«Имя: Пак Чимин Дата рождения — 13.10.1994 Дата смерти — 20.03.2019 Время смерти: 9:13 Причина смерти: авария»
Юнги откладывает карточку и откидывает голову назад, прикрывая глаза и запуская пальцы в свои волосы. У него есть всего лишь один день, чтобы отпустить его…***
Чимин улыбается, когда получает сообщение от своего любимого парня, даже не подозревая, как Мин крепко сжимал в руке телефон, нажимая на кнопку «отправить». Чимин думает, что у них будет очередной романтический вечер и он прав, лишь в одном ошибся — Мин понимал, что это не очередной вечер, а последний в этой жизни Пака. Юнги стоит около панорамного окна, которое открывает вид на Сеул. Город ночью только-только начинает просыпаться. Жнец нисколько не пожалел, что приобрел квартиру на двадцать седьмом этаже. Взгляд мужчины скользит по улицам, где то и дело проезжают машины, скользит по людям, которые, наверное, решили отметить вечер пятницы, ведь завтра на работу многим не надо. А потом Юнги смотрит на небо… Оно не светлое, на нем нельзя увидеть звезды. Все затянуто облаками и указывает на то, что скоро, вероятнее всего, пойдет дождь. На самом деле на улице мерзко. Звонок раздается по такой большой, но одновременно пустой квартире Юнги. Когда жнец открывает дверь, то взгляд тяжело оторвать от улыбающегося блондина, который, в принципе, эту проблему решает и сам обнимает Юнги, шепча тихо «я скучал». Юнги прикрывает глаза и в любой бы другой ситуации, наверное, он бы вновь почувствовал то разливающееся по венам счастье, которое запретно для жнецов, но сейчас лишь чувствует тоску, которая не просто разливается по телу, а словно начинает сгрызать изнутри. — Я тоже. — произносит тихо Мин, когда сжимает в объятьях хрупкое тело. Младший хихикает, отрываясь от Юнги и оставляя за собой какую-то пустоту. — Ты задушишь меня, Юнги. — Пак разувается и проходит дальше в квартиру, в то время, как Мин, наконец, закрывает дверь. — Я был так удивлен, что ты позвонил, — он идет на кухню, откуда раздается звонкий голос Чимина, — ты говорил, что эта неделя у тебя будет напряженной и я не думал тебя беспокоить… — признается Пак, дотрагиваясь рукой до затылка, неловко потирая его. — Мне просто показалось, что мы слишком мало времени проводим вместе. — произносит Юнги, разливая по бокалам вино, на что блондин слегка улыбается, но… Улыбка эта немного меркнет, когда он видит, что Юнги печален. — Что случилось? — спрашивает тихо Пак, привлекая этим внимание Мина. Да, глупо было надеяться, что Чимин не заметит. Жнец всегда удивлялся этой особенности парня. Даже другие жнецы часто говорили Юнги, что его лицо, словно камень, совершенно ничего не выражает. Они говорили, что, как бы Юнги не злился, этого понять нельзя, но Чимин… Чимин понимал. Как-то улавливал эмоции Юнги, словно читая бессмертную душу, а не лицо. Сейчас Пак определённо видел, что Юнги что-то беспокоит, а когда старший неспокоен, то и его сердце не в порядке. — Я просто устал, проблемы на работе. — качает головой Юнги и слабо улыбается, точнее, он пытается, но натыкается на взгляд блондина, который словно кричит о том, что эта ложь слишком очевидна для него. Но взгляд младшего вдруг смягчается, а на губах снова появляется улыбка, не такая яркая и выраженная, что была по приходу сюда, а скорее более домашняя и теплая. Чимин касается руки своего парня, слегка кивая. — Я не буду ничего выпытывать, но ты всегда знаешь, что я рядом, чтобы выслушать тебя. — проговаривает мягко Пак и именно в такие моменты Юнги готов отказаться от своих же слов и знаний, чтобы заявить о том, что ангелы все же существуют, вот только крыльев за спиной у них все равно нет… — Как дела на работе? — спрашивает Чимин, присаживаясь за стол, где был накрыт романтический ужин. — Сейчас все спокойно, вчера я разобрался с наиболее важными делами. — произносит жнец, присаживаясь рядом с парнем, который довольно улыбается, услышав ответ. — У тебя же сегодня должен был быть экзамен по современным танцам, да? — Мне поставили пять. Учитель сказал, что я один из самых талантливых его учеников, — делится блондин, прожёвывая дольку сыра. Пак Чимин — студент последнего курса института искусства по специальности «танцы». Парнишка уже далеко не раз слышал о