An Eternity Together

Генри устало вздохнул, открывая дверь в свою квартиру, поднимаясь по лестнице и снимая пальто. Из-за особенно сложного случая он часами переглядывался с Джо в записях о вскрытии, и в конце концов это даже не было захватывающим убийством. Он остановился, повесив куртку, и принюхался. В квартире пахло, как будто кто-то... готовил. В воздухе чувствовался запах чеснока. Генри с любопытством нахмурился, быстро направляясь на кухню, чтобы посмотреть, что именно происходит. – О, – выдохнул Генри, пока лёгкая улыбка отразилась на его лице, – Это ты. – Добро пожаловать домой, Генри, – пробормотал Адам с улыбкой, помешивая содержимое кастрюли, стоящей на плите, – Надеюсь, ты не против, чтобы я так ворвался сюда... Мне хотелось тебя удивить. Генри тихо рассмеялся, улыбка все еще сияла на его губах, когда он подошел к Адаму, чтобы взглянуть на то, что он делал. – Ты, безусловно, преуспел. Я подумал, что мне придется отбиваться от какого-то злоумышленника, который по неизвестной причине решил взломать и использовать мою кухню. Он снова принюхался, нахмурив брови, оглядываясь вокруг, осматривая ингредиенты, лежавшие вокруг Адама. –...Coq au vin?* – спросил он, вопросительно приподняв бровь на другого мужчину. – Более старый рецепт, что я выучил во Франции. Хотя, некоторые ингредиенты пришлось заменить ради простоты и меньшей затраты времени, – пробормотал Адам в подтверждение, и, подняв ложку, которую он использовал, осторожно дунул в неё, – У тебя точно нет петухов или дровяных печей, я проверил, – он подул на соус еще раз, прежде чем поднести его к губам Генри, – Вот, попробуй. Генри удивленно моргнул, взглянув на Адама, затем осторожно наклонился и попробовал соус, издав тихий довольный звук, облизывая губы. – Ничего себе, это... удивительно. Ты использовал морковь, я не часто такое встречал. Он смотрел на ингредиенты для приготовления пищи, и, нежно улыбаясь, прислонился к прилавку, несколько задумавшись о том, как он счастлив от приятного сюрприза, который приготовил Адам. Ему. Генри был удивлен своим ходом мыслей, когда мягкие губы Адама коснулись его собственных, и он моргнул, прежде чем ответить на нежный поцелуй, закрывая глаза. Когда он положил ладонь на грудь Адама, он открыл глаза, когда мужчина отстранился слишком рано, чтобы вернуться к перемешиванию кастрюли, а Генри издал тихий звук, желая более долгого поцелуя. Адам посмотрел на него с понимающей улыбкой, и Генри слегка покраснел от того, как легко тот мог его прочитать. Казалось, Адам всегда знал, о чем он думал, и, хотя порой это казалось немного странным, Генри не мог заставить себя ненавидеть это. – Не мог бы ты быть добр, и принести бутылку мерло**, милый? Блюдо почти готово, – попросил Адам, вернувшись к своему почти деловому режиму приготовления пищи, когда он подошел к одному из шкафов, чтобы вытащить тарелки для них двоих. – Ах, да, конечно, – ответил Генри, неохотно покидая кухню и присутствие Адама, стремясь поторопиться. Ему не потребовалось много времени, чтобы спуститься в подвал и выбрать из своей коллекции хорошую бутылку выдержанного мерло, которую, как он думал, одобрил бы Адам. Он поднялся наверх и увидел, как Адам подает блюда, и после подошел к шкафу, чтобы вытащить два красивых бокала и поставить их на стол. Генри вытащил штопор из ящика и начал вскрывать бутылку, и, высунув пробку, оставил бутылку на столе, дав вину «подышать». Как только он закончил, он подошел ближе к Адаму, нежно обняв, чтобы мягко поцеловать его в губы. – Спасибо, – пробормотал Генри, тепло улыбаясь Адаму, прижимая его к себе, – Я действительно ценю это. Адам осторожно ответил на поцелуй, выражение его лица было бесстрастным, пока он не расплылся в редкой искренней улыбке, глаза сузились по уголкам так, как Генри почти никогда не видел, за исключением случаев, когда Адам изображал одну из своих дружелюбных личностей. – Это было мне в удовольствие, – практически напевал он, обхватив руками талию Генри, оставляя ещё более сладкие поцелуи на губах другого бессмертного. Генри почувствовал искру любви к этому человеку, когда он отвечал мягкими поцелуями, издав тихий довольный звук, прижимая Адама к себе. В любой другой ситуации он, вероятно, был бы смущен проявлением привязанности, но когда Адам нашел время, чтобы приготовить для него пищу и удивить его после работы, Генри почувствовал, что было бы справедливо наградить его ответным проявлением влечения. Через некоторое время Генри мягко отпустил Адама, снова улыбнувшись ему. – Приступим к еде. Я голоден и не могу дождаться, чтобы попробовать всё то, что ты приготовил, - пробормотал он, коротко клюнув Адама в губы. Генри осторожно освободился от его рук и повернулся к столу, взяв бутылку вина, чтобы налить им обоим, после чего присел на своё место и положил салфетку на колени. Генри использовал кухонные приборы, чтобы нарезать курицу, затем заколол ее грибом и откусил кусочек, прежде чем издать тихий стон удовольствия и закрыть глаза, медленно пережевывая блюдо, смакуя ароматы. – Адам, это потрясающе, – пробормотал Генри, рассеянно отрезая себе ещё один кусочек, чтобы оторвать взгляд от своей тарелки. Он услышал тихий смешок Адама и поднял взгляд, увидев, как другой бессмертный наблюдает за ним, потягивая