На Такамагахару

Лёгкий весенний бриз по-ребячьи заигрывал с яркими жёлтыми цветами, растущими по всему лугу. Среди травы безжизненно распласталось маленькое пушистое тельце. Его глаза закатились, а плотная чёрная шерсть обвисла, придавая ему сходство с потасканной тряпичной куклой. Муравьи неторопливо сновали туда-сюда: они уже сумели найти путь внутрь через ноздри, поэтому спешить им было некуда. Сейчас уже ничто не напоминало о том, что всего несколько часов назад это тело было переполнено жизнью... Скулич вскочил. Его влажный пятачок задёргался, втягивая в себя свежие утренние запахи. Как хорошо, что это был всего лишь кошмар. Сладко потянувшись, Скулич неторопливо побрёл на вершину небольшой песчаной горки, украшавшей собой берег ручья. Перед тем, как идти дальше, нужно было оглядеться по сторонам. Слева была рощица, на юг до самого горизонта простиралось бесконечное поле. Скулич спустился и с задумчивым видом принялся лакать воду из ручья. Если рядом роща, то он успел уйти далеко за пределы деревни. Но откуда тогда взялось поле, которого на этом месте никогда не было и не могло быть? В вопросах ориентирования на местности Скулич дал бы фору любому двуногому, но сейчас его безошибочное чутьё подводило его. – Эй! Есть тут кто? – голос доносился откуда-то из глубины рощицы. Ушки Скулича поднялись торчком, пытаясь уловить источник звука, но продлилось это меньше секунды, а сразу после этого Скулич сорвался с места и побежал в сторону голоса. – Я здесь! Здесь! – лаял Скулич, старась обратить на себя внимание невидимого незнакомца. Наконец, он достиг поляны. Кудлатое нечто настороженно смотрело на Скулича, пытаясь определить в нём друга или врага. – Доброй дружбы, – поприветствовал незнакомца Скулич. – Доброй жизни, – ответил незнакомец и эти двое принялись обнюхивать друг друга. – Самка, – заключил Скулич и представился. – Скулич. – Бородатка, – представилась незнакомка. Её мордочку обрамляли небольшие жёсткие усы и плотная бородка. – Я заблудился. Плутаю здесь уже второй день. Скажи, далеко ли до деревни? – До деревни? – удивлённо посмотрела на Скулича Бородатка. – Зачем тебе в деревню? – Там люди. Там мой двуногий. – Ты что, из тех, кто дружит с двуногими? – пренебрежительно фыркнула Бородатка. – А ты их тех, кто любой ценой избегает их? – Скулич произнёс это без издевки, ибо он знал насколько опасными могут быть двуногие. – Я очень спешу. Я тоже заблудилась, но у меня дело поважнее твоего. Мне нужно срочно вернуться в логово и покормить детей, – только сейчас Скулич заметил набухшее вымя, свисающее на животе Бородатки. – К северу отсюда находятся одни поля. Я шёл оттуда время, равное одному восходу солнца. – Солнце здесь не восходит и не заходит, – заметила Бородатка. – Должно быть, мы забрели совсем далеко от дома. Я шла через рощу время, равное двум восходам солнца. Там тоже ничего нет. – Я видел неподалёку ручей. Если идти вдоль него, то рано или поздно выйдем к какой-нибудь деревне. Бородатка снова фыркнула. – Не люблю деревни. Но ты прав. Если найдём поселение двуногих, можно будет использовать его, чтобы сориентироваться. Мои дети не могут ждать дольше. Условившись идти вниз по течению, Скулич и Бородатка продолжили свой путь вместе. – Скажи, а почему тебя зовут Скулич? – спросила Бородатка, коротая время разговором. – Я общаюсь со своим двуногим скулением. – Это он дал тебе такое имя? Скулич промолчал, но через некоторое время сам обратился с вопросом. – А почему тебя зовут Бородатка? – Отгрызла бороду одному двуногому, – пошутила Бородатка. – Не глупи, по-моему это и так очевидно. День прошёл без