Обещания

Сати вздыхает и мужественно обещает самой себе, что это точно в последний раз. «В последний — думает она. — В последний раз я позволяю этому случиться. Завтра все будет по-другому.» Джошуа стоит на пороге ее маленькой съемной квартиры в самом центре Бруклина и глупо улыбается. Он не обещает ничего. Жизнь Сати состоит из обещаний. Множества маленьких — и одного большого. Огромного, пожирающего изнутри, вытесняющего все остальные. Завтра купить молока, вечером вытереть пыль, взяться за дипломную работу со следующего вторника. Расстаться с Джошуа. Потому что у шестнадцатилетней Сати Бриск, гордости средней бруклинской школы номер 459, есть свои принципы, и главным из них является приоритет учебы перед чувствами. Семнадцатилетний Джошуа Транквилл очень этому мешает. Сати обещает, что это последний раз, когда она впускает это русое недоразумение в клетчатой рубашке на порог своей квартиры. Последний раз, когда она ловит себя на том, что любуется его щербинкой между зубами, которая обнажается каждый раз, когда Джош смеется. Последний раз, когда она читает содержимое прилетевшей к ней на уроке географии записки. Последний-черт-бы-побрал-этого-мальчишку-раз, когда она позволяет целовать свои смуглые плечи в подвале под гул стиральных машин. — Проходи. — Сати отступает от двери и впускает одноклассника. Джошуа улыбается, показывая эту проклятую щелочку между зубами. Сати смотрит в пол. «Занять мозг. Чем угодно занять. Сложение простых чисел» Лишь бы не смотреть на него. И не думать о том, что смуглые щеки становятся пунцовыми. Джошуа знает. И ему это нравится. — Я принес мороженое. — Транквилл ставит на стол рюкзак. За окном идет холодный ноябрьский дождь. Покупать мороженое в такую погоду — значит выглядеть глупым в глазах продавца и покупателей, ну и пусть. Но ведь это же шоколадное. Ее любимое. С русых волос капает вода, а рубашка липнет к телу. «Конечно, — думает Сати. — Дождь идет уже целую неделю. Разумеется, ты попал под него случайно. Ты надеялся, что проскочишь, ведь между нашими домами всего навсего три квартала!» Сати не говорит этого вслух. Вместо этого она улыбается, говорит положить лакомство в холодильник, а сама идет в ванную. «Я принесу тебе полотенце.» В ванной Сати запирает дверь на ключ, упирается ладонями на раковину и смотрит в глаза своему отражению. То как будто усмехается: «Что, снова не вышло?» Этих проклятых чувств к мальчику с родинкой на шее так много, что скоро полезут наружу. Сати не может этого допустить Девочка закрывает глаза и считает до десяти. Затем берет с сушилки полотенце зеленого цвета и возвращается назад, про себя отмечая, что из всего, что есть в квартире, этот оттенок имеет только это дурацкое полотенце и его глаза. «Проклятье» Надо отвлечься. Отвлечься, чем-то занять мозг. Складывать числа. Отличная идея. «Девять плюс восемь. Семнадцать. Да чтоб тебя!» Сати подкрадывается к Джошуа сзади и набрасывает полотенце ему на голову. Тот смеется, а Сати снова смотрит в пол. «Двенадцать плюс пять. Семь плюс десять. Три плюс четырнадцать. Издеваешься?!» Джошуа елозит тканью по волосам, оставляя на голове полнейший бардак. Бардак выглядит милым. Бардак смеется Сати в лицо. Бриск отходит к холодильнику, достает мороженое и раскладывает его по мискам. Поворачивается и видит, что Джошуа уже включил маленький настенный телевизор. — Хэй, Бриск, а тут марафон «Теории Большого Взрыва»! Есть чем заняться. «Конечно есть, — Сати мысленно закатывает глаза. — Мое домашнее задание может и подождать.» Дело не в геометрии, конечно же. Сати любит «Теорию». И Джошуа. А значит, они оба будут смеяться. — Держи, — Сати протягивает мороженое и садится рядом. Джошуа пододвигается ближе, и Сати заливается краской. А потом вздыхает и… улыбается. «Почему бы и не принять это? — думает Сати. — Почему бы и нет?» С голубого мерцающего экрана раздается закадровый смех, а за окном мочит асфальт и редких прохожих холодный дождь. В холодильнике нет молока, а дипломная работа лежит нетронутая на столе. Сати хорошо. Шестнадцатилетняя Сати Бриск не выполняет свои обещания.