Девяносто девять долей самолюбия

Несмотря на внешнюю уверенность в себе, Клайд достаточно четко для ребенка своего возраста осознавал свои недостатки. В них иногда тыкал и реальный мир: его эмоциональность порицалась, излишнее самолюбие в итоге отвращало все его около-близкое окружение, а напускная безразличность никогда не могла сдержаться дольше пары дней. Эта маска была явно не для него, но он все равно продолжал носить её с завидной упорностью. Он надеялся, что когда-нибудь эта маска врастет ему в лицо. Что он сможет с помощью нее дольше удержаться в компании «ему» подобных. Что если он будет так же реагировать на мир, как, например, Блэк или Такер, то эти двое в итоге обратят на него свое внимание. Никто не любит выскочек. Никто не любит излишне эмоциональных. Пофигизм — билет Клайда в общество богатых, здоровых и элитарных детей. Эту карту он разыгрывал несколько лет, и, казалось, весьма успешно. Друзьям это нравилось. Крейгу это нравилось. Клайд не психолог. Но он слышит пренебрежение в Крейговском «успокойся», когда на его глазах в очередной встают слезы из-за детских обид. Он видит, как он не хочет связывать себя с чем-то таким излишне надоедливым и эмоциональным, так что Клайд проглатывает каждое рыдание и каждый ком в горле, чтобы и дальше стоять подле человека, с которым ему правда нравится быть. Ему удается. Крейг считает его своим лучшим другом. Клайду всегда нравилась его дружба. И Клайду всегда было ее недостаточно. Ему хотелось больше отдачи, которую ему давал, к примеру, Блэк: и пиццу закажет, и приедет поддержать, если что случится, и с домашним заданием поможет. Крейг был не таким. Чтобы заслужить его внимание, нужно было правда постараться, и Клайд готов был вкладываться, прыгать выше своей головы и выбивать из себя последние силы, чтобы оставаться с победителями. Крейг отлично осознает, какой харизмой он обладает. Он здраво оценивает свои силы, он знает, что нужно давать публике и в каких дозах, чтобы она либо держалась на почтительном расстоянии, либо заваливала его вниманием и обожанием. Крейгу не надо стараться — он и так идеален, и Клайд не хочет уходить с насиженного места его правой руки. Крейг не замечает его взглядов. Или не хочет замечать. Где-то на втором году дружбы Клайд ловит себя на мысли о том, что его ожидания со временем завышаются. Он не хочет выбивать больше одобрение и скупые знаки внимания: он хочет большего. Он обнимает Крейга дольше обычного, приходит к нему домой на каждые выходные и уступает абсолютную власть в их компании. Когда Такер, посмеиваясь и смотря на фотографию списка, называет его самым симпатичным, что-то покалывает в животе и Клайду это чувство запоминается четко. Возможно, даже слишком четко. «Пожалуйста, обрати на меня внимание», — руки нервно дрожат, когда Клайд во время ночевки смотрит на чужой умиротворенный профиль. Он пододвигается ближе, чувствуя легкое волнение и головокружение, жмурится, и, когда открывает глаза, встречается с чужим безразличным взглядом. — Отодвинься, — бросает Крейг, переворачиваясь на другой бок. Клайд не отодвигается. — Мне холодно, — в панике бросает он первую отговорку, пришедшую в голову. — Чувак, меня это достало, — в монотонном голосе прослеживается раздражение. — Я не из этих. Мне девчонки нравятся. Иди с Баттерсом каким-нибудь пообнимайся, если так приспичило. Клайд сглатывает обиду и отодвигается. Выдавливает из себя смешок, чтобы не выдать свою настоящую реакцию, не дать и повода действительно засомневаться в его вкусах. Он постоянно в себе что-то давил. И каждый раз, когда у него не получалось это делать, он сталкивался с пренебрежением, как с какой-то ледяной стеной. Она не пропустит вовнутрь никого, у кого в голове есть больше одного чувства. Клайд