Спасибо

      Кажется, я начала жить одна с самого рождения. Не совсем, конечно, но у меня было такое чувство.       Мама постоянно у племянника, отец на работе. А я одна, в трёхкомнатной квартире, вместе с разной техникой.       Когда я пошла в первый класс, я была умнее многих детей. Репетиторы, которых нанимал отец, давали знать, и я вполне сносно читала и писала к семи годам своей жизни, в то время как мои одноклассники только учили алфавит.       Для меня они все были овощами. Мелкие, зачастую сопливые и дряхлые. Однако, одна девчонка всё же выделялась на их фоне.       Токарева Саша. Брюнетка, с чёрными глазами и вечно хмурым лицом. Она частенько ходила с кривым хвостом на макушке.       До третьего класса мы не общались с ней. Да и сама она почти ни с кем не общалась, после школы сразу сбегая домой.       Вроде бы, это случилось в четвёртом классе. Одно неверное мною высказывание породило гнев всего класса. На тот момент, Саша болела и в школу не приходила, а я только и могла, что появляться в школе и слушать о том, какая я «предательница». А ведь я просто не пожелала пропустить урок, когда нас с одноклассницами отпустили, чтобы мы выступили перед другим классом. Тогда нам сообщили, что выступления не будет, я предложила вернуться в класс, так как нас могли поймать, а эти дуры решили прогуляться.       В итоге, я вернулась в класс, сказав учителю, что я там не нужна. А через десять минут пришли и эти, сказав, что учитель не пришёл.       Помнится, тогда учительница и сказала, что я предала своих подруг. И пускай мы и не общались с ними, а только ходили на театральные занятия вместе, но это засело в моей памяти.       С Олегом я встретилась ещё в возрасте восьми лет. Он тогда ездил на том же автобусе, что и я, поэтому мы частенько пересекались. Кажется, тогда я не должна была рассматривать его. Но каждый день, что я его видела, я не могла оторвать глаз. И, похоже, тогда я и испытала свою первую симпатию. Однако, спустя два месяца таких поездок, он исчез. Но после мы всё-таки встретились.       Я с опухшими глазами и красным носом, руками вытирала слёзы от обиды, медленным шагом направляясь домой. Тогда я ещё подумала о том, что, возможно, мама будет наконец дома и мы сможем с ней поговорить, но, вспомнив, с каким восторгом она рассказывает об Андрее, своём племяннике и моём двоюродном брате, мне стало ещё больнее. Тогда и состоялся наш первый разговор.       Он, поздно заметив, но успев, среагировал, затормозил прямо передо мной, а я от слёз не сразу поняла, что происходит. А когда до меня дошло, я лишь разревелась ещё сильнее.       Кажется, я впервые была в детском кафе с кем-то из взрослых. Не с родителями, которые, кажется, обо мне даже не вспоминали, а с мужчиной, у которого был сын моего возраста и маленькая дочка двух лет.       Однако я просто запомнила этот факт, при этом ничего не почувствовав. Мы общались, я слушала его, он меня. После, мы стали часто видеться — то в магазине, то на детской площадке. Именно там, кстати, я и познакомилась с Максом, старшим сыном Олега и Машей, его дочерью. Тогда я впервые держала на руках ребёнка.       Постепенно, я начала чаще общаться с Максом, а после и стала частым гостем у него дома. Я общалась с Олегом, рассказывала ему обо всём на свете, обнимала за шею. Он стал для меня тем «отцом», которого у меня не было. С Максом мы часто играли в игрушки, спорили, порой даже дрались, но никогда не оставляли в беде друг друга. Он стал для меня братом, а Маша называла меня сестрёнкой. Тогда я впервые заплакала от счастья.       В пятом классе мне впервые признались. И тогда, растерявшись, я подумала о нём. Высоком, сильном, красивом… и уже счастливым вместе со своей семьёй. Он был для меня идолом, на которого я хотела быть похожа. Тем человеком, ради которого я училась, занималась днями напролёт. Моя мечта теперь - стать врачом-хирургом, как он. И тогда, стоя перед тем пареньком, я поняла, что люблю человека, у которого сын — мой ровесник.       Я отказала ему. А на следующий день отказалась от предложения Макса сходить к нему домой и перекусить. Вместо своего брата, я видела его отца, на которого он был так похож.       Такой же брюнет, с серыми глазами, как и его отец. Такой же болтливый, энергичный, вечно махающий руками… они были похожи. Но только внешне. Мыслили они совершенно по-разному.       Именно в тот период я начала чаще общаться с Сашей. И тогда я впервые смеялась с кем-то кроме семьи Олега, искренне, хохоча на всю улицу и стирая руками слёзы, держась за живот и чувствуя как кружится голова.       Но мы перестали видеться. Мама внезапно вернулась домой, вспомнив обо мне, а отец больше не пропадал на работе. Тогда, в возрасте двенадцати лет, сидя за общим столом, я молчала, тихо поедая свой завтрак, чувствуя напряжение.       Я не хотела говорить с ними. Не привыкла, что они рядом, что я могу услышать их шаги из своей комнаты. Не привыкла, что в доме такая тишина.       Зачастую, находясь в доме, я включала либо телевизор, либо музыку. Старалась хоть как-то позабыть об этом одиночестве, что поселилось в этом доме.       Тот вечер, как и последующие, всегда проходил в тишине. Родители разговаривали между собой, а я, тихо съедая свою порцию пережаренной картошки, закрывалась в своей комнате, надевая наушники и прячась от родителей. Я чувствовала себя неловко от того, что буквально за стеной кто-то ходит. Не привыкла к тому, что папа неловко улыбается мне, порой обнимая, а мама учит меня готовить, больше не говоря о Денисе, моём двоюродном брате. Кажется, она впервые обрадовалась, что у неё всё же родилась дочь, а не сын, которого она так хотела.       