Дневник Эми Харрисон

7 августа 2010 года. Вчера, 6 августа 2010 года, погибла моя сестра, Андреа. Ее укусил ходячий, и Дерил Диксон прострелил ей голову. 9 августа 2010 года. Не знаю, что писать, нет никаких мыслей, никаких эмоций. Андреа бы … Ну вот, опять. Не могу, никак не могу поверить, что ее нет. Все время кажется, что она просто уехала куда-то, она же часто уезжала раньше, по делам, в командировки. И потом, после того, как это все случилось, она всегда первая вызывалась в поездки за припасами. Наравне с мужчинами. Она и теперь где-то рядом. Словно вот-вот вернется. Мне кажется, я схожу с ума, думая об этом. Мне страшно своей реакции. Мне страшно, что я не плачу, что я не вспоминаю ее, мертвую. Не вспоминаю, как Диксон спустил курок. Как на ее лбу появилась дырка. Маленькая такая, аккуратная. Как будто она сделала макияж на Хеллоуин. Я все время разговариваю с ней, все время обращаюсь к ней, советуюсь. И, мне кажется, что она мне отвечает. Все эти дни я словно в мареве, в каком-то дурмане, не соображаю ничего. Появись сейчас ходячие, я бы точно не смогла сопротивляться. Потому что просто не поняла бы ничего. Дейл помогает мне, как может, его трейлер просто спасение. Можно спрятаться внутри и ни с кем не разговаривать. Впрочем, особо никто и не рвется. Лори вся в семье, буквально светится от счастья. Я рада за нее и даже завидую. Просто удивительная целеустремленность у ее мужа, Рика. В такое время суметь выбраться из города и найти свою семью! Это невероятное везение! И большое счастье. Правда, Шейн очень напряжен, и это видят все. Кроме его друга Рика, конечно же. Дейл сильно переживает из-за трейлера. Там сломалась или еле работает, я так и не поняла, какая-то важная деталь, которую сложно найти. Они с Гленном все время обсуждают, куда ехать, чтоб разжиться необходимым. Семьи мексиканцев, похоже, планируют ехать своим путем, по крайней мере, они все время что-то обсуждают по-своему, и вообще как-то отдалились. Диксон, после того, как пропал его брат, ни с кем не разговаривает, рычит на Ти Дога и Рика, и я слышала, как Шейн и Рик обсуждали, не избавиться ли от него, потому что совершенно неуправляемый. Мне кажется, что Диксон и сам скоро уйдет. Непонятно, почему не ушел еще, он ведь как бешеный тогда сорвался на поиски брата. И я иногда думаю, что, если бы он тогда не уехал, утащив с собой Рика, Гленна и Ти Дога, то Андреа была бы жива. И много кто из моих невольных соседей по лагерю был бы жив. А так… Из мужчин остались только мексиканцы, которые в первую очередь кинулись к своим, загоняя их в машины и не обращая внимания на других, Дейл, как раз ковырявшийся в капоте, и, если бы не я, там бы и оставшийся, и муж Керол, Эд, сразу же рванувший к машине и запершийся там, забыв про жену и дочь. Андреа удалось запихнуть Керол под трейлер, меня на крышу, а Лори с Карлом вместе с Дейлом внутрь. Не спаслась София, дочь Керол, жена и сын одного из мексиканцев, к своему стыду, я так и не узнала, как их зовут. Звали. Еще чернокожая женщина-архитектор и мужчина, всегда возившийся с трейлером Дейла. И Андреа. Моя Андреа. Мужчины подоспели слишком поздно. После этого еще больше суток все были словно в ступоре, хороня и оплакивая погибших. На меня косились, потому что я не плакала. Но как я могла оплакивать сестру? Если она для меня не умерла? Она рядом. Она здесь. Она стоит за спиной и улыбается. На ней синяя футболка-поло джинсы -карго. Волосы убраны в хвост. И у нее на шее кулон, что пару дней назад привезла мне из вылазки. Как раз тогда, когда Рика нашли. И Мерла потеряли. 10 августа 2010 года. Сегодня обсуждали, куда ехать дальше. Я не участвовала. Вообще, у нас царит патриархат. Мужчины что-то решают, а женщины подчиняются. Наверно, это правильно, хотя Андреа не согласилась бы. Дерил тоже не принимает участия в обсуждении. Он целыми днями сидит либо у костра, бесконечно возясь с арбалетом, либо у байка Мерла, приводя его в порядок, словно надеясь, что брат вот-вот объявится. Я сижу в трейлере и радуюсь, что ко мне не пристают. Вообще, сейчас все стало по -другому, не так как в начале, когда все еще надеялись, что это все скоро закончится. Я иногда вспоминаю эти, на самом деле, беззаботные дни, и поражаюсь, какими мы были беспечными! Мы