смиряется со своим положением. Его отвергают раз, его отвергают два. Он смотрит на Крейга так невинно влюбленно, с этим детским трепетом, и каждое проявление какой-либо привязанности тот пресекает на корню. — Эй, я, вообще-то, играю за твою команду, — потирая ушиб от мяча, Клайд позволяет себе возмутиться из-за поведения Такера. Редкая роскошь. — Ага. Я давно заметил. Шутка не доходит сразу, как и новая причина раздражения. Клайд прикидывается дурачком, опять не понявшим, что тот имел в виду, а потом целую ночь надрывается из-за слез, понимая, что влюбился в человека, в которого влюбляться был не должен. Как последний дебил. Клайд смиряется. Он может это сделать. Это больно, но он смиряется. А потом появляется Твик. Придурок, которого они изредка брали к себе в команду, потому что никто другой не хотел его терпеть. Не умеющий держать себя в руках, нервный, иногда даже агрессивный, он абсолютно не вписывался в их идею и надолго обычно не задерживался. Крейг снисходительно позволял тому иногда крутиться рядом, не более того. И он каким-то образом все портит. Клайд не может поверить глазам, когда, сидя в спортивном зале, перед ним, перед всем классом пролистывают фотографии Крейга с ним. Это не имело абсолютно никакого смысла — они не считались близкими друзьями, разговаривали раз в неделю и никогда не понимали друг друга. Клайд косится на Такера, который тоже был удивлен и возмущен, — редкое проявление эмоций одновременно напрягало и успокаивало. Клайд забывает об этом. Ровно до того момента, пока странная шутка не затягивается. Взгляд не может оторваться от сцепленных рук. Это не имело никакого смысла. Это не имело абсолютно никакого смысла. На следующем же обеде Твик садится с ними. Его передергивает, но держится он уверенно, словно будучи уверенным в том, что ему тут рады. Джимми шутит что-то про свадьбу. Токен слабо усмехается и обещает ее обеспечить, если в мире действительно нашлось что-то, что заставило Крейга улыбаться. Клайд только сейчас видит то, что на губах последнего и правда застыла улыбка. Аппетит пропадает. Донован впервые в жизни знакомится с понятием ревности. Твику позволяется все — он может быть настолько громким, эмоциональным и шумным, насколько ему хочется, и Такер все равно будет оставаться рядом. Не морщиться, выражая свое презрение, и уходить пережидать шторм, а терпеть. Сам Крейг Такер снисходит до того, чтобы посетить психолога. Сам Крейг Такер снисходит до того, чтобы поработать над своим отношением, а не просто забить и пустить ситуацию на самотек. Сам Крейг Такер проявляет человеческую заботу, сам чертов Крейг Такер первым кого-то обнимает, сам, сукин он сын, сам. Сам делится, сам идет мириться, сам проявляет инициативу. Твику не надо зарабатывать перед ним очки авторитета. Твику не надо прыгать выше своей головы. Твику нужно просто существовать, чтобы его холили, лелеяли и уделяли ему каждую секунду внимания. Клайд был готов смириться с чем угодно, но не с этим. Для него, конкретно для него Крейг оставался таким же, как и всегда — когда они оказывались наедине, тот возвращался к своему обыденному пофигизму. Для него Крейг не играл «за свою команду». Для него Крейг не был заботливым, для него Крейг не был живым человеком, для него Крейг не был… Он был никаким. Каждый день Такер делал выбор, и практически всегда его треклятый выбор падал на Твика. Иногда на своих друзей, но в обязательном комплекте теперь шло это убожество. Клайду кажется, что он скоро вывихнет себе челюсти, которые он всегда неосознанно сжимал в присутствии Твика. Может, его ошибка была в том, что он как раз-таки пытался себя поменять? Может, Крейгу нравятся наглухо отбитые? Может, ему нравится по сто раз выяснять отношения и терпеть в свою сторону