вино. – Я рад, что тебе это нравится, Генри, – тихо сказал он, подбирая посуду, чтобы нарезать еду, – Если бы я говорил сам себе, то я бы сказал что-то вроде «Отрадно», – пробормотал Адам, попробовав откусить немного, и Генри усмехнулся. – Ну, ну, не гордись, – весело сказал Генри, протягивая руку, чтобы сделать глоток вина. – Ах, но я виновен в нескольких смертных грехах, – промурлыкал Адам, махая вилкой в направлении Генри, с озорным блеском в глазах. Генри пытался подавить так и рвущийся наружу смех, и осторожно поднял салфетку, чтобы протереть ею рот. – Сохрани это, – дразнил он насмешливо, и Адам лишь ухмыльнулся ему, кусая курицу. Некоторое время они ели в тишине, просто наслаждаясь отличной готовкой Адама и компанией друг друга. Генри думал о том, как они оба пришли к этому моменту, что Адам мог просто войти в его дом, удивить его обедом, и все же это выглядело как романтично и мило. Генри смотрел через стол на Адама, пока тот жевал, и думал о том, как не так давно другой бессмертный появился в личном пространстве Генри с совершенно другими намерениями. И все же, в целом, мотивы Адама не сильно изменились с момента их первого знакомства: он хотел провести вечность с Генри, и это он дал понять с самого начала. Генри был просто благодарен, что тактика, использованная для этого, наконец изменилась, и Адам больше не оставлял любовные записки в форме трупов на своем рабочем столе. Ну, чаще всего. – Пенни за раздумья? – голос Адама прервал задумчивость Генри, и он моргнул, увидев, что тот внимательно следит за ним, с пустым выражением лица, которое, как узнал Генри, отражает в себе некий оттенок беспокойства. Он расплылся в улыбке, слегка качая головой. – Извини, просто... задумался о... том, как всё наладилось, – он поднял свой бокал вина, собираясь сделать глоток, но заметил, что острый взгляд Адама все еще пристально смотрит на него. Опустив стакан, Генри одарил Адама успокаивающей улыбкой, – Я очень счастлив, – пробормотал он, – Ты делаешь меня счастливым, Адам. Тот, казалось, наконец-то, потерял некоторое напряжение в своем выражении лица, и Генри сделал глоток вина, несколько удивленный тем, насколько быстро Адам всё ещё мог справляться с некоторыми вещами. Они закончили ужинать, и начали мыть посуду, бок о бок: Генри мыл, а Адам протирал. Это было так уютно, по-домашнему; Генри не испытывал такого действительно домашнего ощущения, с того самого времени, проведенного с Эбигейл, хотя ему все еще приходилось отталкивать мысль о ней, чтобы избежать резкого раскаяния. Он заставил Адама подробно объяснить, что произошло, вскоре после того, как они начали эти... отношения, и хотя он понимал, что произошло, и мотивы каждой из участвующих сторон... ему все еще было больно думать об Адаме и Эбигейл в том же контексте. Это была рана, которую сможет залечить только время, но, к счастью, у Генри было много времени на его стороне. Как только они убрали посуду и закончили уборку, Адам подошел к Генри, снова обняв его, как будто он жаждал физических объятий. Генри был слишком счастлив, чтобы порадовать себя, чувствуя тепло и удовлетворение после такой замечательной еды. – Пойдем, – пробормотал он, коротко целуя Адама в лоб, – Давай посидим в гостиной. Они двинулись к дивану, и, по настоянию Адама, и к большому удовольствию Генри, тот оказался головой на груди более низкого мужчины, а рука, многократно пробирающаяся по его волосам, почти усыпляла Генри, заставляя уснуть, прижимаясь ближе. Он мог слышать и чувствовать, как сердцебиение Адама медленно отдаётся у него в ухе, и он позволял пульсу успокаивать его, пока глаза закрылись от удовлетворения. Так они просидели в течение неизмеримого промежутка времени, пока Генри не заговорил тихо, и разразились мысли, что он обычно выдаёт только в тихие моменты, подобные этому. И обычно, когда он был наедине с единственным человеком, который полностью понимал эти мысли. – Я знаю, это кажется глупым, но... я беспокоюсь о будущем. Что принесет следующая сотня лет, следующая тысяча... – он тихо выдохнул, разговаривая почти с самим собой, позволяя своим мыслям излиться, – Очевидно, что война и смерть неизбежны, но то же самое можно сказать и о таких вещах, как чудеса жизни, любви и счастья, – Генри сделал паузу, слегка нахмурившись, – Долгое время я боялся того, что ждет впереди. Даже если я выживу, мир все еще так полон неизвестного. Он повернул голову, чтобы взглянуть на Адама, и провёл пальцем по тонкой линии челюсти. – Но... если... когда у меня есть ты, вещи кажутся гораздо менее пугающими. Я знаю, что независимо от того, что произойдет, единственной постоянной вещью останется твоё присутствие рядом со мной, – Генри тихо вздохнул, довольствуясь лишь ощущением мягкого тепла чужой щеки. Адам позволил себе мгновение промедления, а затем осторожно положил ладонь на щёку Генри и подтянул к себе в медленном поцелуе, на который бессмертный с легкостью отвечал взаимностью. – Я никогда не покину тебя, Генри, – ответил он с низким баритоном, и Генри улыбнулся ему, когда осторожно положил ладонь на руку Адама. – Я знаю, – пробормотал он, оставив на губах еще один мягкий, нежный поцелуй, – Это одна единственная вещь, на которую я могу рассчитывать вечно. – Я люблю тебя, Генри. – ...Я тоже тебя люблю, Адам.