готовили, стирали, смеялись, обсуждая какие-то глупые вещи. Спокойно и уверенно ходили по лесу, выискивая грибы и ягоды. И ждали, когда нас либо эвакуируют, либо найдут и скажут, что можно возвращаться. Никто не верил, что это надолго. Теперь все по-другому. Рик рассказал, что происходит в городе, и всем понятно, что оттуда никто за нами не придет. Некому приходить. Шейн настаивает на форте Бенниге. Он уверен, что военные спаслись и все держат под контролем. Рик спорит. Он предлагает ехать в ЦКЗ, потому что только там могут быть ответы на вопросы, что это такое происходит вокруг. И, возможно, решение. Все остальные, на мой взгляд, вообще ничего не понимают и предложить не могут. Диксон, похоже, все-таки собирается уходить. Очень уж он демонстративно отгораживается ото всех. Сегодня я подошла к нему, села рядом. Он покосился на меня с недоумением, проворчал что-то о том, что места вокруг полно, и нехер сидеть с ним. Я попыталась выяснить его намерения, но он меня грубо послал. И ушел. А мне почему-то так обидно стало, просто невероятно обидно. Хотя он мне никто, он вообще посторонний человек, пристреливший мою сестру! Я его ненавидеть должна! А я переживаю из-за того, что он был груб со мной! И еще из-за того, что, когда через полчаса к нему подошла Керол с тарелкой еды, он ей даже слегка улыбнулся! И сказал какие-то слова! А на меня даже не смотрит! А если и смотрит, то со злостью, с ненавистью даже какой-то. Почему? За что? Я не понимаю. Дерил отхлебнул из бутылки воды, помня, что ее тоже надо экономить, прикрыл глаза на мгновение. Он до сих пор не мог спокойно вспоминать те дни, когда потерял Мерла. Как он был зол, как зол! Еле сдерживался, чтоб не вколотить шерифу зубы в глотку, не послать болт в рожу черномазого! Останавливало только понимание того, что брат сам виноват. Нарвался, подставил всех. Как и до всего этого дерьма. Нарываться Мерл умел как никто. И подставлять. Подельников, Дерила, себя… Особенно в состоянии прихода, когда эйфория и вокруг радужные пони. И ты — самый охрененный чувак на свете. Но это все равно не повод, не повод, чтобы оставлять его, беспомощного, на растерзание тварям! Вот где он сейчас, а? Как он умудрился так далеко свалить, без руки, измученный и ослабленный? Дерил несколько раз порывался искать его. Останавливало несколько причин. Надежда, что брат сам найдет его, поэтому надо оставаться на месте. Ведь упер же он их машину, уехал же куда-то? Мог просто заблудиться, или отлежаться где-нибудь. Но эта надежда таяла с каждым проведенным здесь днем. Он знал Мерла. Если бы мог, давно бы уже приехал. Хотя бы для того, чтоб навалять черномазому и копу. Еще он понимал, что в этот раз никто с ним не пойдет. А одному сложновато, конечно. В прошлый раз, в Атланте, он впечатлился количеством тварей на квадратный метр, и понимал, что, случись какая-то фигня, он не выберется. Просто массой задавят. И еще девчонка. Это была самая стремная, самая тайная причина, которую он даже от себя скрывал. Дерил не мог забыть ее глаза, ее огромные, безумные глаза. Она стояла напротив, смотрела на сестру с дыркой в голове. А потом подняла на него взгляд. И Дерил еле сдержался, чтоб не отшатнуться, столько непонимания и ужаса было в нем! Словно она отзеркалила его эмоции. Тогда. Когда он вылетел на крышу и увидел вместо Мерла отрезанную руку. Он потом смотрел за ней, осторожно, не привлекая внимание. Девчонка была настолько потерянной, настолько выпавшей из реальности, что ему становилось не по себе. Она, казалось, не отдавала себе отчета в том, что происходит. Не разговаривала ни с кем, не смотрела ни на кого. Он опасался, что она в один момент может просто выйти из лагеря и пойти бездумно в лес. Навстречу смерти. Дерил тогда не понимал, да и не задумывался, почему он так беспокоится о, конечно, клевой, но совершенно чужой для него девушке. Потому что тогда, в лесу, они немного поговорили? Да ну бред! Она милашка, конечно, не без этого, и, представься возможность, он бы… Он привычно уверенно обрубал возникающие в голове шальные мыслишки, сжимал зло губы. Нахуй. Все эти бабы. Нахуй. Злился. На нее. На себя. На Мерла. На Рика. На гребанный конец света. Да, тогда его привычным состоянием была именно злость. И кто же знал, как скоро все изменится.