Безумная сделка

Асмодей раздражённо бросил трубку телефонного аппарата, гневно захлопнул папку с документами и обречённо откинулся на высокую спинку офисного кресла, устало потирая виски. Голова разламывалась. Сегодня все, словно сговорившись, решили испытать его терпение на прочность: поставщики на ходу меняли условия, партнёры умышленно затягивали переговоры, откладывая подписание грандиозного контракта, учредители требовали внеочередного собрания акционеров, надзорные органы словно с цепи сорвались с бесконечными проверками, и, в довершение всего, секретарь колледжа елейным голоском сообщила в трубку, что директор срочно жаждет вновь лицезреть его в своем кабинете. Не прошло и недели, как Бейн-старший, мысленно содрогаясь, выслушивал долгие педагогические сентенции, что колледж, конечно, очень рад финансовым вливаниям магната (нехилым, надо сказать, вливаниям), но мальчик совсем от рук отбился, и вечно занятому отцу стоит приложить руку к его воспитанию (а, возможно, не только руку, но и что-нибудь покрепче), пока не стало слишком поздно. «Что ты опять натворил, Магнус?» – мысленно простонал мужчина. В отношениях с сыном всё было очень непросто. Начать с того, что он узнал о существовании наследника только пять лет назад, и то случайно. А тогда, отматывая воспоминания вспять на семнадцать лет… Отвязная вечеринка, свежеиспечённые выпускники празднуют получение долгожданных университетских дипломов, море выпивки, гремящая музыка, всполохи спецэффектов в темноте, и нежные губы первой красавицы и недотроги Лауры, подарившей Асмодею в алкогольном мареве и первый поцелуй, и свою невинность. Нет, конечно, насилия не было, но переспать с почти невменяемой девушкой было не лучшей идеей. Что скрывать, он давно заглядывался на хорошенькую скромницу, но рядом всегда были весёлые и доступные девицы, жизнь била ключом, и искать подходы к непорочному созданию было некогда, а напоследок как крышу снесло. И, частично протрезвев с утра, парень страдал отнюдь не от мук совести, а от страха реального срока за сексуальные домогательства. Вместо объяснений с девушкой он с повинной головой бросился к отцу, и тот решил всё в своём репертуаре, быстро и кардинально. Лауре предложили на выбор чек на хорошую сумму и высокооплачиваемую работу в престижной фирме на другом континенте без всяких претензий к Асмодею, либо долгие и безуспешные судебные разбирательства, волчий билет и загубленную карьеру. Девушка оказалась понятливой и благополучно уехала строить новую жизнь. Асмодей же, поднабравшись опыта и обзаведясь необходимыми связями, вскоре занял место отца на посту генерального директора холдинга и с головой ушёл в работу. Ему нравилось играть хитросплетениями бизнеса, дёргать за невидимые ниточки, интриговать, сталкивать партнёров, выискивая собственную выгоду. Увлёкшись этими затеями, молодой мужчина не заметил, как прошло время, ровесники обзавелись семьями, детей уже не нянчили, а брали с собой на футбол и в боулинг, а он по-прежнему был одинок. Грудастых сексапильных красоток вокруг увивалось предостаточно, но дальше одной ночи отношения не развивались, на душе было пусто. Всем нужны были его деньги, связи, влияние, и от осознания этого становилось противно. Всё чаще наедине с собой он вспоминал доверчиво прижимающееся к нему юное тело, трепетные губы Лауры и корил себя за трусость и упущенные возможности. Стараясь хоть как-то сгладить вину за ошибку юности, Асмодей попытался найти молодую женщину, но нанятый детектив выбил из него дух сообщением о смерти сокурсницы: больше года назад она погибла в автокатастрофе, а её десятилетнего сына, за неимением других родственников, определили в приют. Взглянув на фотографию мальчика, Асмодей без всякой генетической экспертизы признал свою кровь: сходство было очевидным, а дата рождения, день