приключений. Ночью Скуличу снова снились жёлтые цветы и он сам, безжизненно лежащий среди лугов. А утром его разбудила Бородатка. – Эй, Скулич! Проснись! – Скулич не сразу понял почему она шепчет, но через мгновение его осенило. Враги! Открыв глаза, Скулич не вскочил, не навострил ушки, но посмотрел на то место, куда указывала ему Бородатка. Там, на покатой скале, среди дремучих елей, в горделивой позе божеством стоял огромный белоснежный волк. Он внимательно глядел на них, замерших от страха и сжавшихся в комок, но по его лицу невозможно было определить что он чувствует: заботу, ненависть или может быть снисхождение? – Мы и правда забрели совсем далеко от дома, – прошептал Скулич. – Тссс! Вдоволь насмотревшись на испуганную пару, волк спрыгнул со скалы и скрылся в дебрях леса. – Я слышал, что волки были нашими далёкими предками, – нарушил затянувшееся молчание Скулич. – Может и были. Но сейчас от них лучше держаться подальше. Они слишком опасны. Продолжив идти вдоль ручья, Скулич и Бородатка вскоре вышли к огромному придорожному камню. Вокруг камня на всех четырёх лапах резво подпрыгивал гигант. Несмотря на его внушительные размеры, гиганту не удавалось забраться на каменный уступ, потому что камень был намного выше него. – Доброй дружбы и доброй жизни, – поприветствовали гиганта Скулич и Бородатка. – Доброго мира, – притомившись от своих бесплодных попыток, гигант прилёг на землю, положив изрезанную застарелыми шрамами голову на передние лапы. – Клянусь, у меня самое дурацкое испытание, которое только можно придумать. Надеюсь, ваши-то полегче будут? – Испытание? – подняла мохнатые брови Бородатка. – Я блуждаю здесь уже два восхода солнца и не встретила ни единой живой души, за исключением вот этого черныша. Моё вымя разбухло от скопившегося молока, а дети сидят голодные в логове. Всё, чего я хочу, это как можно скорее вернуться домой. Мне неизвестно ни о каких испытаниях, но если ты поможешь нам найти верный путь, мы будем тебе очень благодарны. – Так вы ничего не знаете? – гигант зевнул и прикрыл глаза. – Волка-то хоть встречали? – Ты что-то знаешь про волка? – Бородатка и Скулич переглянулись. – Вся эта земля – место, где правит волк. Как вы уже успели заметить, солнце здесь не восходит и не заходит – его просто нет. Волк контролирует каждое дерево, каждое облако, каждую песчинку этого места. – Получается, волк это что-то вроде злого духа? – Скулич присел на задние лапы. – Я не знаю кто на самом деле волк, – продолжал гигант. – Может дух, а может божество. Зато я точно знаю, что каждому, кто ступает на эту землю, нужно пройти испытание, чтобы выбраться отсюда. Проходишь испытание – можешь идти на все четыре стороны. Не проходишь – остаёшься здесь навсегда. – Откуда ты всё это знаешь? – с подозрением спросила Бородатка. – Сам волк рассказал мне. Поэтому я и спрашивал встретили ли вы волка. Хотелось узнать какие испытания достались вам. – А какое досталось тебе? – вильнул хвостом Скулич. – Забраться на вершину этого треклятого камня, – гигант вскочил и начал скрести лапами по твёрдой шероховатой поверхности. – Вот только он слишком высокий, чтобы я мог на него взобраться. Это не испытание, а прямо наказание какое-то. Должно быть, волк всё-таки злое божество, которому нравится причинять страдания окружающим. – Как тебя зовут? – Скулич подошёл к гиганту вплотную и обнюхал его. – У меня было много имён. Но в моей последней стае все звали меня Кабаном, – гигант перестал скрести камень и снова прилёг. – Я найду этого волка и заставлю его объясниться! – решительно отрезала Бородатка. – Ты правда это