всякое дерьмо? Каждая их ссора — маленькая победа Клайда, но до победы в войне ему было пока далеко. Пока. Когда в руках Клайда оказывается выпускной альбом он первым делом избавляется от фотографий Твика. Он не хочет видеть его, не хочет ни минуты смотреть на это лицо дольше нужного. Пусть этим занимается Крейг, если ему так это нравится. Делая это, Донован ощущает себя каким-то маньяком, но это помогает. Помогает хотя бы немного заткнуть распирающую ревность и успокоиться. Если мир запрещает ему проявлять эмоции сквозь слезы, он будет портить бумагу. Твик — преграда всего лишь временная. У такого человека, как Крейг, наверняка будет еще много партнеров. Но единственное, что важно, так это кто останется с ним в конце, и этим кем-то будет Клайд. Он не гений, вовсе нет, но довольно упертый. Клайд выслеживает прогноз погоды для того, чтобы знать, когда на улице начнется очередной шторм; Он может придумать какой-то аргумент, чтобы оказаться на пороге дома Такеров и может придумать причину, по которой сможет задержаться у них. Всего лишь одна прорванная труба, которой нужно помочь сломаться, и минимум час внутри ему обеспечен. Клайд еле заметно улыбается, когда замечает, что за окном начинает моросить, и вежливо спрашивает у Томаса, возящегося с инструментами, не хочет ли он что-то с кухни; Почти что окрыленно носится туда-сюда, покорно помогая чужим родителям, пока не возвращается сам Крейг. Он вымок, но все равно держался спокойно, когда стоял рядом с еще открытой дверью, грозящейся сорваться с петель из-за начинающего набирать обороты урагана. Клайд замирает на месте, держа поднос с домашним печеньем его же матери в руках, и выдавливает из себя улыбку. — Привет, — на одном придыхании здоровается он. — Я тут… — Не интересует, — кратко кидает Крейг, скидывая с себя куртку. Ливень усиливается. Такер не спешит закрывать дверь. — Что на ужин? Клайд на секунду перестает дышать. Его не выгоняют и не собираются. Он остается чуть ли не на весь вечер наедине с Крейгом. И с Твиком. Твиком, который нелепо прыгает где-то на пороге, стаскивая с себя резиновые сапоги, — конечно же, Крейговские, — Твиком, который легчайшей походкой подбегает к Лауре и получает теплые материнские объятия. Он с ней на короткой ноге. Она уже относится к нему, как к родному сыну, в то время как Клайд даже для матери Такера был лишь очередным подпевалой. — Пошли в комнату, — Крейг даже не поворачивается и Клайд знает, что это адресовано не ему. Он чувствует, как его на секунду пробирает дрожь и губы невольно поджимаются сами. Эмоции предательски подступали к горлу. — Заценим наконец-то эту новую игру. «Иду», — бросает Твик и Донован молча отворачивается, направляясь обратно в сторону ванной, чтобы хотя бы посидеть с Томасом. Где угодно, но не здесь. — Ты куда? — окрикивает Крейг. Клайд поворачивается: Твик уже поднялся, а вот Такер застыл на месте, смотря на него безразличным взглядом. Оправдания не шли. — Клайд. Да, он незваный гость, да, ему лучше не тусоваться рядом с главой семейства в его-то положении. Ему стоит извиниться?  — Ты тоже поднимайся. Клайд впервые за долгое время ощущает себя счастливым. Он всучивает поднос в руки Лауре и бодро поднимается следом, запрыгивая в комнату Крейга. Было уже даже неважно, что на полу разлегся Твик, сам факт возможности наконец-то побыть с объектом обожания вне школы радовал. Клайд опускается поодаль, стараясь не смотреть в чужую сторону и морщится после звука поцелуя. Комната Такера изменилась так же, как и он сам. Идеальная чистота подстроилась под хаотичность Твика: телевизор вместе с приставкой были перетащены сюда же, количество закусок на квадратный метр увеличилось, как и в принципе консистенция всякого хлама. Вещи лежали, конечно, аккуратно, но