в день через девять месяцев после злополучного выпускного, отметала последние сомнения. Денег и влияния Бейна было достаточно, чтоб в несколько дней оформить документы и забрать сына с собой. А вот перешагнуть через себя и начать налаживать отношения с парнишкой оказалось чертовски сложно. Магнус (как звали парня) первое время напоминал то волчонка, то ёжика, щерился, огрызался, чуть ли не забиваясь в угол, и «топорщил колючки» при попытках сблизиться. Однако, со временем, собственная комната с навороченной техникой, последние модели гаджетов, модная одежда, авто с личным водителем заставили его примириться с действительностью. Он не купился на предоставленные блага, отношение к новоявленному отцу было подозрительным и холодным, зато пошёл вразнос, почувствовав собственную безнаказанность и силу богатства. Это был подростковый бунт, подсознательная месть за десятилетие, прожитое без отца, когда вымотанная мать отдавала все силы работе, чтоб Магнус ни в чем не нуждался, а он отчаянно хотел человеческого тепла, семьи, времени, проведённого наедине с любящей матерью, которого оказалось катастрофически мало. И сейчас вызывающая дизайнерская одежда, кричащий макияж, шипастая прическа с бритыми висками и цветными прядями в волосах были цветочками. Парень взрослел, и прежние невинные шалости, драки с одноклассниками, доведение учителей до белого каления своими выходками грозили докатиться до криминала. Он завёл сомнительные знакомства, пропадал ночами, возвращаясь под утро в невменяемом состоянии. Завсегдатай вечеринок, звезда танцпола, раскрепощённый бисексуал, тащивший в свою постель всё, что движется и не сопротивляется, он верховодил шайкой таких же отмороженных богатых деток, неделями не появляясь в колледже и держа в страхе все окрестные кварталы. Асмодей честно пытался найти подход, достучаться до сына, но ничего не выходило. «Ну не пороть же шестнадцатилетнего обормота?!» – хотя, порой, руки так и чесались. Но родитель интуитивно понимал, что рукоприкладством поставит крест на любой возможности найти общий язык с мальчиком, да и груз вины, что не был рядом с любимой женщиной и собственным ребенком, давил. ****** От размышлений и воспоминаний Асмодея отвлёк собственный секретарь, входя с докладом. – Мистер Бейн, Роберт Лайтвуд уже три часа дожидается в приёмной. Ему сказано, что вы не принимаете сегодня, но он настаивает. Пропустить? День не мог закончиться хуже. Этому прохвосту что еще нужно? Незадачливый компаньон прогорел, на свой страх и риск связавшись с непроверенными поставщиками и оставшись должен Бейну прорву денег. Пошатнувшийся бизнес и неприятности с властной непреклонной женой заставляли Лайтвуда вновь клянчить отсрочку выплаты. Опрокинув в себя из мини-бара порцию виски для успокоения, Асмодей кивнул секретарю: – Пропусти! Роберт предсказуемо ныл про финансовые трудности, «чёрную полосу», апеллировал к семье и детям, которые окажутся на улице, и, под конец, начал откровенно давить на жалость: – Мой старший, Алек, вместе с твоим Магнусом учится! Лучше бы он этого не говорил! В уставшем мозгу Асмодея, затуманенном болью и алкоголем, рождается абсурднейшая, бредовая идея, о которой он завтра пожалеет, но сегодня она злорадно кажется ему удачной. – Я дам тебе отсрочку, и, может быть, прощу часть долга, но твой старший на это время переселится ко мне и станет Магнусу нянькой. Ну, не нянькой, не игрушкой, конечно, а, скажем, компаньоном, будет следить, чтоб колледж не пропускал, уроки вместе учить. Что? Ты же не в рабство его отдаёшь! Опешивший Роберт, не имея вариантов, соглашается. – Свободен. Заеду в шесть, пусть собирается. ******* Алек в бешенстве. Он уже битый час молотит грушу в тренажёрном зале, не обращая внимания на сбитые костяшки пальцев, а гнев не стихает. Отец, отводя глаза, поставил его перед