Ром

Когда Нейтан приходит в "Серую чайку", он не особенно рассчитывает застать там Дюка. Но Крокер стоит за стойкой в совершенно пустом баре и тщательно протирает полотенцем приземистый бокал для виски. Почему-то складывается впечатление, что он занят этим уже не меньше получаса. И, что очень и очень плохо, Дюк абсолютно, кристально трезв. Он словно бы не замечает чужого присутствия, продолжая заниматься своим делом, но его поза едва заметно изменяется. Одна нога напряжена, вторая расслаблена, и взгляд уже не сосредоточен на бокале, а смотрит будто сквозь него. Нейтан выдыхает, медленно подходит к стойке и забирается на высокий стул. Очень шаткая позиция, если подумать. Особенно, когда напротив, пусть даже и за надежным деревянным массивом, находится злой, напряженный до предела, убитый горем Дюк Крокер. Они уже не в школе, и змеей в ящике дело не обойдется. А еще... Нейтан чувствует боль. Где-то глубоко внутри, там, где еще может болеть и чувствовать. И это странно. - Можно мне выпить? - произносит он, когда понимает, что молчать дальше просто глупо. Дюк и теперь не смотрит на него, только ставит наконец злополучный стакан на стол и, выудив откуда-то бутылку, наливает в него немного янтарной маслянистой жидкости. - Это бар, - мимоходом замечает он и подталкивает стакан к Нейтану. - Сюда за этим и приходят, знаешь ли. У виски отвратительный вкус. Нейтан не знает этого точно, но уверен, что Дюк не стал бы тратить на него приличное бухло. Нет, только не Дюк Крокер. Весь хороший алкоголь припрятан у него в потайном баре, прямо под полкой, где лежит заряженный дробовик. Дюк и сам сейчас похож на заряженное оружие. - Я не буду пить один, - с нажимом произносит Нейтан, всей своей бесчувственной кожей ощущая, как стремительно разверзается между ними пропасть. Дюк спокойно пожимает плечами. - Значит, ты не будешь пить. Полицейский взгляд цепляется за мелочи. Нежелание смотреть в глаза, новый стакан, в котором Дюк рискует протереть дыру, влажная от испарины прядь на щеке. Это не равнодушие, даже не спокойствие. Это - оцепенение, которое может рвануть в любую минуту. Дюк - как заряженная бомба с часовым механизмом, который тикает: тик-так, тик-так... - Послушай, - Нейтан резко подается вперед, и Дюк дергается, едва не уронив стакан. Это хорошо, это уже хоть что-то. - Я плохо знал Эви и не стану притворяться, что мне ее будет не хватать. Ложь - не то, что тебе сейчас нужно. - А что мне нужно, Нейтан? - взгляд Дюка наконец-то сфокусирован на нем, но от этого не легче. Разговоры по душам им не удавались никогда. Нейтан одно короткое мгновение смотрит ему в глаза, а потом сильно и резко бьет в плечо. И оцепенение Дюка рассыпается серебряными ледяными искрами. - Так не честно, чувак, у тебя преимущество твоей Беды, - сообщает ему Дюк примерно через пол часа, когда пол под ногами перестает хрустеть от разбитого стекла. У него рассечена бровь, разбита губа и порвана рубашка, но в целом он выглядит гораздо лучше и больше не напоминает статую. У Нейтана плохо открывается правый глаз после отлично поставленного удара, но Дюк прав - ему хотя бы не больно. Что ж, и от Бед есть польза. Дюк ставит на стойку два новых стакана, лезет куда-то вниз и извлекает на свет божий пыльную, оплетенную грубой веревкой бутылку, на этикетке которой Нейтан успевает заметить только буквы "Jam". Дюк ловит его взгляд, негромко ухмыляется и поворачивает бутылку надписью к себе. - Это нелегально даже на Ямайке, - поясняет он. - Но если ты меня арестуешь, я буду все отрицать. - Конечно, - кивает Нейтан, завороженно наблюдая, как жидкость цвета жженого сахара тонкой струйкой вливается в стакан, обласкав его стенки. Дюк протягивает один ему - из рук в руки, не ставя на стол - берет себе второй и выжидательно смотрит в глаза. - А что нужно тебе, Нейтан? - наконец спрашивает он, и его палец медленно скользит по краю стакана, извлекая тихий ровный звук. - Не только же из-за меня ты сюда пришел. Дробовик под стойкой все еще заряжен, но кажется, уже поставлен на предохранитель. Нейтан осторожно пробует ром, точно зная, что он не зря нелегален даже на Ямайке, потому что Дюк Крокер не станет таскать контрабандой всякую ерунду. Тот Дюк Крокер, который рядом с детства. - Мне нужно, чтобы все было по-прежнему, - отвечает он, не отводя взгляда. - Чтобы во всем этом дурдоме то, что между мной и тобой, оставалось по-прежнему. Я, видишь ли, чувствую себя увереннее, когда именно я злюсь на тебя и считаю засранцем, а не наоборот. Только не наоборот. Мне жаль, что ты потерял Эви. - Мне тоже, - глухо откликается Дюк, и на мгновение кажется, что он ответил не только на последнюю фразу. По крайней мере, Нейтану очень хочется в это верить. Дюк первым приподнимает свой стакан. Бокалы сталкиваются в звонком салюте, разбивая повисшую в воздухе тишину. И там, глубоко внутри, где еще может болеть и чувствовать, постепенно становится теплее. Это, разумеется, из-за рома.