Я была в седьмом классе, когда это случилось.       Вновь наблюдала за криво накрашенными одноклассницами, смеялась над Сашей, которая всё время хмурится. Я жила обычной жизнью подростка, распуская свои волосы и не выпрямляя кудряшки.       Я была зелёноглазым рыжиком с веснушками на носу, любила носить длинные юбки, в то время как Саша больше любила ходить в брюках или джинсах.       Из всего класса мы были единственными, кто ещё не встречался с парнями. Наши одноклассницы думали, что так дело не пойдёт и вечно пытались подружить меня с каким-нибудь парнем. Сашу они перестали трогать, после того, как та послала их к чёрту. С того момента с ней и не разговаривал никто, если дело не касалось учёбы или совместной работы.       Кажется, я сорвалась тогда из-за того, что последний парень, с которым меня пытались свести мои одноклассники оказался Макс, который стал ещё сильнее похож на своего отца. — Да не нравятся мне парни! — Выкрикнула я тогда, чувствуя как меня охватывает страх.       Страх вновь увидеть того, которого я старалась забыть. Того, о котором могла лишь мечтать, не смея взглянуть на кого-то другого. Вновь почувствовать то тепло, но больше не считать отцом, как я думала раньше. Я выросла, узнала о многом в жизни и понимала, что ещё в детстве влюбилась в мужчину, который старше меня на двадцать один год. У которого уже была семья. У которого сын — мой ровесник!       На следующий день я получила по животу, когда меня зажали в туалете, назвав лесбиянкой.       Возвращаясь домой, я встретила его. Возмужавшего, повзрослевшего. Он и вправду был похож на Бога.       Тогда, кажется, я снова заревела, как в детстве, когда он меня чуть не сбил на машине. И тогда Олег вновь отвёз меня в кафе, а после подвёз до дома.       Следующим днём я пришла к ним в дом. И тогда, увидев маленькую брюнетку, с голубыми глазами, я могла лишь обнять её, чувствуя, как на лице расплывается счастливая улыбка, слыша, как меня называют сестрой.       Меня не забыли. Никогда не забывали в этом доме, где я была им никем. Там, где я была ближе чужим, по крови, человеком, но к которому относились как к родному.       Я полюбила его сильнее, а после также сильно и его дочь. Маленькое чудо, которое обнимало сначала меня, а уже после своего старшего брата, который открыто ревновал меня к родной сестре.       Я вновь приходила в эту квартиру, вновь помогала Максу с уроками, а Юле, жене Олега, с готовкой. Порой, когда Макс уходил куда-то, я, Юля и Маша садились на диван и втроём смотрели мультфильмы, которые так любила маленькая шантажистка. Юля, заплетая свои светлые волосы в хвост, часто улыбалась, от чего её голубые глаза сияли. А я и вправду считала, что они моя семья.       Я стала реже общаться с Олегом. Он начал пропадать на работе, а моей прямой обязанностью стало подбадривание его детей. Ведь я знала, что они чувствуют и делала всё, чтобы они не напрягались, как я, когда Олег похвалит их за что-то.       Последствия драки я также проводила в его доме. Зачастую эти самые драки были из-за сказанных кем-то слов о том, что мы с Сашей встречаемся. Я ведь никогда не думала о таких отношениях, а те слова, что я сказала в порыве эмоций, навсегда остались как в моей, так и в моих одноклассниц памяти.       А в шестнадцать лет я узнала, что вряд ли смогу иметь детей. Слабый иммунитет, вечные драки и удары в живот сделали своё дело. А я впервые поверила, что судьба существует. Ведь только она может давать такие знаки.       Однако, я молчала об этом, как и моя мама, у которой проснулся материнский инстинкт. Она чаще начала интересоваться моим здоровьем, интересами, взглядами на те или иные вещи. И, кажется, она отреагировала на эту новость сильнее, чем я.       Я же жила обычной жизнью, продолжая возвращаться к тем людям, к которым я привыкла и которых полюбила.       Начала своё собственное расследование, когда начала замечать странное поведение подруги. Завела дневник, по наставлению Маши, которая с серьёзным выражением лица заявляла, что дневник — это самая важная вещь детектива. Хотя, чем блокнот от дневника отличается, верно?       Я посвятила себя спорту, так же как и Макс, начав ходить с ним на разные секции. Выиграла пару игр, приносила домой медали и готовилась к наступающим экзаменам.       Десятый и одиннадцатый год в школе пролетели быстро. Вечная нервотрёпка за лучшую подругу, которая буквально зверела на глазах, когда за нашим историком начали бегать ученицы, одеваясь как можно более откровенно. И тогда я поняла, что не единственная, кого тянет на мужчин постарше.       Правда, у них разница была небольшой, восемь лет. Немного, конечно, если сравнивать меня и Олега. Однако, эти чувства были взаимны.       Бросив ещё один взгляд на обнимающуюся парочку, слабо улыбнулась, радуясь, что у подруги всё хорошо, но чувствуя, как зависть сжимает сердце, заставляя спрашивать у самой себя: «А почему у меня не так? Почему ей повезло, а мне нет?».       Отвратительная эмоция, зависть. Настолько, что после её понимания, испытываешь отвращение к самому себе.       Особенно когда видишь то, как твой любимый человек обнимает другую женщину и целует её. Зависть, настолько сильная, что проскальзывает мысль: «А если…».       Мне помог Макс. Внезапно и быстро, что я не успела заметить. Помог, обнял, выслушал. Он и вправду похож на своего отца, но не был его копией.       Пускай они и были схожи внешне, но отличались многими другими качествами. Голосом, взглядом, жестами, привычками.       Мой первый поцелуй случился в одиннадцатом классе, с сыном человека, которого я люблю.