сделаешь? – вопросительно скульнул Скулич. – Если это единственный способ выбраться отсюда и попасть домой к детям – да! Простившись с Кабаном, Скулич и Бородатка повернули назад, к дремучим елям. Устроившись на ночлег, Скулич долго размышлял о грядущей встрече с волком, а ночью ему приснился огромный мохнатый шмель, перелетающий с одного жёлтого цветка на другой. Увеличиваясь в размерах, шмель придавил своим телом Скулича, заставив того задыхаться и беспомощно перебирать задними лапами. Когда Скулич проснулся, он обнаружил свою шею запутавшейся в ветке ползучего растения. Что более странно, Бородатки рядом не было. Неужели она решила оставить его ради того, чтобы приблизить встречу с волком? Или просто отошла в поисках добычи? Нет, она бы не стала терять время на охоте, зная, что дома её ждут голодные дети. Увлечённо нюхая землю, Скулич пошёл по её следу. Долго идти ему не пришлось. Среди плотно стоящих елей, заманивающих неосторожных путников в свою губительную темноту, Скулич увидел его. Белоснежный волк недвижимо стоял перед Скуличем, грозно сверкая горящими глазами. Казалось, ещё один миг и хозяин чащи разорвёт в клочья нежданного гостя. Скулич застыл на месте, не смея противиться внутренней силе, идущей от грозного божества. – Так ты уже встретила волка? И прошла испытание? – от удивления Кабан высунул язык и начал часто дышать. – Не может быть! Ведь не прошло и половины времени от одного восхода солнца! Бородатка горделиво вздёрнула мордочку. – Когда я поняла что нужно делать, пройти испытание было несложно. Ведь я не какой-то там монстр, слепо ненавидящий двуногих просто за то, что они есть. Я понимаю, что хоть большинство двуногих и злые, некоторые из них могут быть неплохими. – Так значит твоё испытание заключалось в том, чтобы принять двуногих? И что теперь? Ты свободна? Ты можешь вернуться к детям? Бородатка грустно вздохнула. – Скулич! – Кабан сорвался с места, увидев появившуюся возле камня чёрную тень. – Ты тоже виделся с волком? Только не говори, что и ты уже прошёл испытание! Неуверенно ступая по влажному берегу ручья, Скулич подошёл вплотную к камню и сел на задние лапы, опустив голову. Вид его был совсем невесел. – Боюсь, что нет, Кабан. Мне не пройти моё испытание. – И в чём же заключается твоё испытание? Взобраться на самую высокую гору или нырнуть в самый глубокий пруд? – Умереть. Кабан содрогнулся от ужаса. – Волк сказал мне, что я должен пойти на поле с жёлтыми цветами и встретиться со своим страхом лицом к лицу. – И в чём тут проблема? Пойти на поле не означает умереть. – Всё время, что я нахожусь тут, мне снятся сны о том, как я лежу мёртвым на поле с жёлтыми цветами. Наверняка там мне суждено встретить свою смерть. – Необязательно, – ободряюще тявкнула Бородатка. – Что, если сны это часть испытания и ты должен просто преодолеть свой страх? Что, если эти сны снятся специально, чтобы запугать тебя и заставить передумать проходить испытание? Кстати, раз уж мы здесь, мы могли бы и тебе помочь, Кабан. Взгляни: если мы со Скуличем встанем передними лапами на камень, ты вполне сможешь взобраться на вершину по нашим спинам! – Не нуждаюсь я ни в чьей помощи, – неодобрительно прорычал Кабан. – Что? К чему отказываться? Разве ты не хочешь пойти испытание? – Настоящий вожак должен всё делать сам! – Значит, ты вожак стаи? Но разве стая нужна не для того, чтобы во всём помогать друг другу? И неважно вожак ты или нет. – Я всегда делал всё ради своей стаи и всегда был на первом месте. Если мне будут помогать всякие щенки, кем тогда я стану? Тоже слабым щенком. – Ты совсем не умеешь принимать помощь