машин, прислуга разгружала багаж, кто-то визжал от восторга, смеялся и разговаривал, а я стояла, смотрела на него и не могла пошевелиться. Юра поздоровался с мужчинами за руку, обнял и чмокнул в щёку Мару, Иру, Карину, а потом подошёл ко мне.       — Привет, красотка. Можно с тобой познакомиться, пока твой парень не видит? — сказал он и протянул ко мне руки. Я засмеялась и бросилась к нему на шею, и Юра закружил меня.       — Я же тебе говорила, — довольно тараторила Карина, когда мы зашли в свою комнату и закрыли дверь. — Я же говорила, что ещё не всё потеряно. А ты ехать не хотела. Вот вернёмся в Питер, засяду за финальную главу. Ты хочешь, чтобы я закончила вашей свадьбой? Или что вы пока просто помирились, и у вас всё хорошо?       — Что я очень счастлива, — сказала я и с разбегу запрыгнула на свою кровать, даже не разуваясь.       Каждый год Сечины снимали виллу Мельци на всё лето. Вообще, туристам её не сдавали, но хозяева были друзьями Игоря Петровича, поэтому с мая по начало сентября он с семьёй жил на берегу озера Комо и принимал у себя многочисленных гостей. В основном, конечно, приезжали друзья Марины и Юры. Поговаривали, что эту виллу Сечины уже давно выкупили, просто не афишировали.       Весь второй этаж занимали гостевые комнаты, мы с Кариной делили одну на двоих — со своей ванной и туалетом, вместительным гардеробом и двумя большими кроватями. Банкет начинался через два часа, и времени принять душ, накраситься и одеться у нас почти не осталось. Пока мы приводили себя в подобающий сегодняшнему мероприятию вид, бегая в одном белье, горничная разобрала наши вещи, развесила их и погладила платья.       Я пребывала в такой эйфории, что с трудом могла оставаться на одном месте — кружилась по комнате, обнимала Карину, пела и смеялась.       Праздник свёлся для меня к одному большому ожиданию, когда мы останемся с Юрой наедине. Мы поздравляли Марину, участвовали в розыгрышах и конкурсах, танцевали. Барбекю организаторы устроили на площадке перед домом, откуда открывался великолепный вид на озеро, там же расставили столы, а позже резали огромный именинный торт. Для нас пел Эд Ширан, талантливый британский певец, по которому Маринка сходила с ума, потому и уговорила отца пригласить его.       Вечером уже основательно пьяные гости дурачились в бассейне, обливались шампанским, вопя во всё горло под канонаду фейерверка.       Взрослые тактично не появлялись, наш покой от зевак и досужих папарацци обеспечивала охрана, которая дежурила не только на воротах, но и обходила территорию по периметру.       Зря я брала купальник. Мы с Юрой не пошли в бассейн, сбежав в его комнату сразу после торта. Наконец-то мы остались одни, наконец-то я могла ощутить губы Юры на своих губах. Мне хотелось самой целовать его — всего, с ног до головы. Мне хотелось на практике применить всё то, чему я успела научиться, удивить его, доставить ему радость.       Я подвела Юру к кровати, забралась туда с ногами и встала на колени.       — Детка, что ты делаешь? — спросил он удивлённо, когда я уверенно расстегнула его штаны, засунула туда руку и вытащила член. — Ты что, пила?       — Нет, я не пила. Просто хочу сделать тебе приятно.       Я наклонилась и взяла член в рот. Старалась не торопиться, двигаться без рывков и не сосать слишком сильно — делать всё так, как меня учил Александр. Расстегнув рубашку Юры, я переключилась на его живот, целовала грудь, поднялась выше и потянулась к губам. Юра отвернул голову, избегая поцелуя.       — Иди сюда, Алиса, я помогу тебе снять платье.       