фактом, что ради спасения семейного бизнеса придётся на время переехать к Бейнам и «присмотреть» за Магнусом. Кто угодно, только не этот напыщенный павлин! У них даже не вражда, они демонстративно игнорируют один другого вместе с компанией. Их интересы не пересекаются никак, словно две галактики в разных концах Вселенной. Алек – педант и аккуратист, отличник, но не заученный ботаник, он просто привык жить по максимуму: капитан баскетбольной команды (с его-то почти двухметровым ростом!), глава Совета самоуправления, редактор газеты колледжа. И что он должен делать с этим озабоченным бандитом? Нянчиться? Да хрен вам! Переселиться, конечно, придётся, отец ясно дал понять, что от этого зависит благополучие семьи, и такими вещами Алек рисковать не станет. Но всё остальное – увольте! Сумка собрана, пора в душ, и – вперёд, навстречу неприятностям! И неприятности не заставляют себя долго ждать. Ещё в машине Бейн-старший, рассматривая Алека в зеркало заднего вида, оговаривает круг его обязанностей: сопровождать Магнуса, наставлять на путь истинный, не позволять делать глупости. Не смешно ли? Ни капли! За все косяки Магнуса наказан будет Алек, и это уже серьёзный стимул придушить Бейна где-нибудь в тёмном углу, чтоб ничего не вытворил. Дом предсказуемо пуст, Магнус на очередной гулянке. Асмодей проводит Алеку экскурсию и оставляет на кухне одиноко ужинать, закрываясь в своём кабинете. Комната у Алека, к счастью, отдельная, не надо лицезреть Бейна круглые сутки. Доделав уроки и собрав сумку, парень с чистой совестью заваливается спать. Утро привычно начинается со звонка будильника и ранней пробежки. Споткнувшись в коридоре о брошенные в беспорядке модельные туфли, ещё мокрые от росы, Алек злорадно ухмыляется: нагулялся, красавчик! Беспардонно распахивая дверь в комнату Магнуса, он громогласно провозглашает подъём. – Лайтвуд? Ты охренел? Я сплю! – Спать надо ночью! Вставай! Опаздываем. У Алека за плечами многолетний опыт утренних баталий: брат с сестрой частенько оставались на его попечении, пока родители были в командировках. Не хотите по-хорошему? В дело идёт стакан воды, громкая музыка, физическое насилие, и помятый Магнус на автопилоте под конвоем отправляется в колледж, поливая Алека последними словами. Вот и аудитория, Алек победно выдыхает за партой, но Магнус не был бы Магнусом, он втихаря сбегает за мгновение до начала лекции, и вошедший преподаватель не позволяет Алеку организовать погоню. Да не больно-то и хотелось, занятия важнее, чем чужая придурь! Магнус, тем временем, отоспавшись в кладовой со спортинвентарем, накурившись на заднем дворе колледжа и не дождавшись никого из свиты, отправляется искать приключений в одиночку. Жутко хочется напиться, и он, не задумываясь, в пику праведности Алека, выносит из ближайшего маркета бутылку коллекционного алкоголя. Дальше как во сне: злобная охрана на выходе, запертые двери подсобки, полицейская машина, допрос, протоколы и трёхчасовое сидение за решёткой в участке, пока не приехал отец, забирая его под залог. Все его предыдущие знакомства с полицией – последствия мелких хулиганств в компании таких же, как он, оболтусов: загребли, пожурили, отпустили. Теперь он впервые влип по-крупному, и Магнусу стыдно и страшно, таким разъярённым он отца ещё не видел. И Алек, чтоб его, Александр Гидеон Лайтвуд, сейчас всё увидит и узнает о нём очередные нелицеприятные подробности. На душе тоскливо. Уж себе-то Магнус врать не будет: недостижимый Александр Лайтвуд безумно нравится ему все пять лет, с первого дня их знакомства. Но правильный до мозга костей, уверенный в себе натурал, постоянно занятый учебой и тренировками, Алек в сторону Магнуса даже не смотрит, и Бейн бесится от собственного бессилия. Он отлично помнит, как впервые пришёл в их класс, как хотел познакомиться с очаровавшим