том, что ему бы в айдолы с его обаянием и талантом, вот только подобное его не привлекало. Он любил детей и его мечтой было открыть свою школу танцев, где он смог бы обучать их. — Знаешь, я чувствую, что становлюсь все счастливее, — вдруг заговаривает Чимин весьма серьезным и задумчивым тоном, привлекая внимание Юнги, который оторвался от салата и теперь со всем вниманием смотрел на блондина. — Сам подумай. Пять лет назад, когда мы только встретились, разве я мог мечтать о подобном? — Чимин несколько печально усмехается, как-то неопределенно двигая руками. — Тогда я был просто парнем из небогатой семьи, который едва закончил школу и провалил вступительные на юридический. — протягивает с каким-то вздохом Пак. — Я боялся даже домой возвращаться, потому что думал, что моя мама просто прикончит меня, сидел в кафе… — вспоминает блондин, — кто же знал, что красавчик вроде тебя обратит на меня внимание. — Ну тебя было сложно не заметить, я до сих пор помню твои красные от слез глаза и не менее красное лицо. — Юнги даже слабо усмехается, отчего получает легкий удар по плечу. На самом деле, разумеется, никакой случайностью это не было. Ни одна из их встреч даже рядом не стояла со случайной. — Знаешь, пять лет вроде прошло, а я до сих пор не понимаю, как так вышло. — признается Чимин. — Ты просто ворвался в мою жизнь ураганом, Мин Юнги… Да, если бы не ты, я, наверное, никогда и не осмелился бы подать документы в этот институт. Ты словно знал, что у меня получится… Верил в меня тогда, когда даже у мня самого веры не было. — произносит совсем тихо Чимин, а потом слегка тянется за рукой, которая коснулась его щеки. — Я нисколько не сомневался в тебе, Чимин. — жнец поглаживает нежную кожу парня своим пальцем, а потом тот соскальзывает на пухлые губы. Они были просто очаровательны, но, на самом деле, больше всего в Чимине пленяли его глаза. Этот взгляд был одновременно мягким и будоражащим, заставляющим задерживать дыхание при каждой встречи с ним. — Я, наконец, рассказал о тебе родителям. — произносит тихо Чимин и Юнги даже удивляется. Родители Пака — очень правильные люди. Мать и отец работают в сфере закона и любят порядок, казалось бы, они пугали определённо всех, но жнеца смерти, разумеется, это не касалось. — Вот как… — протягивает мужчина, — и как они отреагировали? — Ну в восторге не были точно. — Чимин даже издает смешок, держа в руке фужер с напитком. — На самом деле, я думал, что будет хуже. — все же говорит блондин уже более серьезно. — Криков, конечно, было много, но, как оказалось, они догадывались, что с девушками у меня не складывается… Так что новость о том, что я уже встречаюсь с парнем, который старше меня на пять лет, они восприняли не так уж остро, как могли бы… Но все же, я лучше поживу у тебя пару дней, можно? — Чимин улыбается и Мин смотрит на него, наверное, в течении секунд пяти, не произнося не слова. — Так можно? — вновь спрашивает младший и только тогда жнец слегка кивает. — Отлично, только утром домой съезжу, нужно прихватить кое-какие вещи, а то на пары послезавтра, а у меня ничего нет. — Чимин улыбается, а Юнги понимает, что это оно. Завтра Пак Чимин сядет в автобус, а тот, вероятнее всего, попадает в аварию… Никаких пар в понедельник у него уже не будет и школу никакую он открыть не успеет… Юнги проводит языком по нижней губе, наблюдая, как младший уплетает блюда на столе, возмещая калории, что потерял во время танцев. На душе так хреново, что у Юнги слова о смерти поперек горла встают. Он может предупредить, но знает, что нельзя, знает, что не спасет и только себя вдобавок погубит. Ему остается только ждать, когда злополучные часы на стене пробьют тринадцать минут десятого. — Чимин. — зовет негромко жнец и тот переводит на него взгляд. Юнги и правда кажется, что Пак улыбается всегда… Такой вот простак. Но нет, это не так. Все не так. Чимин вовсе не простак и с головой у него все нормально. Юнги знает, сколько всего пережил этот парень, начиная с детства, когда его семья жила от зарплаты до зарплаты, заканчивая теми днями, когда Чимина жестоко били одноклассники лишь из-за того, что он какой-то не такой. Мин Юнги знает, какая израненная и светлая душа прячется под этой улыбкой. Мин подается