***

— Может, сделаешь ей предложение? А то ведь и вправду сбежит, — предложила я нашему историку, пока дописывала контрольную, в то время как остальные ученики, вместе с Сашей, вышли из кабинета. Да, не знай я Сашу и не застань их обнимающимися в любимом парке подруги — никогда бы не подумала о том, что эти двое вместе. Он лезет к ней, она к нему, оба грызутся друг с другом… да, они хорошо прячутся и притворяются. — О чём ты? — Не понимая, спросил Даниил Дмитриевич. Хотя, успев заметить как дрогнула его рука, сжала зубы, прикусив язык, сдерживая улыбку. — Ну, про ваши отношения с Токаревой Александрой, учитель, — дописав последнюю дату, я встала с места, скинув вещи в сумку. — Саша пускай и хмурится всё время, но она эмоциональная, на самом деле, — положив контрольную на учительский стол, взглянула я блондину в глаза. — И она, как и я, не слепая, видит, что вы смотрите на других учениц. — Я не… — У Саши нет отца, — перебила я, не желая слушать голубоглазку. — Она не знает, как выглядит полноценная семья, но для неё такой шаг важен. — Она даже школу не окончила, шутишь, Белова? — Хмыкнул учитель, помассировав виски. — У неё вся жизнь впереди, а я могу подождать пару лет, прежде чем она решится на такой шаг. — Как бы она не сбежала от вас, Данил Дмитриевич, — пожала я плечами, бросая уловку и выходя из класса.

***

      Следующую весну я провела почти всё время за учебниками, один раз сходив прогуляться с Сашей и узнав, что она встречается с историком с четырнадцати лет. Необычно, конечно, но подруга всегда умела меня удивлять.       Впрочем, не она одна.