не до привычной дотошности; игрушки для питомца были попросту разбросаны по полу. Вся комната была просто окутана влиянием Твика, буквально дышала им, и Клайду это казалось отвратительным. Крейг протягивает ему джойстик, и все вдруг сразу снова становится хорошо. — Я думал, вы вдвоем будете, — мямлит Клайд, тем не менее охотно принимая геймпад из чужих рук. — Кто вообще играет со своей женой? — Крейг получает недовольный пинок в спину и посмеивается. Посмеивается. Крейг. Ох. — Да забей, Твик не хочет, и жанр не его. Зато ты в слэшерах всегда был лучшим. Клайд кивает, поворачиваясь в сторону телевизора. Такер его только что похвалил; Туповатая улыбка невольно замирает на лице. Гордость просто не позволяет расслабиться во время прохождения: похвалу Донован старается оправдать и получается у него неплохо. Уровни проходятся гладко, а Крейгу нравится, когда все проходит гладко, и Клайд вновь чувствует эту казалось забытую щенячью радость. Настроение не портится даже из-за присутствия Твика рядом: тот иногда влезал в их диалог, но сейчас это не воспринималось, как вторжение. Отчасти, он даже помогал — на неудачи Такер реагировал колко, сразу же начиная закрываться в себе, но после минуты разговора вновь расслаблялся, словно руки Твика, ложащиеся на чужие плечи, имели в себе какую-то черную магию. Клайд понимает, что не должен смотреть, но все равно пялится на то, как Крейг трется с Твиком носами, прежде чем последний не откидывается обратно на пол, доставая телефон, а он сам не возвращается к игре. Это было как-то странно. Одновременно и отвратительно, и вызывающе, и красиво. Отвратительно красиво. Клайд быстро отворачивается и возобновляет игру. Буквально через минут десять на экране красуется надпись «Победа». — Да! — Крейг аж привстает с места, на его лице красуется действительно читаемая эмоция, и Клайд чуть ли не в ужасе шарахается в сторону. — Да, сука! Тот совершенно забывает о присутствии постороннего в комнате: отбросив геймпад в сторону, Такер залезает на Твика сверху, затягивая того в довольный поцелуй и его партнер абсолютно расслабленно обхватывает того за шею покрепче. Клайд вновь ловит себя на том, что пялится на них, как придурок. Безэмоциональный кусок дерьма сейчас подобно домашнему коту ластился под умиротворенные ласки локальной ходячей бомбы. Странно. Тупо. Абсурдно. Что? Клайду вновь нужно сделать усилие над собой, чтобы отвернуться. — Возьму еды и вернусь, — Крейг вскакивает (какой активный!) на ноги и направляется на выход. — Тебе захватить чего-нибудь? — Нет, — Клайд все еще не чувствует никакого аппетита. Поворачиваясь к единственному оставшемуся собеседнику в комнате, он мнется. Сейчас Твик не выглядел как чудовище. Не выглядел, как злодей чьей-либо истории: он не знал, что убивает Клайда изнутри, не знал, что его вообще воспринимают с точки зрения ревности. Он выглядел счастливым и умиротворенным, почти не дергался за все время, проведенное здесь и провожал Крейга таким же влюбленным взглядом. — А какие… Какие у вас планы на вечер вообще? Твик удивленно смотрит на Клайда, и сразу же заметно напрягается, будто бы только сейчас осознавая, что рядом с ним посторонний. Он пару секунд еще пилит его взглядом, и, когда понимает, что от него ожидают ответа, нетвёрдо подает голос: — Фильм, наверное, — Твик задумчиво чешет подбородок, будучи, видимо, не особо уверенным в том, что он говорит. — Я не знаю. Крейг пытается делать сюрпризы. Обычно это фильм. На тебе. Крейг еще и пытается быть непредсказуемым и романтичным. Крейг! Самый очевидный и читаемый человек всего города. Клайд уже не чувствует раздражения — он усмехается и Твик, кажется, тоже; Прикрывая рот рукой, он, прыснув, поворачивается на бок. Клайд впервые находится в