Пасечник и медоед

      Рассветные лучи едва показавшегося над горизонтом солнца окрасили небосклон причудливой акварелью розовых и оранжевых тонов, сонно скользнули по примятой траве, купаясь в блестящих капельках росы, — и нерешительно застыли на стене симпатичного белого домика, будто не осмеливаясь проникнуть внутрь. На самом деле у бездушного сгустка водорода и гелия, пылающего в ста пятидесяти миллионах километров от Земли, не было никаких предпочтений и страхов, но стороннему наблюдателю могло показаться, что все происходило именно так. И нельзя сказать, что виной всему было лишь разыгравшееся воображение. Симпатичный белый домик с кружевными занавесками, слегка замшелой крышей и стареньким красным пикапом во дворе вызывал у редких прохожих безотчетную тревогу — чувство столь неясное, что они спешили убраться подальше, не успевая осознать, что гонит их прочь.       Что же касается хозяина дома, то по причинам, известным только ему, такое положение дел его вполне устраивало. Поэтому, когда особо смелый луч все же рискнул пробраться в помещение, пробившись через запыленное оконное стекло, и упал на лицо спящего, тот резко распахнул глаза, крайне раздосадованный бесцеремонным нарушением своего покоя. Он не спал, впрочем, демонам не положен сон, но ведь это не означает, что им не хочется побаловать себя простыми человеческими радостями.       Иронично то, что большинство людей простой человеческой радостью считало убийство ближнего своего: старой бабки с приличным наследством и неприлично крепким здоровьем, придирчивого начальника из числа эффективных менеджеров, орущего в самолете ребенка или соседа-жаворонка с дрелью. Абсолютное большинство — и в этом не было ни малейших сомнений, разве что стоит отметить: в руки правосудия попадались самые тупые или невезучие из смелых. Еще ироничнее было то, что в тот момент, когда в ближайшем городе парень душил своего друга из-за долга в двадцать семь долларов, Отец Убийства решил побаловать себя чайком.       Открыв тумбочку и передернувшись от неприятного скрипа, он коснулся пальцами банки с «Эрл Греем», но, подумав немного, взял пачку аптечной ромашки. Ошпаренные кипятком сухие цветочки окрасили воду в теплый солнечный цвет, и Каин, поразмыслив, добавил в напиток ложку ароматного мёда. Втянув носом травянисто-сладкий запах, мигом распространившийся по комнате, он взял со стола любимую книгу и открыл ее на заложенной странице. В углу листа виднелся отпечаток его большого пальца, испачканного мёдом и пыльцой, но Каин был уверен, что автор не то что не обиделся бы, а был бы польщен.       «Семьи медоносной пчелы отличаются довольно высокой продуктивностью. При оптимальных условиях медосбора сильные семьи в течение дня заготавливают по несколько десятков килограммов корма, а годовой сбор мёда превышает 300 кг»*, — прочел он и удовлетворенно хмыкнул.       Замечательные твари эти пчелы. Пожалуй, лучшая выдумка Бога: трудолюбивые, изящные, целеустремленные, готовые до смерти защищать свой дом, — Бог наделил их всеми достоинствами, которые не смог впихнуть в человека. Разве что шило в заднице хоть как-то роднило людей с пчелами, но и этот дар хомо сапиенс умудрились опошлить.       «Рабочие пчелы являются основой пчелиной семьи, практически обеспечивая ее жизнедеятельность. Это женские особи, которые имеют недоразвитую половую систему и поэтому потеряли способность воспроизводить потомство…»       И даже недоразвитые пчелки были определенно лучше дефективных ангелов, свято уверенных в собственной непогрешимости. Самый потасканный демон и то имел преимущество перед блистающим в своем величии небожителем: там, где у демонов трепыхались тлеющие остатки искалеченной души, у ангелов холодела лишь слепая вера в приказы, подкрепленная иллюзией превосходства над всем сущим. Каин с удовольствием вспомнил, как кромсал крылья пернатых ублюдков Первым Клинком, умывался струящейся из ран благодатью и…       И одернул себя, ощутив, как старательно подавляемый гнев вскипает в его жилах, распаляя Метку на предплечье. Кажется, он встал с кровати в более раздраженном расположении духа, чем полагал. Отложив книгу, Каин дотянулся до чашки с остывающим чаем, сделал несколько жадных глотков и подцепил ногтем другую закладку. Это была глава с карандашной пометкой на полях: «На случай тяги к убийству».       «Семьи медоносной пчелы сооружают гнезда в дуплах деревьев, расщелинах скал и т. д. В современных условиях для них изготавливают ульи, где размещаются соты, занятые пчелами, мёдом, пергой и расплодом. Вне гнезда могут оставаться пустые соты для временного хранения и расширения гнезда, — шумно выдохнув, Каин отпил из чашки еще немного и цыкнул: заварки многовато. — В гнезде пчелы создают необходимый режим температуры и влажности воздуха, поддерживают надлежащее санитарное состояние, обеспечивают воспроизводство потомства».       Облизнув палец, демон перелистнул страницу и покосился на Метку краем глаза, будто боясь, что та заметит и посмотрит в ответ. Зуд немного ослаб. Глава про ульи всегда выручала.       «Гнездо пчел необходимо систематически обновлять, поскольку соты в процессе использования качественно изменяются, становятся непригодными. В их ячейках, особенно пчелиных в центре гнезда, выводится много новых поколений. От каждого из них на дне и стенках наслаиваются коконы, шкурочки после линьки личинок, непереваренные остатки пищи. Все это уменьшает размеры ячеек. Пчелы начинают их чистить, расходуя много энергии. Однако полностью восстановить прежний объем они не могут. Поэтому в старых сотах выводятся пчелы меньших размеров, что отрицательно сказывается на продуктивности семей», — дочитав, Каин бережно закрыл книгу и, выглянув в окно, улыбнулся.       Нет, его подопечным такая печальная участь не грозила, демонские пчелы были жирными, лощеными и вполне довольными своей нелегкой трудовой жизнью. Производимый ими мёд славился на всю округу, но никто, по правде, не был в курсе, как же зовут чудесного пасечника и где он живет. Каин тщательно оберегал свое инкогнито и пчел, составляющих ему компанию, и в этом заключался весь секрет чистейшего и невероятно вкусного мёда.       Удостоверившись, что улья в порядке и вокруг них кипит жизнь — бесхитростная, наполненная смыслом и пользой, какой Бог наверняка желал для всех своих детей, — Каин откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, предался неспешным размышлениям о пользе маточного молочка.       И тем сильнее его поразило эфемерное возмущение в пространстве, неожиданно скользнувшее по краешку его сознания. Прикосновение это было таким деликатным, беззлобным и по-детски наивным, что при других обстоятельствах Каин решил бы, что в его двор случайно забрел Бэмби. Но Рыцарь Ада не для того скрывался полторы сотни лет, чтобы радушно принимать безмозглых оленей! Он подскочил с места как ужаленный, метнулся к окну и, выглянув на улицу, оглушительно скрипнул зубами. Метка обожгла предплечье адским пламенем и призывно запульсировала: на одном из ульев, скрестив ноги и счастливо улыбаясь, сидел абсолютно голый мужик! Но хуже всего было то, что мужик этот был даже и не человеком.       — Да ты совсем охерел, медоед ушибленный?! — пророкотал Каин, с ноги распахивая дверь.       Сто пятьдесят лет самоконтроля коту под хвост.       