вперед, притягивая к себе Пака, касаясь его губ и прикрывая глаза. Он чувствует, что даже сейчас, прямо в поцелуй, Чимин улыбается. Их языки сплетаются и Юнги думает, что хочет подарить Чимину весь этот мир в те жалкие часы, что у него остались. Он думает о том, что слишком мало времени уделял ему в последнее время. Он столько всего упустил… — Ты плачешь… — произносит тихо Чимин в поцелуй и Юнги даже хочет возразить, но вдруг осознает, что это действительно, черт возьми, так. Но Чимин не требует объяснений, лишь нежно убирает слезу пальцем с щеки своего парня, а потом отрывается. Пак идет спиной к спальне, держа Мина за руку и даже не смотря направление, куда ему нужно идти. Он слишком хорошо знает этот путь. Розовая рубашка спадает с тела Чимина и Мин отбрасывает ее куда подальше. Два дыхания, кажется, сливаются воедино, а жнец и человек становятся одним целым. — Ты обязательно расскажешь, что с тобой происходит. — произносит тихо Чимин, когда с него снимают джинсы. Пак откидывает голову, прикрывая глаза, когда чувствует теплые губы на своей шее, которые нежно спускаются вниз, словно опасаясь оставить хоть след на идеальной коже. — Я… расскажу. — обещает хрипло Юнги. Он расскажет… обязательно потом объяснит, в чем дело, хотя, почему-то жнец был уверен, что слова в тот момент уже будут совершенно не нужны. Все будет понятно и без них. — Не отрывайся… — просит Чимин, закусывая губу, когда Юнги доходит до ключиц. Тело этого человека для Юнги — открытая книга. Он давно уже знал все эрогенные зоны блондина, который сейчас застонал в голос. Мин ведет рукой по торсу парня, на самом деле Чимин не такой уж и хрупкий. Его тело даже более накаченное, в сравнении с довольно худощавым жнецом, но в такие моменты Юнги больше всего боится сделать что-то не так. Он мог совершенно безжалостно забрать душу пятилетней малышки, но при этом любое страдание Пак Чимина, словно было его страданием. Мин прикусывает сосок парня и Чимин слегка вскрикивает, но, кажется, он совершенно не против такого поворота событий, потому что рука его зарывается в волосы старшего и стоны становятся постоянными, в то время, как жнец проводит языком по месту укуса, зализывая, словно какой-то кот. Чимин тоже не собирался лежать бревном, поэтому принялся за белую рубашку Юнги. Честно сказать, блондин вообще сомневался, расстегивал ли он за эти пять лет рубашку не белого цвета. Пак расправляется с пуговицами, а Мин помогает стащить с себя совершенно ненужную сейчас одежду. Чимин ластится, а в следующую секунду просто обхватывает талию Юнги, притягивая к себе, словно отказываясь отодвигаться от него хоть на секунду. Их губы снова сплетаются в поцелуе, но уже не таком нежном, что был на кухне, но от этого не менее желанным. — Позволь мне сделать кое-что… — выдыхает Чимин в поцелуй, когда чувствует, что рука старшего касается его нижнего белья и Юнги немного удивленно смотрит на него, но кивает, давая больше свободы Чимину, который этим воспользовался. Он довольно шустро меняется с Юнги позициями и теперь уже он прижимает старшего к кровати, выцеловывая каждый миллиметр любимой бледной кожи. Дыхание Мина безбожно сбивается в тот момент, когда Чимин, расправившись с джинсами и бельем старшего, накрыл рукой его пах. Не уж то… Но прежде, чем Мин Юнги даже понять что-то успевает, Пак наклоняется. Губы касаются головки члена, вырывая из юнги хриплый стон. Его мальчик никогда такого ему не делал и Юнги знает, что не только ему, а в принципе. — Черт, Чимин… — выдыхает шумно жнец, когда парнишка внезапно опускается едва ли не на всю длину. Честно сказать, в глазах у Пака слезы скопились от непривычки, но отступать он не собирался. Он хотел сделать приятно Юнги, хотел показать, как он важен ему… Юнги не торопит, давая привыкнуть, хотя орган во рту блондина уже начинает ныть. Наконец, Пак возобновляет свои движения головой, то слегка опускаясь, то медленно поднимаясь, не допуская больше прошлой ошибки. А потом он и правда начал привыкать, двигаясь быстрее и это, блять, просто с ума сводило Мина, который не удержался и толкнулся бедрами. Чимин на секунду замирает, но, кажется, ничего не происходит, да и Мин ругает себя за свою несдержанность. Однако, кажется, Пак и правда во вкус вошел, потому что двигаться начал быстро, пропуская до самого горла, заставляя Юнги невольно сжать волосы Пака в руке. — Чимин… — хрипит жнец и это служит сигналом того, чтобы блондин остановился, иначе это может вылиться тем, что Пак не получит ничего больше пальцев в своей заднице. Они вновь меняются местами и Юнги дотягивается рукой до тумбочки, безошибочно нащупывая там смазку. Боже, вид такого Чимина, кусающего губы, с ярким румянцем на щеках, действительно сводил с ума. — Я хочу тебя….