такой дружественной атмосфере с ним. — Твик, — чужие зеленые глаза вновь заинтересованно обращаются к нему. — Ты клевый. — Ты тоже, — тот нервничает. Это на одну секунду приносит какое-то странное удовлетворение, но Клайд подавляет в себе всю скопившуюся токсичность. Эмоции подавлять неправильно, а ее вполне. — Я рад, что мы дружим. «Мы не дружим», — хочется неожиданно выплюнуть Клайду, но рядом с комнатой раздаются торопливые шаги и на пороге появляется Крейг, с печеньем, напиханным по всем карманам. — Игр хватит. Будем смотреть фильм, — по-своему торжественно объявляет Такер, выуживая из сумки ноутбук и кидая его на кровать. Твик поднимается на ноги, запрыгивает на кровать прямо под удар молнии, и оба поворачиваются к Клайду, явно не зная, куда его деть. Он же так и остается сидеть на полу, сжимая геймпайд. — Иди сюда, чего сидишь-то? — Что, с вами в кровать? — Донован начинает нервничать. — Это по-гейски. Пара секунд тишины в итоге разрывается смехом, и, расслабившись, Клайд запрыгивает в кровать следом. Правда, спокойствие его длится недолго: по какой-то причине, его сажают не с краю, а посередине. Крейг тоже кажется абсолютно расслабленным и невозмутимым, пока скучающе листает Нетфликс. — Забыл сказать, — разворачивая выбранный фильм на весь экран, он откидывается на спинку кровати. — Отопление отключили, какие-то неполадки из-за урагана. Клайд не позволяет себе тоже лечь, так что просто остается на насиженном месте. Твик устраивается так же где-то под его боком, что все еще удивляло: куда логичнее было, ляг он рядом с Такером, но, может, это и к лучшему.  — Хочешь прийти завтра? — спустя некоторое время подает голос Крейг, будучи не особо заинтересованным в затянутой молчаливой сцене фильма. Клайд вновь невольно улыбается. — Поиграем. И Блэка притащить можем. Блэка… Идея неплохая, но чем меньше людей вокруг — тем лучше. — Конечно, хочу, — жаловаться не приходилось. — Давно не выбирались. Или выбирались? Клайд намеренно избегал толп, потому что ему претило в них находиться: среди всех остальных людей, крутящихся вокруг Крейга, он воспринимался лишь как часть общей серой массы, в то время как внимание Такера было чаще всего зациклено на его обожаемом Твике. Так что, такие большие вылазки Клайд намеренно игнорировал, пока они не входили в обязательную школьную программу. Фильм предсказуем: смотрит его Клайд без особого интереса. Спина скоро начинает ныть из-за долгого сидения в одной позе и он, оглянувшись, мнется; место-то было, но узкое. Придется улечься на руку развалившегося Твика и задеть плечом Крейга в любом случае, но, что ж, если первому было разрешено все на свете, то Клайд разрешает себе то же. Падая назад, Клайд отмечает, что ему нравится делать то, что ему хочется. Больше строить из себя невесть что не имело смысла, потому что в гонке за внимание Такера он давно проиграл. Твик вежливо пододвигается, и даже смотреть на него не надо, чтобы чувствовать, что от такой близости с Донованом он нервничает: вся кровать мелко дрожала вместе с ним. Крейг не выглядел ни удивленным, ни встревоженным, так что Клайд со своего места сдвигаться не собирался. Фильм скучен. Клайд долго сдерживается, но в итоге крутит головой по сторонам, скользя взглядами по чужим профилям. Как на той отвратительной ночевке прям: правда, сейчас здесь был посторонний. Твик со временем успокаивается, перестав дергаться; со стороны Клайда его разглядеть было сложно: тот сильно сполз вниз на подушке, заинтересованно разглядывая экран, и, казалось, он был единственным человеком в комнате, которому правда было дело до фильма. На секунду Клайд вспоминает совсем ранние годы знакомства с ним: когда Картман выбрал Твика в качестве четвертого приспешника и он бегал за Эриком по