его Алеком, и как грубо и злобно был отшит в первые же мгновения, с недвусмысленной ссылкой на его, Магнуса, ориентацию. И вот сейчас Лайтвуд стоит в коридоре, скрестив руки на груди, и сверлит его мрачным взглядом синих омутов. – Что случилось? – Что случилось? – взрывается Асмодей, – Ограбление магазина, уголовное дело, отпущен под залог, а так ничего не случилось! Я предупреждал вас обоих, так что без обид! Оба к Алеку в комнату, быстро! Вязкую напряжённую тишину можно резать ножом. Комнату заливает яркое предзакатное солнце. Притихшие парни смятённо смотрят на Асмодея, вытягивающего ремень из шлёвок брюк. – Раздевайся, Александр! – Что?!! – Снимай одежду и иди сюда, что непонятно? – Нет! – Не надо, отец, я всё понял, этого больше никогда не повторится! – у Магнуса севший голос, а в лице ни кровинки. Асмодей неумолим. – Алек, или ты выполняешь, что говорят, или отправляешься домой и сам объясняешь своей семье, почему наша сделка с Робертом расторгнута. А это удар ниже пояса, ради семьи Лайтвуд согласится на всё. Его напрягает не столько боль, сколько сам факт унижения, да ещё при свидетелях, при вечно раздражающем Магнусе. Алек сквозь землю готов провалиться от стыда и бессильной злобы. Дрожащими пальцами он стягивает футболку, расстёгивает джинсы, и Магнус впадает в ступор. Это совершенное стройное тело с подкачанными мышцами, что снится ему по ночам в неприличных снах, сейчас совсем рядом, в жизни ещё красивее и желаннее. Бледный, с пунцовыми щеками, взлохмаченной чёлкой, обнажённый, Алек прекрасен. Асмодей швыряет подушку посередь кровати и толкает парня ничком аккурат бёдрами на неё, чтоб торчали крепкие ладные ягодицы. Свист ремня, удар, и Алек пронзительно вскрикивает от неожиданности и боли, нежную кожу пересекает грубая багровая полоса. Асмодей бьёт размашисто, долго, выплёскивая клокочущую внутри ярость, Алек дергается и закусывает кулак, пытаясь стерпеть, Магнус почти не дышит, не замечая текущие по лицу слезы. На опухшей покрасневшей коже тяжи лиловых синяков и сочащихся кровью ссадин. Алек болезненно всхлипывает и тихо стонет под аккомпанемент звучных ударов, плечи сотрясаются в рыданиях. Когда, не сдержавшись, он кричит в голос, Магнус выходит из транса, повисая у отца на руке и падая на колени. – Папа, пожалуйста, остановись! Асмодей, словно очнувшись, оглядывается и вылетает из комнаты, осознавая, что же он натворил. Магнусу больше всего хочется свернуться на полу в клубок и завыть раненым зверем: Алек, дорогой человек, которого так мечтал нежить и лелеять, из-за его глупости и наглости незаслуженно пережил боль и насилие, такое не прощают. Но жалеть себя не время, нужно исправлять ошибки. Он уходит, чтоб вскоре вернуться с заживляющей мазью и пакетами льда, охлаждая истерзанную кожу. Осторожно накрыв Алека покрывалом, опускается на колени возле кровати, пытаясь аккуратно напоить. Зубы стучат о стакан, и первый порыв крикнуть «Убирайся!» разбивается об искренность чужой заботы. Магнус вытирает ему опухшее от слез лицо мокрым полотенцем и протягивает пару таблеток. – Пей, не бойся, сильное обезболивающее, на себе проверял. – Тебя что, отец бьёт? – изумлённо-растерянный взгляд в ответ. – Нет, никогда. Я с похмелья экспериментировал. Алек, прости меня, пожалуйста, если сможешь, я не хотел. Я не думал, что отец может так сорваться. Прости! Алек в шоке: в раскосых глазах напротив вместо привычной злой насмешки – слёзы и море эмоций: страх, раскаяние, стыд, вина, надежда… и уязвимость. Под маской безбашенного прожигателя жизни прячется одинокий страдающий подросток, и злиться на него нет ни сил, ни смысла. Оглядываясь в прошлое, Алек вспоминает, что, возможно, он сам пять лет назад толкнул Магнуса на скользкую дорожку. Быть новичком в классе, да ещё посередь года – тяжёлое испытание. Яркостью и эпатажем