Я очень хочу тебя. — Чимин любитель целоваться, поэтому даже тогда, когда с него стягивают нижнее белье и проталкивают палец, Пак целует хозяина дома и своего сердца. Один палец практически не ощутим, ведь не сказать, что секса у них не было давно, да и сам Чимин не такая уж нежная булочка, как о нем думает Юнги. Два пальца уже чувствуются и приносят дискомфорт с легким оттенком боли, стон от которого тонет в поцелуе. Юнги целует Пака уже не в губы. Он целует его щеки, лоб, нос — все, на что только натыкается. Чимин выгибается на встречу, шепча «быстрее» и Юнги с удовольствием выполняет его просьбу, начиная двигать пальцами быстрее, а вскоре добавляя и третий, который уже вошел туго. Но Юнги в этот момент никуда не спешил, стараясь уловить каждую эмоцию на лице своего любимого. Чтобы немного отвлечь от боли, губы Мина проходятся теперь по ключицам, по соскам, а вскоре задерживаются на прессе, который, к слову, у Пака был. — Такой прекрасный… Ты слишком хорош для этого мира… — шепчет тихо Юнги, в то время, как Чимин протяжно стонет. — Если ты будешь тянуть, то я умру прямо тут от ожидания и мир потеряет такого замечательного человека. — произносит бегло Чимин, когда пальцы его покидают, оставляя совершенно неприятную пустоту. Грудная клетка двигается слишком быстро, а сердце просто пытается вырваться из груди. — Не ворчи… — произносит Юнги, накрывая губы парня своими, чтобы снова попытаться отвлечь от боли. Он медленно входил в Чимина, но вместе с тем отлично слышал, как младший то и дело задерживал дыхание, намереваясь скрыть боль. Вот такой этот Пак Чимин. — Дай мне знать если будет слишком… — просит Мин и Чимин часто кивает. Движения неспешные, хотя кто бы знал каких трудов стоит жнецу сдерживать свои желания. Но любовь стоит непорядок выше каких-то там инстинктов. Мин проходится поцелуем за ухом парня, слегка прикусывая мочку, а потом просто утыкается носом в щеку блондина. Двигаться становится легче и постепенно движения становятся быстрее, потому что Чимин уже более-менее привык и теперь подается на встречу своему парню. Боль притупляется, на смену ей приходит наслаждение. Комнату наполняют стоны блондина, который жадно впивается в спину Мина, прося большего и Юнги дает ему большее, задавая быстрый темп, выбивая все новые и новые стоны, в какой-то момент задевая простату, отчего парень под ним дергается. — Еще, Юнги, еще, умоляю… — умолять тут не надо, потому что у Мина самого уже контроль сорвало. Они оба понимают, что близки, им хватает лишь взгляда друг на друга. Чимин первый изливается себе на живот, пачкая при этом даже Мина. Его тело подрагивает, а дыхание сбивается окончательно, но, черт возьми, этот оргазм стоил того, чтобы сейчас чувствовать себя настолько уставшим и счастливым одновременно. Юнги выходит из Пака и весьма вовремя, потому что белесая жидкость пачкает бедро Чимина, а сам Мин хрипло стонет и валится рядом с Паком, который снова счастливо улыбается. — Я люблю тебя… Очень люблю. — слышит Юнги от парня, но вместо ответа лишь наклоняется, нежно касаясь губ.***
— Я попытаюсь приехать побыстрее, но меня может задержать мама, ты же ее знаешь. — Чимин усмехается, завязывая шнурки на кроссовках, в то время, как Юнги наблюдал за Паком, который говорил уже, наверное, минут десять без остановки. Это многим может надоедать, да и сам Юнги, честно сказать, не очень любил, когда люди болтали, но Чимин — особенный случай. Его личное исключение, да и… Мин просто понимал, что наслаждаться этим ангельским голосом ему осталось совсем недолго. — Ну я пошел. — с воодушевлением произносит блондин, уже открывая дверь, но замирая. Он скользит взглядом по своей руке, в конечном итоге натыкаясь взглядом на руку