друзей, Кабан. Должно быть, это и есть твоё испытание. – А ты что молчишь, Скулич? – обратился Кабан к понурившему голову Скуличу. – Уже решил что будешь делать дальше? – Только слабые щенки боятся принимать помощь друзей. – Что? – Я пойду на поле из жёлтых цветов даже если это будет означать мою смерть. А ты можешь и дальше прыгать вокруг камня, как слабый щенок. – Что это ещё за бред? – разлаялся Кабан. – Я легко покорю эту вершину, взобравшись на неё по вашим головам! Быстро становитесь возле камня пока я не передумал! Оттолкнувшись лапами от спины Скулича и Бородатки, Кабан с легкостью взлетел на ближайший уступ. – Ого, тут ещё один уступ! Но я справлюсь! – голова Кабана скрылась за вершиной камня. – У него всё будет хорошо. И у тебя тоже всё получится, – Бородатка ткнулась влажным носиком в пушистое ушко Скулича. – Одно я знаю точно – ты не умрёшь сегодня. – Спасибо, Бородатка. Спасибо и прощай, – резко развернувшись, Скулич помчался вдаль, изо всех сил стараясь не оглядываться назад. Чутьё само вело его к полю из жёлтых цветов. На лугу было тихо. Только ветер слегка колыхал траву. Большие мохнатые шмели деловито летали от одного жёлтого цветка к другому. Оказавшись на поляне, Скулич остановился. Его маленькое сердечко забилось сильнее. – Не каждому выпадает возможность умереть в таком прекрасном месте, – подумал про себя Скулич. Он медленно побрёл, пробираясь сквозь густую траву. Шмели не обращали на четвероногого гостя никакого внимания. – Сейчас это и произойдёт... Уже почти... – с каждым шагом думал Скулич, но смерть всё не приходила. Углубляясь всё дальше в поле, Скулич чувствовал, что все его земные привязанности постепенно исчезают, уступая место пустоте, которой суждено стать сосудом для чего-то неизведанного и совершенно нового. * * * – Дядя Ичиро! Дядя Ичиро! – босоногая девочка подбежала к молодому человеку, одиноко стоящему посреди поля из жёлтых цветов. – Мы с Айко нашли щенков возле старой мельницы! Они такие маленькие, такие бородатенькие! Хочешь посмотреть? Мы подложили их к нашей кошке и она их приняла! Они молочко сосут! – взахлёб рассказывала девочка. Человек медленно присел на корточки и положил ладонь на сгусток меха, распластавшийся посреди травы. Только сейчас девочка обратила внимание, что там что-то есть. – Ой... Это Скулич? Что с ним? – Его время пришло, – человек поглаживал чёрный мех, словно в последний раз прощаясь с другом. – Но... Почему? – девочка была готова расплакаться. Скулич был псом, которого она знала с малых лет. – Не может быть, чтобы Скулич ушёл от нас навсегда. Со стороны деревни донёсся глухой звук колокола. – Когда они уходят от нас, то оказываются в стране вечных сумерек, – спокойно произнёс Ичиро. – Там древнее божество подвергает их испытанию. Освободив свою душу, они попадают на равнину высокого неба, где всегда светит солнце и не бывает никаких невзгод. Но до тех пор мы должны заботиться о них, чтобы они достойно прошли свой путь в этом мире. – Это тебе сказали в храме? – девочка всхлипнула, подавив плач. – Или ты сам всё придумал? Молодой человек не ответил. Он убрал ладонь от тельца Скулича и встал, выпрямившись во весь рост. Ветер заботливо поглаживал жёлтые соцветия, во множестве рассыпанные по всему лугу. Тут и там летали шмели. В отдалении собралась большая стая собак, устроивших себе привал. – Выбирают нового вожака, – догадался Ичиро, как следует приглядевшись к стае. Молодой человек и девочка всё стояли и стояли, а тем временем огромный белоснежный волк и трое его спутников, поднимая ветер и разгоняя облака, во весь опор мчались вдаль, на Такамагахару.