пятам несколько недель, регулярно появляясь вместе с ним в кафетерии. Еще тогда Донован ломал голову над тем, почему из всего класса выбрали именно его, и ответ тоже не шел. Но тогда речь шла о Картмане, а ожидать от него логики и конструктивности было бы глупо, в отличие от, ну, Крейга. Клайд потягивается, чувствуя, что спина все еще ноет, и Крейг отодвигается на пару сантиметров, когда чужая рука чуть не ударяет его по носу. Клайд хочет уже броситься извиняться, но потом понимает, что ему не за что. Неожиданно приходит осознание, что Твик, вообще-то, сделал одну очень крутую вещь, неосознанно освободив Клайда от вечной погони за непостижимым идеалом. Если бы он не появился, если бы у Клайда все и получилось, если бы все пошло так, как он планировал изначально, ему все равно пришлось бы притворяться тем, кем он притворялся раньше: до тупого, влюбленного разума не дошла бы идея о том, чтобы расслабиться и быть самим собой. Становится уютнее. Клайд постепенно чувствует, как у него сходит это трепетное оцепенение. А может, может, это не Крейг влюблен в Твика из-за случайности и скоро его бросит? Может, это Клайду пора двигаться дальше? Если так подумать, то в присутствии Крейга он обычно заботился не о том, чтобы им было весело и хорошо, а о том, чтобы все внимание уделялось только Клайду. Ему нравится концепция Крейга, идея близости с ним, а Твик, видимо, за несколько месяцев отношений смог найти и прощупать нечто большее, раз уж Такер ради него так изменился. Отсутствие оков обязательств воспринималось, как снятый ошейник: сначала непонятно, куда делать и что идти, а потом свобода вдруг наполняет каждую твою молекулу. Клайд чувствует прилив сил, когда сгребает к себе за плечи обоих своих соседей. Твик приглушенно вскрикивает от неожиданности, Крейг недовольно фыркает, но ни один из них не принимает попытки оторваться или выбраться из объятий. — Ты че? — Крейг мостит щеку на чужой макушке. Приятно, но уже не вызывает привычных мурашек. — Люблю вас, ребята, вот что, — Клайд глупо улыбается, вытягивая из чужого кармана печенье и довольно им похрустывая. Выпускать эмоции было классно. — Завтра зовем Блэка. — Зовем, — соглашается Крейг. За окном вновь гремит гром, и, видимо решив, что в комнате достаточно прохладно для того, чтобы обжиматься с друзьми, он поудобнее устраивается на затылке Клайда. — Тебе когда удобнее? Пару секунд Клайд рассчитывает время и завтрашние планы с родителями. — Наверное, вечером. — Напишу ему после фильма. — Слушай, может, закажем в этот ураган пиццу? — О, я за, — хулиганом Крейг быть не перестал. Даже ради Твика. Он тянется за телефоном и открывает рот, чтобы спросить что-то у Клайда, но замирает и плавно вылезает из чужих объятий. Через пару секунд на плечо тяжело ложится чья-то голова. — Что? — Клайд прекрасно понимает, что это просто сползший Твик, но поворачиваться ему было страшного из-за столь напряженной реакции Такера. — Там же не паук, да? — Нет, — Крейг переходит на шепот. — Он не спал дня четыре. Не смей двигаться. Лучше бы там был паук. Крейг слезает с постели и захлопывает легким движением крышку ноутбука. — И что, — Клайд переходит на шепот следом, начиная нервничать. Для полной картины не хватало начать трястись. — Мне теперь не двигаться? — Точно. — Мне надо в туалет. — Нет, не надо. — Ладно, ты прав, не надо. Крейг гасит свет в комнате и куда-то пропадает. Ну, здорово: стоило только Клайду расслабиться и попытаться наладить отношения с Твиком, как все заходит абсолютно не в то русло, в которое он хотел. Сам же Твик устраивался во сне на своем новом месте и абсолютно не понимал, что творит. После пяти минут абсолютной свободы действий Клайд опять не чувствовал себя вправе делать что-либо без разрешения Крейга. Ну, он