Юнги, который держал его. — Я люблю тебя, Пак Чимин. — произносит тихо жнец, буквально чувствуя, как внутри у него все обрывается, оставляя леденящую и пугающую пустоту. Чимин, кажется, улыбается еще шире, когда слышит эти слова и подается к парню, касаясь его губ на несколько секунд. — Я тоже люблю тебя, суровый Мин Юнги. Не скучай тут без меня. — Пак пускает смешок и выходит за дверь, а Юнги просто смотрит на свою руку, все еще ощущая тот последний миг, когда пальцы Чимина выскользнули из его. Юнги смотрит на время, стрелки показывают девять часов. Тринадцать минут. У него осталось всего лишь тринадцать минут… 9:13. Мин Юнги стоит около автобуса, который протаранила фура. Юнги выглядит практически также, как и всегда. На нем деловой костюм, где место пиджака занимает черное пальто, а на голове шляпа, что скрывала жнеца смерти от посторонних глаз. Вокруг кровь, крики и машины скорой помощи. Юнги равнодушно проходит мимо душ, за которыми вот-вот придут и ищет свою… душу. И он видит, видит Чимина, который непонимающе сидит на бордюре и смотрит на себя же со стороны. Разбитый висок и кусок железки в груди… Юнги отводит взгляд и, наконец, доходит до Пака, касаясь его плеча, отчего тот вздрагивает. — Юнги?! — Чимин непонимающе смотрит на своего парня, а потом на свое тело, и снова на Юнги, открывает рот, чтобы что-то сказать, но слов не находит и Мину приходится сдерживать себя, ведь жнец, черт возьми, должен быть беспристрастным, когда забирает души. Будь это мама, бабушка, лучший друг, дочь или парень — ты просто должен забрать ее… — Я что…. Умер? — спрашивает как-то тихо Чимин и Юнги прикрывает глаза, опуская голову. Пак Чимин — его личное проклятье, потому что с ним он никогда не сможет соответствовать образу того идеального жнеца, о котором все рассказывают. Потому что он никогда не сможет забрать Чимина, ничего при этом не ощутив. — Да…. Да, Чимин, ты умер. — произносит наконец Юнги, поднимая голову и встречаясь взглядом с глазами, от которых вновь все внутри замирает и сжимается. — А ты…. Ты выходит тоже? — голос Чимина начинает дрожать, а в глазах появляется страх и самое ужасное, что это страх не за свою утраченную жизнь. Даже сейчас он волнуется за него и Юнги от этого паршиво… Паршиво от того, что приходится каждый раз забирать столь светлую душу, которая вечно ставила кого-то выше себя. Она ставила выше себя его… Жнеца смерти, который знал о его кончине заранее, но ничего не сказал. — Ты же не умер, да?! — Чимин повышает голос, хватаясь руками за плечи Мина. — Нет. Я не умер. — произносит тихо Юнги и, кажется, он замечает тот момент, когда взгляд Пака меняется, словно туда приходит спокойствие. — Я пришел забрать твою душу, Чимин… Чтобы сопроводить в лучший мир. — продолжает жнец, а Чимин смотрит не на него, а куда-то под ноги, словно пытаясь переварить то, что сейчас происходит, а потом…. Потом во взгляде Чимина ясно читается осознание. Они молчат, наверное, полминуты, прежде чем один из них осмеливается нарушить это молчание. — Это снова произошло, да? — тон, что наполнен сожалением и не зря. Чимин вспомнил… Вспомнил, сколько раз на самом деле он жизней прожил, сколько раз встречал Юнги и сколько раз умирал… — Да, Чимин… Снова. — произносит тихо Юнги и Пак грустно улыбается, касаясь щеки жнеца, что пришел по его душу. Взгляд у Юнги потухший, не безразличный и пустой, а больной и искалеченный. — Сколько раз… Сколько еще раз я должен увидеть тебя таким, прежде чем ты отпустишь меня. — шепчет Чимин и Мин напарывается на взгляд, полный слез. — Сколько еще, черт возьми раз, я должен увидеть твою боль… Я — твое личное проклятье, Юнги, пойми наконец… — произносит тихо Пак, но вместо ответа он чувствует, как его губы накрывают. И он не может не ответить… Он не может оттолкнуть своего жнеца смерти. Не может перестать любить ни в одной из своих жизней, даже, черт возьми, после смерти… — Я лучше буду навеки проклят, чем потеряю тебя…- шепчет Мин, отрываясь от Пака. Лишь секунда. Лишь какой-то миг, когда он в последний момент успевает уловить эту улыбку, что когда-то давно и навеки покорила его сердце.Одна — две из сотни душ когда-то перерождаются… И Мин Юнги обязательно дождется Пак Чимина, как делал это далеко не раз.