***

— Нет-нет, не так! — Вырвав из рук Макса ручку, я стукнула его этой самой ручкой в лоб. — Это дискриминант! Дискриминант! Хватит использовать теорему Виета! Мы изучали её в восьмом, если не в седьмом классе! — Но так проще! И вообще, какая им разница, как я решу? Главное, чтобы ответ совпадал! — Боже, ну ты и болван, — закатив глаза, произнесла я, падая головой на маленький столик, на котором мы с Максом готовились к приближающимся экзаменам. — Требуют так, что тебе непонятно? Стань шишкой, если не нравится, и исправь это! — А вот и стану! — Хлопнув по столику, вскрикнул Макс.

***

      Сдав экзамены, я почти сразу поступила в медицинский. Однако, не на хирурга, как я мечтала, а на акушера-гинеколога. И, пожалуй, я не была против. Чувства радости от того, что можешь наблюдать, как растёт ребёнок в утробе матери, можешь помочь ему родиться — делало меня счастливой.       А уж когда я принимала у своей подруги первые роды, когда ей исполнилось двадцать пять, я точно не планировала, что стану малышке крёстной.       Тогда, в течение двух лет, я улыбалась, смотря на маленькую брюнетку, с ярко-голубыми глазками, помогая Маше закончить юридический, порой позволяя ей пожить у меня.       Однако, однажды всё изменилось с ног на голову. Мне было двадцать семь, я работала на износ и готовилась к свадьбе Маши, на которой я должна была стать подружкой невесты.       Именно тогда ко мне и пришёл Макс, предложив создать семью. Кажется, я никогда так сильно не смеялась. Хотя нет, смеялась, когда только-только познакомилась с Сашей.       И тогда, после моего смеха, он рассказал о том, что знает, что я не могу родить. Однако, то, что он мне предложил меня поразило, это точно.       Попробовать создать семью. Интересно, когда он об этом думал, он раздумывал о том, что я могу отказаться?       Две попытки, одна из которых может подарить нам ребёнка. Сперма отца и сына, двух людей, которые были дороги мне.       И я забеременела. Взаправду забеременела. И тогда, смотря на две полоски теста, мне было всё равно, от кого этот ребёнок: от моего любимого мужчины, или же от его сына.       Тогда я была рада настолько, что согласилась на предложение Макса. А уже после, спустя месяц, я сменила свою фамилию на новую. Алексеева Лиза — неплохо звучит, да? А ведь в детстве я позволяла себе мечтать, как возьму эту фамилию, держа за руку Олега, но никак не его сына.       В начале лета у нас с Максом родился сын. Маленькое чудо, с моими глазами и лицом Макса. То, что это его сын я поняла интуитивно. Хватило одного взгляда, чтобы понять это. Но я не испытала разочарования. Лишь радость, что теперь у меня есть семья.       А спустя семнадцать лет, мне сообщили, что мой мальчик встречается с дочерью моей лучшей подруги. Мой сын, который стал взрослее и на лице которого начала расти борода. Сын, который как и его отец, обожает играть в разные игрушки, от которых я не могу оторвать их и по сей день. — Лиз, а ты девочку не хочешь? — Спросила меня однажды Саша, смотря за своим пятилетним сыном, в то время как её двадцатилетняя дочь общалась с моим семнадцатилетним сыном, сидя на диване в гостиной, пока мы с Сашей готовили еду. — Пф, ну нет, спасибо. Мне хватает двух придурков, которых от приставки оторвать нельзя. Так ещё и третья добавиться? К чёрту! — А я был бы не против рыжика дома, — пройдя на кухню, произнёс Макс, поставив грязные тарелки в раковину и повернувшись в мою сторону.       Сейчас, Макс был похож на своего отца. Почти такой же низкий голос, широкие плечи, взгляд и движения. Однако, именно к нему меня влекло сильнее, чем к его отцу, который и вправду остался для меня отцом, в итоге. — Ты слишком старый, а девочки капризней мальчишек, — бросила я, прекрасно понимая, как бесится мой муж от этих слов. — Ты тоже старая, не забывай об этом, стервозина моя, — подойдя ближе и обняв меня, произнёс Макс. — Ну, я дверь закрою, а детям скажу не заходить сюда, так как родители собираются пополнить семью, — подхватив кувшин с лимонадом и чашку с едой, произнесла Саша, закрыв в конце дверь ногой. — Ну что, пополним отряд рыжих? — Не отводя от меня взгляда, спросил Макс, а я лишь закатила глаза. — У тебя начинается старческий маразм, ты знал?..