же расстроится, да? Друзья друг друга не расстраивают. И, тем более, четыре дня — довольно долгий срок. Может, тоже попытаться заснуть? Нет, это будет странно. И где тогда спать непосредственно самому владельцу кровати? Чтобы расслабиться и разложиться здесь места уже не было, соответственно, либо они все как придурки лягут не в своих постелях сегодня, либо придется будить Твика. Твика. Господи, он опять все ведь испортил одним своим присутствием. Злобы на него Клайд не держал: это было даже смешно. Неловко потрепав чужое плечо, он надеется, что Твик сейчас откроет глаза, но тот только морщится, не планируя просыпаться. Ладно, возможно, это не так уж и смешно. Клайду хочется срочно повернуться, и, возможно, ему правда надо в туалет. И домой. И на другую планету. Это становилось неловким, и, если ему было сложно пролежать под Твиком три минуты, то восемь часов он точно не вытерпит. О, господи, Твик, да что ж с тобой не так. — Да отстанешь же ты когда-нибудь от меня наконец? — на одном выдохе беззлобно спрашивает Клайд, поглаживая чужое плечо. — Твик Твик. Супер. Произносить вслух чужое полное имя было чем-то странным: большую часть времени Клайд кривился от одного его звучания. Звучало оно, несомненно, глупо, являясь буквально копией фамилии отца с одной измененной буквой; некое издевательство над сынком, который ловил шишки от жизни буквально со своего первого вздоха. Интересно, когда миссис Твик была им беременна, то сидела на кофейной диете? Вполне возможно. Но парню нужны были забота и здоровый сон. Клайд хотел бы, чтобы того не было сейчас на его плече, но, возможно, он может и потерпеть. Возможно, ему не надо его даже прогонять: ни сейчас, ни в принципе. Возможно, стоит позволить человеку остаться и наслаждаться единственной отрадой в его жизни. Не плечом Донована, конечно, а их общей зависимостью в лице Крейга, который появляется на пороге буквально через пару секунд после этой мысли. — Там твой отец пришел, — шепчет Такер хрипло, и до Клайда не сразу доходит значение этих слов. Чужие руки с несвойственной им заботой подкладывают под голову Твика подушку и плавно опускают его вместе с нею на постель. — А… — Клайд смотрит на Такера, который сейчас выглядел очень умиротворенным и влюбленным. Абсолютно другой человек. — Да, сейчас спущусь. Перед тем, как покинуть комнату, он еще раз задерживает взгляд на Крейге с Твиком и только после этого бегло спускается вниз, потирая замерзшие плечи руками. Отец стоял и о чем-то вежливо разговаривал с Лаурой и Томасом, и, только их заприметив, Клайд сразу же подбегает к единственному родителю и заключает того в цепкие объятия. «Пошли домой, ковбой», — смеется старший Донован, взлохмачивая волосы сына мокрыми руками и кидая тому на плечо принесенный дождевик. Клайд отлипает от него, кивает и исчезает из отцовского поля зрения, чтобы обуться. Когда он заканчивает с кроссовками, рядом с ним сразу же появляется Крейг. — Крутой вечер был, — посмеиваясь, он на секунду прижимает Клайда к себе, похлопывает по спине и отпускает. — Обязательно завтра повторим. Бывай, старик. Голос его, как и всегда, монотонен и сух, но глаза елейно щурятся. Клайд прощается с ним на автомате, когда отец мягко отворачивает его в сторону двери и тащит за собою. Первая капля дождя, попавшая на нос, окончательно отрезвляет от произошедшего за последние несколько часов, и он снова неосознанно улыбается, смакуя торжественное послевкусие. Надо будет купить Твику завтра шоколад. А может быть, даже две плитки. Одну за то, что сделал из Крейга человека, другую за то, что подарил Клайду сразу двух новых друзей. Возможно, ему и правда надо двигаться дальше. И если завтра у Клайда все равно свободное утро, может быть, ему стоит набрать Бебе.