***
Свет камина в тусклом помещении жёлто-красными отсветами освещал периметр двух метров. Небо за окном было обсыпанно звёздами, придавая ночи особую красоту. Обычно Эдвард наслаждался прогулкам под звёздами в такие ночи, но сегодня они казались ему пустыми, а воздух на улице мерзким и душным. Шторы были занавешены и лишь маленькая, не прикрытия часть окна посреди штор пропускала в помещение лунный свет. Мистер Аттерсон усадил гостя на кресло у камина, оставив отдыхать и успокаиваться, а сам в раздумьях бродил из стороны в сторону. — Не желаете поговорить об этом? — Не имею ни малейшего понятия о чём вы. — пробормотал Эдвард, непрерывно глядя на пламя в камине красными, не только от цвета, но и раздражения от солёной жидкости глазами. — О вашем состоянии. — добавил мужчина и наконец обернулся лицом к кучерявому, остановившись в метре от кресла. — Вас это как-то волнует? — брезгливо промолвил Хайд, изогнув одну из почти вечно хмурых бровей. Нотариус сделал пару шагов к столу, где налил две чашки чая, с которыми после прошёл к коротышке. — Иначе я бы не привёл вас сюда. — протянув одну чашку гостю, все таким же спокойным тоном произнёс Габриэль. Красноглазый перевёл взгляд с камина на предложенный элемент дорогого сервиз и принял чашку. Аттерсон молча присел на стул напротив, держа обоими руками чашку чая. Недолго постукивая по ней пальцем, мужчина обеспокоенно отвёл взгляд. — Пул говорил что слышал плач... — вновь подал голос юрист, надеясь прервать молчание гостя. — Расскажите, что вас мучает? Коль Джекилл не смог сделать это вовремя, сделайте хоть вы. Эдвард ненадолго прильнул губами к краю чашки, продолжительное время глядя на пламя. Вскоре поставив чашку на стол и подняв взгляд, промолвив: — Можете представить чувство, когда осознаёшь, насколько ты ужасный человек? Душа гнила и не испытывает добрых чувств. И мысли.. Хуже внутреннего голоса, они угнетают за каждый совершённый поступок. Ты смотришь в зеркало и не можешь понять кто ты. Ты пытаешься вернуть всё как было раньше, но надежды рушатся как и твоя жизнь. — сквозь слова, интонация юноши становилось всё более оживлённой, всё более измученной, все больше напоминающей Джекилла, который сквозь крик души Хайда молвил о своих страданиях. — Я знаю, что совершил достаточно ужасных дел. Я не имею контроля над собой. От моих рук погиб невинный человек. — продолжил красноглазый, покосив взгляд в правый нижний угол. Тяжкое дыхание сквозь сжатые зубы, немного перекрывало поток отрицательных эмоций. — Неужели я монстр? Неужели я не мог быть создан ради чего-то хорошего? На какое-то время Эдвард замолк, поджав сухие губы и нервно потирал бледные руки друг о друга. Тело пробивало на слабую дрожь, а сам юноша был убеждён что зря открыл рот. Мистер Аттерсон с раскрытыми очами смотрел на собеседника. Мужчина испытывал сильное сочувствие состоянию недруга, что от отчаяния был готов раскрыть все карты. — Мистер Хайд. — вымолвил нотариус, привлекая внимание собеседника. — Мы все заслуживаем второй шанс. Хотя бы перед собой. Вас угнетает совесть и это уже признак человечности. Даже если он временный. Я не хочу сказать что это хорошо. Я лишь хочу доложить, что вы ещё можете встать на ноги и изменить свою жизнь. Вам нужна поддержка и так как родных и близких у вас нет... Я могу её оказать. — Почему? — с непониманием перебил Хайд. — Зачем вам это? — Джекилл. — одним словом ответил Габриэль, с невозмутимым взглядом глядя сверху вниз на собеседника. Хайд медленно покосил тонкие зрачки в левый нижний угол. Проявление сострадания и доброты что он ранее так ненавидел, была словно рука помощи, что пытается помочь выбраться из бездонной ямы отчаяния. Он не хотел признавать, что это тронуло его. Он всё ещё не мог представить того, что будет дальше. Но это немного помогло ему собраться. — Эдвард. — наконец обратился к тому по имени нотариус. — Мне нужно знать что произошло с Доктором. — Думаю это вам всё дословно объяснит. — пробормотал красноглазый и сунул руку под жилетку, от куда вытащил записку в конверте. — Это должно было стать предсмертным письмом для вас, что вы получите когда Лэньон умрёт, а Джекилл и я исчезнем. — кратко пояснил юноша, после поддался вперёд, облокотившись локтями о колени. Аттерсон принял письмо, на месте начав вскрывать конверт. Пред глазами предстали строки, написанные таким знакомым изысканным почерком. Мужчина поправил монокль, бегая глазами вдоль текста, с каждым прочитанным предложением лишь шире раскрывая веки. Взгляд становился стеклянный, когда пара глаз оторвалась от листа бумаги. Нотариус какое-то время обречённо смотрел в пустоту, сжав пальцами края послания. Но спустя пол минуты посмотрел на альтер-эго, чьё сознание потерпело раскол. С данного момента Габриэль начал совершенно иначе смотреть на него. Он напрямую видел в недруге Джекилла. Вспомнил все предыдущие диалоги, моменты из которых были сказаны не Хайдом. Но Генри уже не вернуть. — Спасибо. — промолвил Аттерсон, пока молодчик поднял глаза на того. — За что? — Мне наконец известна правда. Это всё что я хотел. — отложив письмо на стол, тускло произнёс юрист и выпрямился, сведя руки за спиной. — На сегодня мы пережили достаточно. Пора на боковую. Я вам постелю. Эдвард, подняв брови, глядел на невозмутимость в реакции аристократа, поднявшись на ноги и пошёл следом вдоль тёмного помещения. Двое шли молча, решив не обсуждать эту тему сегодня. Мыслей в голове было достаточно, и их стоило обработать в тишине и одиночестве. Перед уходом мужчина обернулся полубоком и бросил взгляд на сидящего на диване юношу, что облокотившись о подлокотник, думал о чём-то своём, глядя вниз. Набор мыслей был почти дословно ясен Аттерсону от чего тот подал голос: — Совесть - самая жестокая судья, не так ли? — . . . Вы ужасны. — Вы тоже. Спокойно ответил тем же Габриэль, вытянув еле заметную улыбку, на что получил усмешку от Хайда.***
Аттерсон молча созерцал игру пламени в камине, держа в ладони завещание. Он знал, что больше никогда не вернёт Джекилла. Видел, как испарилась надежда самого Доктора в строках его письма. Он смог прочувствовать отчаяние обоих эго. — Никто не узнает твою тайну, мой дорогой друг. — рука поднесла бумагу к огню и отпустила. Взгляд утомлённо глядел за тем как листы оборачивались в пепел. Нотариус прикрыл глаза и печально вздохнул. Он никак не хотел оставаться один, не смотря на ассоциальность в поведении. Однако это случилось. Точно ли он один? Нет. Но способен ли Эдвард заменить ему друга? Опять же нет. И мысли его посетила всего пара строк, после которых потухли последние языки пламяни в камине: «Всё что у меня осталось от самых близких мне людей это - Хайд. Я позабочусь о нём, Генри. Я позабочусь о том, что от тебя осталось.»