Он лёг на меня. Помог раздеться мне, разделся сам, натянул презерватив и лёг. Наверное, минет в моём исполнении ему не понравился. Неважно. Главное, что мы были вместе, и что Юра любил меня, здесь и сейчас. Любил так, как умеет только он один — осторожно и ласково.       Стараясь соответствовать своему новому образу опытной любовницы, я провела рукой по груди Юры, но не смогла сдержать разочарованного вздоха. Моя ладонь сама собой сложилась горстью, ожидая принять в себя каменную выпуклость мышц, но, нигде не задержавшись, легко скользнула по гладкой коже. Изо всех сил я пыталась вызвать в себе знакомую щемящую нежность, сжимала плечи Юры, гладила пальцами по рёбрам и впалому животу. И снова вздыхала. Прошло каких-то три недели, а меня уже не восхищало его стройное, изящное тело, мне уже было мало ласковых поцелуев и осторожных прикосновений. То, что совсем недавно казалось утончённым и деликатным, вдруг стало пресным и недостаточным. Мне хотелось варварского нагромождения мускулов Александра, его нахальных умелых рук, бесцеремонно шарящих по моему телу, насилия его языка и издевательского гортанного смеха, когда он дразнил меня, а я, сходя с ума от желания, шептала бесстыдно: «Не останавливайся, пожалуйста».       — Ты кончила? — Юра прерывисто сопел куда-то мне в шею.       — А? Что? Да, конечно…       Юра чуть приподнялся на локтях и ласково поцеловал меня в нос.       — Брёвнышко ты моё.       Сначала я привычно сжалась, улыбнулась виновато, но потом отстранилась, встала с кровати и начала одеваться.       — Куда ты, Алиса?       — Я не брёвнышко.       — Не обижайся. И не переживай, с опытом всё придёт.       — Так научил бы меня, — сказала я с горечью, обернулась и посмотрела в глаза парня, которым бредила уже целый год. — Вместо того, чтобы обзываться, рассказал бы и показал, что и как я должна делать. Ведь ты у меня был первым. Откуда я могу знать, как правильно? Где и с кем я наберусь опыта, про который ты говоришь?       Юра растерянно молчал, а меня душили слёзы. Это он должен был учить меня, он должен был объяснить, как делать минет, показать миллион способов доставить ему удовольствие. Он, а не какой-то левый чувак с улицы.       — Знаешь… я думаю, что это не я бревно… — Лихорадочно натягивая платье, это чёртово платье от Валентино, которым я так хотела порадовать Юру, шептала, словно в бреду: — Это не я бревно… это ты… ты… никудышный лесоруб. Ты просто сам ещё плохо знаешь, как пользоваться своим топором.       Меня трясло — от обиды, от ошарашенного вида Юры, от собственной дерзости.       — И ещё. Я не буду танцевать полуголая на твоём дне рождения. Помнишь наш спор? Что я влюблю в себя взрослого мужчину? Так вот, я на финишной прямой. У меня есть мужчина, он уже очень немолодой. Он не знает, кто я, чья я дочь. И не сегодня, так завтра, он признается мне в любви. — Это было ложью, но я уже не могла остановиться.       — Ты сошла с ума, Алиса. Я же пошутил тогда. Просто хотел тебя позлить. Ты была такая смешная в своём праведном гневе.       — Ты этого не сказал. Не сказал, что пошутил. — Карина предполагала такой вариант, но я ей не поверила. Слёзы уже лились ручьём.       — Алиса, — Юра сел на кровати, его голос дрожал от негодования: — Ты хочешь сказать, что спишь с каким-то стариканом?       — Нет, я не сплю с ним, — сказала я. И когда Юра облегчённо выдохнул, расхохоталась: — Разве с ним уснёшь?       — Прекрати, у тебя истерика. Ты говоришь пошлости.       — Я не только их говорю. Я их делаю, и у меня уже неплохо получается. И ты даже не представляешь, что тот старикан делает со мной. И что будет делать ещё, когда я вернусь… — Я выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь.       