Бейн пытался скрыть свой страх и неуверенность. А Алек, только начинающий осознавать свою ориентацию, чувствовал себя неправильным, испорченным и, отчаянно боясь осуждения родных и друзей, в панике надерзил накрашенному стильному парню, лишь бы никто не догадался о его настоящей сущности. Потом, разобравшись с собой, получив поддержку и принятие от семьи, Алек испытывал неимоверный стыд, что оттолкнул Магнуса, но колесо уже закрутилось, и стена неприятия крепла с двух сторон. А сейчас, кажется, по этой стене ползут огромные трещины, и обрушить её не составит труда. – Магнус, ты тоже прости меня. Тогда, при первой встрече, я нагрубил тебе, мне стыдно до сих пор. Я испугался, что рядом с тобой все догадаются о моей ориентации, и оттолкнул. Я был глупым зашоренным мальчишкой, и очень сожалею об этом. Теперь шокирован Магнус: – Ориентации? Алек, ты о чём? – Я гей. Я не кричу об этом на каждом перекрёстке, но друзья и близкие знают и принимают меня таким, какой есть. – А Лидия? Я был уверен, что вы встречаетесь! – Лидия – хороший друг, но не более. Магнус впадает в ступор, осознавая услышанное, затем фыркает, улыбается и постепенно начинает трястись от смеха. – Александр, мы с тобой два идиота. Мы пять лет отравляли друг другу жизнь на пустом месте, а надо было просто поговорить. Ты всегда мне нравился, Алек. Значит, у меня появился шанс завоевать тебя? – Попробуй! – в глазах Лайтвуда лукавые искры, а на губах – подкупающая улыбка. – Мир? – Мир! ****** Асмодею не спится. Раз за разом он прокручивает в голове прошедший день. Конечно, сорвался он не на пустом месте, сыночек, паршивец, превзошёл сам себя, но чужой ребенок чем провинился? Не справился с тем, что тебе самому не под силу? Тошно, противно. Как смотреть мальчишкам в глаза? Магнус никогда, ни разу в жизни, не назвал его папой, а сегодня даже его проняла чужая боль. И, вспоминая посеревшее лицо, охрипший голос сына, отчаянные глаза за пеленой слёз, он невыносимо хочет просто быть рядом, обнять и утешить, поддержать и быть нужным. Может, ещё не все потеряно? Он идёт по тёмному дому. Комната сына пуста, даже кровать не смята. У Алека из-под двери пробивается тусклый свет ночной лампы. Асмодей тихонько заглядывает и замирает: Алек беспокойно спит, обняв подушку, Магнус дремлет рядом, в одной кровати. Без макияжа и укладки, в тусклом сумеречном свете, он выглядит совсем ребёнком. Пальцы у парней трогательно переплетены. Еще днём они друг другу в глотку готовы были вцепиться, а сейчас, похоже, поладили. Он обязательно с ними поговорит, но позже. ****** Утро встречает Алека раздраем чувств: боль вернулась, и любое движение причиняет муку, но под боком доверчиво сопит Магнус, пробуждая в душе что-то тёплое и нежное, и Алек пережил бы наказание вновь, лишь бы не потерять это хрупкое завоёванное доверие. Он всё-таки стонет в попытке встать, и Магнус мгновенно просыпается. Практически на себе он тащит Алека в ванную, перекинув руку через плечо и поддерживая за талию, а потом без зазрения совести лапает его задницу, растирая обезболивающую мазь. Завтрак в постель Алеку ещё никто не носил, и тем приятнее наблюдать такого непривычно внимательного Магнуса. – Что сегодня в колледже по расписанию? Алек не верит собственным ушам и чуть не захлёбывается кофе. – Кто ты, и куда дел разгильдяя Магнуса Бейна? – Ну что я, совсем пропащий, по-твоему? Должен же кто-то тебя отмазать и узнать последние новости? За шутками и дружеским подначиванием Магнус действительно собирается в колледж. – Александр, тебе не будет одиноко? – Я буду скучать по тебе! – дразнящая ухмылка на лице, – Но как-нибудь проживу до вечера. Подвинь мне ноутбук и учебники, и иди уже, опоздаешь! Асмодей спускается в кухню, застёгивая рукава рубашки, и чуть не оступается с лестницы: на кухне хозяйничает Магнус, собирая