Решительно закатывая рукава, Каин двинулся к нарушителю. Земля отзывалась глухим гулом на каждый его шаг, воздух вибрировал от жара, а незнакомец так и сидел на улье, с любопытством разглядывая пчел, облепивших уже добрую половину его тела.       — Я к тебе обращаюсь, ангел! — осатанело зарычал демон, ничуть не сомневаясь, что со слухом у небожителя все в порядке и он его попросту игнорирует.       Но тот вдруг поднял голову, и в ясном взгляде вместо положенного страха мелькнуло удивление.       — Меня ты видишь в истинном обличье? — спросил ангел, и Каин сбавил шаг, изумившись, пожалуй, даже больше, чем сам нарушитель.       Он что, не знал, к кому вламывается?       Проклятая Метка чесалась, требуя кровавой расправы, но взыгравшее любопытство уверенно отвоевывало позиции.       — Ты кто такой? — бросил Каин, недобро насупив брови.       Насколько он мог судить, ангел явился к нему в одиночку — поступок крайне глупый, впрочем, каждый имеет право на красивую смерть. Одного только Каин не мог уяснить: что красивого в том, чтобы умереть голым? Но нарушитель не спешил отвечать ни на озвученный вопрос, ни на незаданный. Наклонив голову набок, он сощурился и надолго остался в такой позе, внимательно разглядывая ощетинившегося демона.       — Тебя я помню, — неожиданно выпалил ангел. — Ты первое дитя, что на Земле родилось, ты Отец Убийства. Каин, — он закивал сам себе, довольный открытием. — И Авеля я помню, славный юноша, на Небесах он нынче и на тебя не держит зла, — промурлыкал ангел напоследок, словно не замечая, что этими словами лишь провоцирует демона на мордобой.       Впрочем, несмотря на чудаковатую ауру и отсутствие одежды, на блаженного идиота он был похож с натяжкой. Все еще увлеченный наблюдением за насекомыми, ангел бросил мимолетный взгляд на сжатые кулаки Каина и спокойно добавил:       — Сюда явился я не драться. Не бойся.       — Да ты совсем оху!.. — ошеломленный беспримерной наглостью гостя, демон поперхнулся: он хотел бы выразить свой протест покрепче да позаковыристей, но на повестке дня стоял более насущный вопрос: — Как ты меня нашел?       — Тебя я не искал, — с блуждающей улыбкой возразил ангел, рассматривая пчел, ползающих по его ладони. Он замолк ненадолго, а потом будто опомнился, сообразив, что Каин ждет подробностей. — Сюда я прибыл следом за пчелой, — он осторожно поднял руку, осмотрел ее от кисти до плеча и бережно подцепил пальцем одно-единственное насекомое, безошибочно выбрав его из сотен других. — За этой вот. Прекрасное создание, — он поднес ее к лицу Каина, чтобы тот тоже полюбовался. — Я в поле был и наблюдал, как от цветка к цветку она летала, и замыслом ее, простым и ясным, был поражен…       — Парень, наркотики — зло, — не выдержав, предупредил демон.       — Какие-то лекарства мне дают, то правда, но на меня они не действуют.       «О, с этим я бы поспорил!» — протянул про себя Каин, подозрительно прищурившись, но вслух не сказал ничего.       Ангел был чертовски странным. И дело было даже не в том, что при встрече с одним из самых опасных демонов Ада он поприветствовал его, как старого знакомого, а не впал в истерику с попыткой выжечь ему глаза и воплями про поганое отродье, хотя и в этом тоже, конечно. Он сидел, рассеянно улыбаясь, весь облепленный пчелами, перепачканный пыльцой, взъерошенный и неприлично счастливый. И все же Каин слишком давно коптил небо, чтобы не заметить в глубине синих глаз сожаление и бесконечную усталость — отпечатки тяжело перенесенных событий. У ангела не должно быть такого взора, им не дозволено испытывать эмоции, которые мешают исполнению приказов.       И неожиданно Каин осознал, что Метка смолкла.       — Удивительные они, да? — вновь промурлыкал ангел.       