Впервые рыбалка не доставляла мне никакого удовольствия. Я была рассеянна и молчалива, только куталась в лёгкую куртку, наблюдая, как Кирилл и Винченцо грузят вещи, перебрасываются шуточками, настраивают свои спиннинги. Винченцо пытался балагурить и со мной, я слабо отбивалась.       — Всё в порядке, Алиса? — спросил Кирилл по-русски, когда мы уже добрались до места ловли.       — Да. Мы расстались с Юрой. Теперь окончательно. И я не хочу это обсуждать.       — Понял, не дурак.       — Спасибо. И извини. Я в порядке.       Мы не первый раз рыбачили на Комо, здесь водилось много разной рыбы — щука, окунь, форель, голавль и даже осётр и угорь. Я таскала окушков и выпускала их обратно в воду, и через час у меня немного улучшилось настроение. Когда солнце уже хорошо поднялось над озером, Винченцо поймал двух крупных голавлей, а потом и Кирилл одного. Голавлей было решено забрать с собой и отдать на кухню.       Когда мы вернулись на виллу, Карина ждала нас на пристани и рассказала, что часть гостей уехала в Милан на шоппинг, но большинство отправились на яхте кататься по озеру. Юра и Руслан взяли снаряжение для кайтинга, а остальные поехали просто посмотреть, позагорать и искупаться. У Маринки ничего не вышло с Эдом, парни его так напоили, что как мужчина он в эту ночь не состоялся, и её девственность осталась при ней.       — Твой итальянский стал намного лучше с прошлой рыбалки, — сказал мне на прощание Винченцо. Я улыбнулась ему. Жизнь налаживалась.       Нас накормили, и потом мы гуляли по улицам Белладжио. Кара прикупила себе шёлковый платок ручной росписи, а я симпатичный деревянный брелок для рюкзака.       Вечером мы с Кариной и Кириллом вылетели обратно в Санкт-Петербург. Ирина и Мара остались погостить, а Илья ещё после обеда улетел домой с кем-то из москвичей. В дьюти-фри аэропорта я купила Александру купальные шорты в бархатных черепашках. Почему-то мне очень захотелось.              За весь тот день мы с Юрой так и не говорили больше, старательно избегая друг друга и отводя взгляды, когда встречались за общим столом или в парке. Я понимала, что это конец. Не будет у нас прогулок под луной по белому песчаному берегу Карибского моря. Не будет свадьбы, пышного платья, вереницы лимузинов. Не будет дома в швейцарских Альпах и пентхауса в Лондоне. И общих детей никогда не будет. Может быть, всё это и будет у меня с кем-то другим, но не с Юрой. Я прекрасно понимала это. И мне было плевать. Я предательница.       Рабочая неделя тянулась бесконечно. Я ездила в офис, ходила на тренировки, занималась с репетитором. И думала об Александре. Я ела, смотрела кино, мылась в душе, смеялась с Кариной и болтала с мамой по телефону. И думала об Александре. Сжимая в руке ключ от ворот и подъезда, который он вручил мне после нашей первой встречи, несколько раз порывалась пойти к нему, не дожидаясь субботы. Останавливал страх, что там может оказаться другая женщина, ведь Александр не ждал меня. Но думала я о нём постоянно. Я не хотела прогулок по белому песку, не хотела пышного платья, домика в горах и детей тоже не хотела. Я хотела, чтобы Александр сжимал ладонями мою грудь, чтобы его язык нахально врывался в мой рот, хотела, чтобы он взял меня, как в первый вечер — сзади, словно кобель суку — без разговоров, поцелуев и сантиментов. Я шлюха.       Наверное, так ломает наркоманов. Меня лихорадило, грудь налилась, соски стали чувствительными, а низ живота болезненно тянуло. В какой-то момент я даже испугалась, что застудила придатки, когда купалась в озере, чтобы освежиться после рыбалки. В одну из ночей руки сами потянулись вниз, и я ласкала себя, думая об Александре. После этого боль немного утихла. Я не застудилась. Я маньячка.