~Знай же: Я — твой господь, Бог, что вывел тебя из рабства Анатоса, из дома греха, из ада. Да не будет пред тобой других богов кроме меня, да ни создашь ты себе идолов. И помни, что господь твой сделал для тебя, да изреки слово моё средь мира и детей земли. Изречение Хальсиона пред пророком Аврелием I
— Химера Запада! — Громкий крик разорвал шум битвы. Звон мечей и треск брони был беспрерывен. Орды нечисти, покрытой плесенью, кровью и бронёй, без устали сражались с храмовыми рыцарями. Среди рядов зомби, скелетов и упырей, время от времени проходили огромные, рогатые твари — их полководцы. Одно лишь их присутствие на поле боя, внушало страх рыцарям всех орденов. В бою же, эти твари, сметали группы солдат лишь одним взмахом своих проклятых орудий. Сотни стрел и болтов, вперемешку с копьями и мечами, впивались в плоть этих тварей и тонули в ней, сгорая в ленивом пламени. На одного демона требовалась сотня солдат. И каждого из них ждала тысяча. Эти воины знали на что идут. Они знали что их ждёт. Вера в бога, столь сильная в их сердцах, требовала от них совершения добродетели — самопожертвования. И каждый из них, без лишней мысли был готов вступить в бой с демоном, будь то даже конец их собственной жизни. Себастьян, в окружении лучших последователей Антриуса, бился с ордами тварей, истрачивая свои силы, как он считал впустую. Темно-голубая броня, с выгравированным на его пластинах чёрным солнцем, чьи лучи отдавали во все стороны, с удивительной прочностью отражала испускаемые в неё магические снаряды демонов. С не меньшей же прочностью она принимала на себя десятки ударов гнилыми и ржавыми мечами. Чёрный, стальной крылатый шлем, скрывал лицо воина. Лишь два отверстия для глаз, позволили ему следить за полем боя. В его сердце нет места для страха. Нет места для дрожжи. Священный рыцарь ордена Сириуса дал клятву: Он очистит золотой город от демонов, или не вернётся домой. Рыцари, казалось бы оттеснили врага в золотой город, стены которого были обильно покрыты ярко-зелёной, противной слизью. Осознавая, что их потери слишком велики, полководцы-демоны, дали команду отступать. Орды тварей лениво ступали в город, оставляя поле боя пустым. Однако, в момент, когда казалось бы, победа неминуема. На поле битвы вышел он: Столь же чёрная, как и его душа броня, покрытая шипами вдоль плеч, была, казалось бы абсолютно литой. Длинные, чёрные волосы, густыми скопами, вырывались из его головы в разные стороны. Длинные, чёрные и прямые подобно копьям пучки волос, достигали самой его спины, огибая широкий шарф его брони. Три хладных меча, по самую рукоять полных крови, медленно парили над его спиной, своими клинками вверх. В то время как сам он держал в правой руке огромную, не менее ужасную и кровавую булаву. — Химера Запада! — Вновь прозвучало на поле битвы. Время для Себастьяна остановилось, кровь взбурлила в его артериях, а сердце, казалось вот-вот выскочит вон. Изумление и ужас, что вечно следуют друг за другом по пятам, заставляли его руки трястись. Меч медленно выпал из его окоченелых рук, подняв скопы пыли. Крики солдат и звон брони заглохли. Лишь холодная, пустая тишина, что в своём ужасе, разрывала пространство между двумя воинами. С силою, сердце ударило в рёбра Себастьяна, когда Арагост — лидер ордена Сириуса, скомандовал «В бой!». Целая армия ринулась на врага. Однако, лишь Себастьян заметил лёгкую ухмылку на Химере Запада. В глазах этого демона не было ни страха ни жалости. Лишь ужасающая кровожадность…***
Себастьян очнулся в холодном поту. Его дыхание прерывалось глубокими вздохами. Сердце, бешено колотилось в грудной клетке, казалось бы оно вот-вот выпрыгнет наружу. Обрывистое вздохи вырывались из его рта. Лицо, покрытое липким потом, всем свои искажённым видом, могло бы вызывать у окружающих недоумение. Даже брови Себастьяна, умудрились всполошиться в лице страха. Мужчина провёл ладонью между чёрных, блестящих волос, покрытым воском, и аккуратно опустился с кровати. — Вновь кошмар, мистер Уорд? — Невысокий облат, с бритой макушкой, сидел напротив Себастьяна, держа в руках стопку священных писаний. — Да… никак не приду в себя, — мужчина улёгся обратно на кровать, однако ощущение страха в его груди лишь усиливалось. — Рано или поздно все мы найдём покой брат, в этом мире или в ином. Бог милостив, — мужчина улыбнулся, после чего положил на тумбу рядом с кроватью рыцаря небольшое запечатанное письмо. — Аминь, — голос Себастьяна был столь сухим, что смог бы осушить целое озеро. Однако, облат лишь ухмыльнулся, направившись вон из комнаты солдата. Мужчина вновь поднялся с кровати. Он нажал рукой на небольшую магическую печать на фонаре и тот загорелся. Сине-зелёная печать на письме была Эльфийской. Вдоль письма проходили золотые надписи на языке Фаэр’Куда — верховных Эльфов, что парят на облаках в своих небесных городах. Чёрная, аккуратная лента проходила вдоль печати. Мужчина нервно улыбнулся, когда прикоснулся к ленте. Он сломал печать, затем раскрыл письмо и принялся его читать.***
«Дорогой Себастьян. Это твоя Шиасса. Прости меня, что не позволяла себе писать прошлые двадцать лет. К сожалению, законы Фаэр’Куда, не позволяют мне связываться со смертными. К сожалению, близится час моей встречи с верховными душами в ложе Хальсиона. Однако, наша дочь Аэла, оставленная в пользу Фаэр’Куда, остаётся при дворе короля. Увы, я была не в праве отправлять тебе это письмо, как бы сильно не желала иной судьбы, для нашей дочери. Не приходи. Прошу тебя.Твоя Шиасса.
» Угрюмый и грубый взгляд Себастьяна, не внушал счастья ни ему, ни кому-либо ещё. Мужчина уже собирался скомкать письмо, когда внезапно его осенило: Шиасса смеет назваться чьей-либо, лишь тогда, когда что-то скрывает. — Apertuga! — Мужчина взмахнул пред письмом. В ответ на что, оно медленно вывернулось в разные стороны, проявив новый текст.«Люб Дорог Желанный» — плотно зачёркнутые надписи таились в углу над обращением к рыцарю.