Он двигался плавно и осторожно, боясь подавить пчел, и ни одна из них, к вящему изумлению Каина, не пыталась его ужалить. Даже он, Рыцарь Ада, не рисковал подходить к ульям без защитного костюма.       — План их прост, бесхитростен, — продолжал рассуждать ангел. — Гораздо больше он похож на Божий замысел, чем-то, что вытворяют… — он замолк, не закончив фразу, и задумчиво уставился в пространство, но вскоре вернулся к созерцанию роя, и голос его смягчился. — Впрочем, у Отца, может, и не было никакого замысла, лишь идеи и надежды, с желаниями Его детей не совпавшие. Но пчелы… Пчелы лучше всех нас получились. Ты хорошо о них заботишься, — громко похвалил ангел в тот самый миг, когда Каин все же открыл рот, чтобы прервать этот поток сознания. — Отец Убийства отличным пасечником оказался, и рад я такому знакомству.       Прикрыв глаза, Каин легонько тряхнул головой и вновь воззрился на незваного гостя. Тот смотрел в ответ, не моргая, открыто и без страха.       — Я повторю свой вопрос, — выдержав паузу, вкрадчиво произнес демон. — Кто ты такой?       — Я Кастиэль, ангел я Господень, — удивленно отозвался небожитель, будто его ответ был чем-то самим собой разумеющимся, а затем озорно усмехнулся: — А уж никак не медоед.       Затем он прижал пальцы к виску и, склонив голову, застыл. Всего на краткий миг — и вновь тепло улыбнулся:       — Мой человек зовет меня. Идти я должен, но вернусь еще. За мёдом и душевным разговором.       — Каким разговором… Стой! — встрепенулся Каин и одним прыжком оказался вплотную к улью. — Не вздумай! Верни пчел!       Но, прежде чем он успел схватить ангела за плечо, тот исчез с легким шелестом крыльев, растворился в воздухе, будто его и не было.       Утащив на себе добрую треть роя.       — Сучий потрох!

***

      — Ничего, мои хорошие. Потерпите, — ласково приговаривал Каин, бережно натирая крошечные пчелиные лапки особым медовым мылом собственного приготовления, чем занимался последние семь часов. — Не волнуйтесь, в следующий раз я убью этого нудиста прежде, чем он приземлится на нашу лужайку.       Кастиэль вернулся, как и обещал: аккуратно стряхнул с себя всех похищенных пчел, под озверелым взглядом Каина набрал в пакетик немного мёда и упорхнул, оставив демона разбираться с «оскверненными» насекомыми.       — Двести сорок три… Двести сорок четыре… Секунду, а где Майя? — Каин выпрямил ноющую спину и забегал пристальным взглядом по возмущенно гудящему рою.       Пчелы негодовали по поводу принудительных водных процедур, но Каин не мог без содрогания вспоминать образ наглого ангела, презревшего одежду и облепленного полосатым сонмом его любимиц.       — Вот ты где!       Выбросив вперед раскрытую ладонь, Каин притянул к себе отчаянно сопротивляющуюся пчелу и строго взглянул в ее фасеточные глаза. В них не было ни капли раскаяния, а ведь именно эта крохотная негодница привела к его дому сумасшедшего ангела. Впрочем, едва ли пчелам ведомо раскаяние, и в этом тоже был смысл: нельзя принести своей семье пользу, лежа на сложенных за спиной крыльях и мучаясь чувством вины.       Но, по правде говоря, не об этом Каин думал, намыливая пчелам лапки. Впервые за много лет его мысли занимало совсем другое существо, которое он поставил бы в один ряд с утконосом и броненосцем — а их Бог креативил, как известно, под крепким градусом.       Этот небольшой, но удивительный зверь, не встречающийся, к счастью всех пасечников, в Америке, бесстрашно лез на территорию грозных хищников, донимал превосходящего по силе противника и питал особую слабость к ульям и их содержимому. И, по мнению Каина, странный ангел по имени Кастиэль был с медоедом на одно лицо.