Семейный секс слаще

      Несмотря на такое, казалось бы, прискорбное положение, Данте был рад. Да, он не боялся признаться себе, что был рад разделить с братом эту зловонную кровавую тюрьму, что был рад такому бессовестно удобному поводу «наверстать упущенное». И ему даже начало казаться, что за это время он смог узнать своего блудного брата так хорошо, что хорошее вообще некуда. Он даже начал думать, что старшенький уже ничем не сможет его удивить. По-настоящему удивить.       Какая жалость. Какая наивность.       По возвращении домой наибольший интерес для Данте, после отжирания пиццей, разумеется, представляло семейное воссоединение. Это было такое банальное, по-детски игривое предвкушение неловкостей, тупых разговоров и, возможно, на фоне всего этого, требований непосредственной помощи у него. Да хоть что-нибудь, ё-моё. Любая перспектива реакции отца и сына друг на друга вызывала в Данте лютый детский интерес. Однако всё случилось как-то само собой и без непосредственного вклада со стороны легендарного охотника. Взрослые люди, в конце концов, подумал Данте. К тому же, хорошо знакомые: Вергилий контактировал с пацаном в трёх ипостасях, рассуждал Данте. Данте ещё не знал, что где-то здесь и кроется оливка…       Мало ли у него было причин: банальное отрицание, скудоумие, проблемы с арифметикой, простодушие, узость мировосприятия, несовременность, нетолерантность, что-то ещё, но хозяин детективного агентства очень, очень долго ничего не замечал. В этом даже не было упорства, он просто не знал, не приглядывался, лишь потихоньку радовался, что его родня так быстро стала так близка. Очень плотно близка.       Гулящий отец переехал в домик к новообретённому сыну и его девушке, по ощущениям, в тот же день, когда объявился из ада. А точнее, ночью. В те нечастые моменты, когда Данте наведывался в гости, Неро иногда открывал ему сонный и в засосах. Дядюшка только хитро ухмылялся, отмечая, что, похоже, в тихом омуте ещё те черти водятся, соотнося образ хрупкой, целомудренной Кирие и отметины на коже её инфернального парня с нехилой такой регенерацией. Только образом ему и оставалось довольствоваться, потому что спустя время Данте стал умудряться подбирать такое время, в которое девушка где-то гуляла, делала покупки, помогала приютам…       Но трудно оставаться слепым, когда побелка оседает прямо на твои и без того пепельные волосы от неописуемых толчков во всём здании, и по нему же раздаются истошные, развратные вопли молодого горла. В гостях Данте застал это вполне невозмутимо, пролистывая журнал и лишь отчасти завидуя юнцу. Пару раз такое было и в его агентстве, когда после тяжелого рабочего дня охотник учтиво предлагал коллегам по семейному бизнесу переночевать у него. Как следствие, факты траха есть, а девиц, покидающих контору — нет. Ну, мало ли, просто не увидел, не заметил… А потом, в перерыве между этим делом, он встретил Неро на кухне.       — Какой-то ты затраханный, — с плохо скрытым подколом произнёс мужчина. Впрочем, это была чистая правда, потому что внешний вид пацана по-другому охарактеризовать было невозможно.       Пацан оторвался от кружки кофе и посмотрел на дядюшку вяло, озаряя красные белки глаз.       — Ага.       И поплёлся обратно. Шоу продолжалось.       Данте мог дрыхнуть в любом месте и под любые звуки, особенно после второго отпуска в аду, и очухиваться только для того, чтобы отвадиться от совсем уж настырной угрозы, а потому, очевидно, в эту ночь он не спал не из-за внешних неудобств.       Первые пару часов он просто сидел перед их дверью. Поставил полудохлый стул к стенке и, пялясь на чёртову дверь, водил ложечкой в кружке под стоны и хрипы кровати, и не только. Глоток он так и не сделал. А оставшуюся часть ночи провёл снаружи, силясь увидеть и заметить хоть что-то, кого-то, что поможет ему остаться в своём розовом мире, что успокаивающе погладит его по голове и скажет, что реальность на самом деле не так страшна, и старый чёрт просто что-то себе там от недотраха надумал, озабоченный извращенец этакий.       Но чуда не случилось.       