на стол. Его наряд сегодня сдержан, макияж минимален, а в глазах тревога и напряжённое ожидание. – Доброе утро, Магнус! – Здравствуй, отец! – Ты рано сегодня. – Занятия скоро начнутся. – Как Алек? – Жить будет, передвигаться пару дней – вряд ли, – фразы скупые, настороженные, и Асмодей не выдерживает первый, сгребая сына в объятия и выдыхая в темную макушку: – Магнус, прости меня! Я не должен был срываться, просто я очень переживаю. Кроме тебя, у меня никого нет ближе и роднее. Не отталкивай, пожалуйста, я всё для тебя сделаю! Плечи под его руками коротко вздрагивают, а на рубашке ощущается предательская влага. – Отец, это ты прости меня, я был таким недоумком! Я думал, тебе наплевать на меня, и бесился, чтоб привлечь внимание. Прав Алек: если хочешь что-то узнать о человеке, надо с ним разговаривать. Расскажешь мне о себе, о маме? – Обязательно расскажу! Но давай сделаем так: сейчас я отвезу тебя в колледж, а потом заберу, и мы вместе пообедаем, там есть неплохое кафе поблизости. Садись завтракать, и поедем. – А Алек? Он будет один всё это время? – Не волнуйся, я заеду его проведать перед встречей. И, позже, Асмодей действительно стоит под дверью гостевой комнаты с обедом на подносе, нервничая, как перед первым свиданием. – Александр, можно к тебе? – Это ваш дом, зачем вы спрашиваете? – мальчишка подобрался и напрягся, одёргивая длинную футболку, закрывавшую бёдра. Беглый взгляд Асмодея выхватывает детали: разобранную постель, позу лёжа на животе, минимум одежды, пачку сильного обезболивающего и заживляющую мазь на тумбочке, оставшуюся от завтрака посуду… Парень, и правда, не вставал, досталось крепко, и Бейна топит чувство стыда. – Алек, я пришёл извиниться. Ты вправе обижаться и не верить, но мне действительно жаль, что я не сдержался, ты здесь вообще ни при чем, это только наши дрязги. – Но ведь подействовало же! Магнуса как подменили! Ради этого стоило пережить подобное, – парень действительно спокоен и расслаблен, – Я понимаю, как вам нелегко, и не сержусь. Вы тянетесь друг к другу, но не знаете, как подступиться, и каждый так одинок. А ваша жена… Она не живет с вами? Парень умен и проницателен, зрит в корень. – У меня никогда не было жены, Алек. Мама Магнуса… Мы учились вместе, пьяная интрижка на выпускном, она уехала, и больше я её не видел. Я считал, что она зла на меня и не желает знать, и уважал её решение, только много позже я узнал, что это мой отец заплатил ей, чтоб она исчезла из моей жизни. Она погибла, и Магнус год жил в приюте, пока я случайно не узнал о его существовании. И вот пять лет мы пытаемся что-то друг другу доказать, всё безуспешно. Удивительно, будто камень с души снял, выговорившись, по сути, чужому человеку, мальчишке. Но мальчишка серьёзен и действительно озадачен его проблемами. – Сегодня футбол, финал, игра года. Магнус болеет за «Барсов». Думаю, он оценит, если вы пойдёте вместе. Ведь ещё можно достать билеты? – Александр, ты чудо! Спасибо тебе, и, правда, прости! – Удачи! ****** Прошла всего неделя. Асмодей диву даётся, как его безумная, спонтанная, пьяная сделка с Робертом кардинально всё изменила. Алек стал недостающим звеном, сплотившим их семью. Только благодаря его участию, Магнус раскрылся, доверился, и оказался на удивление чутким и добрым сыном, заботливым парнем, хорошим другом. Отпустив старые обиды, мальчишки с головой нырнут в собственные отношения, искупая пятилетнюю вражду. Роберт Лайтвуд вскоре получит с нарочным увесистый конверт, озадаченно обнаружив в нём полностью погашенные свои долговые обязательства перед Асмодеем. А Асмодей, с повлажневшими глазами и нежностью в душе, будет наблюдать через приоткрытую дверь, как Алек, пару часов назад счастливо расставшийся со своей невинностью, беззаботно спит в крепких объятиях его сына, и домой, похоже, уже не собирается.