Сидя за столом на кухне и с маниакальной настойчивостью мешая тот самый кофе, давным-давно полный побелки и другой шелухи, Данте пристально смотрел на своих близких родственников, лениво возящихся в холодильнике и на столешнице. Довольные, полуголые. Особенно странно это описание ложилось на Вергилия, но он подумал, что хрен с ним, с описанием. Брат и племянник были заняты и не замечали Данте, хмуро пялившегося со спины. Они менялись дислокациями, и их пересечение сопровождалось мимолётными, неуместными прикосновениями. Движение столового прибора еле заметно ускорилось. Улыбаются друг другу. Хм, хорошо. Малой запунцевался. Какая милота. Они бросали друг другу какие-то короткие фразы, но Данте уже ничего не слышал. Только ускоряющиеся мысли, движение ложки, и нарастающий шум в голове. У Вергилия взгляд стал такой, как будто он смотрит на сочного дымящегося барашка. О да, потрахайтесь прямо здесь. Неро отвечал на это бесконтактное воздействие уверенно, даже с вызовом. Для сочного барашка, конечно же. Напряжение всё нарастало. Капли кофе уже выплёскивались на стол, но всем было плевать на мерзкий звук возни ложки о стенки кружки. Старый бес, который полуголый, не отрываясь от своей добычи, положил то, что у него было в руке, и стал медленно надвигаться на парня. Данте без осознанности движений положил ложку на стол, нервно поднял напиток к губам, на мгновение опустил глаза вниз… В тёмной жидкости плавает какая-то херня. Ну, конечно же. Он со странным взглядом залип на это безобразие на несколько секунд, чуть отведя кружку от лица. Расстояние между прочими посетителями кухни уже составляло чистую формальность и своим тестостероном они готовы были взорвать эту кухню к чёртовой матери. Но прежде, чем черта была преодолена…       Кружка со звонким стуком опустилась на стол, вырывая их в реальность и вынуждая резко повернуть головы.       — Семейный совет.       Данте со скрежетом отодвинулся от стола, встал и ушёл. Брат внимательно проследил за ним и посмотрел на Неро. Тот с пустыми в безразличии глазами пожал плечами.       Но он всё-таки объяснил отцу, что «семейный совет» — это когда члены семьи сидят вместе и что-то серьёзно обсуждают. Парень выглядел так, словно ему всё равно (у него эта формальность ассоциировалась с нравоучениями Кредо), а Вергилий почувствовал небольшую заинтригованность, интерес к чему-то ещё помимо чужой (но родной) упругой задницы.       Помимо прочего, Данте был барахольщиком, и он откуда-то зачем-то достал кресло, которое, впрочем, надолго у него всё равно не задержится. Наверное, истина сидела где-то в том, что никто, кроме Данте, садиться в эту мини санитарно-опасную зону не осмеливался, а он чувствовал себя в ней максимально комфортно. Сейчас ему это было максимально необходимо.       Вергилий элегантно и вальяжно расположился по центру дивана напротив, положив руку на спинку. Это место явно полагалось кое-кому, но Неро, не глядя ни на кого, быстро поставил стул чуть поодаль, поближе к выходу, и занял его в неудобной (для стороннего зрителя) позе, хмуро подперев щёку о выставленное колено. Он, не будучи Данте, сразу догадался, о чём пойдёт речь и теперь не хотел лишний раз что-либо провоцировать. Присутствовать, конечно, тоже, но раз уж выбора нет, то он выбирает путь ниндзя.       Будучи чудаковатым оптимистом, Данте про себя порадовался, что они оба хотя бы нормально одеты.       — Ну-у… — протянул он, впервые в своей жизни неуверенно потирая штаны. Именно с этим чувством он не знал, как начать, и выглядел как мужик, который коммуникативно неразвит и внешне умоляет собеседника взять инициативу на себя, что его дорогой близнец и сделал в ироничной манере:       — В чём дело, Данте? В последнее время ты выглядишь… не очень, — после расщепления личности этот мрачный хрен научился улыбаться, это правда, но конкретно от этой ухмылки сквозило издевательством.       Данте испытывающе, почти серьёзно уставился на него.       — Да, ты тоже. Тяжёлые ночи?       — Напряжённые, скорее.       — Ага… — голубые глаза за седыми локонами сузились.       — Может быть дело в том, что нам стоит быть потише?.. — совершенно внезапно вкатился парень, который хотел как можно скорее убраться отсюда, а происходящее в его восприятии текло так вяло, как только возможно.       Данте стрельнул глазами в пацана. Он ещё не был готов переходить от метафор к делу.       — Дело не в громкости шума, а в его наличии. Брат, какого хрена ты ебёшь своего сына?       Тот выставил руку в закашлявшего Неро. Вергилий воспринял выпад совершенно невозмутимо, отчасти скучающе, полуприкрытые глаза даже не дёрнулись. Сделав вид, что задумался, он слегка пожал плечами.       — Похоже, тебя очень интересует этот вопрос. Давай поговорим, почему, — он закинул ногу на ногу и положил на них сцепленные руки.       — Сразу после того, как ответишь.       — Эй, ребята, а вы уверены, что мы уже достаточно близки, чтобы вот так открыто обсуждать подобные вещи? — слиться с окружением и сидеть тихо всё не получалось.       — Да, Неро, наверное, ты прав, — голос вмиг стал очень милым, как если бы его племяннику было лет восемь. — Но дело как раз в том, что некоторые в этой семье ближе друг с другом, чем другие… Я бы даже сказал, вплотную…       — Плоско, Данте, очень плоско, — скучающе пропел Вергилий.       — Я просто завидую, — отмахнулся шутник, улыбаясь, но всё-таки возвращая серьёзность физиономии. — И хочу понять некоторые вещи.       Его брат устало вздохнул и вернулся в удобную фамильярную позу. С интонацией, будто речь идёт о чём-то очевидном, общеизвестном и непримечательном, он поведал о начале их с Неро «взаимоотношений». Лицо Данте к концу этой короткой истории было безнадёжно перекошено.       — То есть он потыкал свой турбомеч в твою человечность, и ты решил отыграться?       Вергилий не соизволил даже проявить неудовольствие от глупой остроты. Охотник на демонов метнул взгляд в нерадивого протеже.       — Неро! Какого хрена, нельзя трахать заказчиков! Это непрофессионально.       — Мы там, вообще-то, откинуться могли в любой момент, пока ты дрых где-то, — огрызнулся тот, приподнимая голову. — Какая к чёрту этика?       Да, уж с этикой у этих двоих, судя по всему, порядок.       Мужчина с усталым вздохом провёл пальцами по волосам.       — Ну, а как же Кирие? У тебя есть к ней хоть какое-то уважение?       — Ох, Данте, Кирие не живёт с нами уже очень давно. Мы расстались через месяц после того, как вы вернулись.       Кое-кто попытался скрыть удивление.       — Вот оно что…       Но от хищных глаз брата и его подколов это не спасло. Данте, сам того не понимая, ушёл в защиту, и парень подумал, что даже сейчас они выглядят как соперничающие дети, где каждая фраза с подтекстом или неприличным намёком — новый боевой приём. Когда их словесная дуэль немного поутихла, Данте задал следующий интересующий его вопрос:       — И давно ты… такой?       — Какой?       — Современный.       Он вновь пожал плечами.       — У меня было много любовников, но женщин среди них я не помню, — Неро нахмурился пуще прежнего.       — Вот как.       — А почему я, по-твоему, удивился той новости?       Данте прижал плечи к скулам с совершенно невинным лицом, как бы подтверждая что, в самом деле, никакой другой очевидной причины этому быть не могло. Ему хотелось беспрерывно хихикать и бить ладонью о колени, но рассудок всё ещё держался.       — Вергилий, а скажи… Ты не помнишь, было ли такое, что отец уделял тебе какое-то особое внимание? Может там, не знаю, ты сидел у него на коленях, когда никого не было, когда вы были только вдвоём и…       — Совращал ли меня наш доблестный и великолепный отец? — сама мысль об этом вызывала у Данте отвержение, но… если бросаться в пекло безумия, то до конца, особенно если эти грязные нижние слои его семьи помогут ему объяснить для себя то, что происходит сейчас. У его собеседника же это предположение вызвало смех. — Нет, такого не было.       Данте сглотнул, но не от облегчения.       — Мама?..       Брат наигранно задумался.       — Нет, — после кокетливых блужданий по потолку безжалостный мечник посмотрел прямо в глаза, медленно пронизывая по рукоять, с почти невидимой полуулыбкой. — А тебя?       Данте опять сглотнул, но слюны для этого больше не оказалось. Он ненавидел находиться снизу в делах, касающихся шуток.       — А ты уверен? Папа не просил тебя подержать его меч? Попробовать леденец? Не предлагал посмотреть на эмпузов друг друга? Поиграть в адских наездников? Собрать орбы?       — Господи, чувак, даже я сейчас блевану, — отозвался мелкий изврат.       — Ты вообще молчи! — немедленно последовало праведное возмущение, собравшее на лбу немало морщин.       Так или иначе, на этом его психологические познания решительно заканчивались. Хотя нет. Одна мысль породила несвойственно для него заумное предложение.       — Может, вот эта вот промелькнувшая с Ви искра превалирует над фактами, Неро рос без тебя, и теперь вы не воспринимаете себя как отец и сын?       — Да нет, меня это только сильнее возбуждает, — и Вергилий хищно посмотрел на отпрыска, который тут же стушевался. Не от стыда или смущения, а заводящего чувства солидарности.       А Данте резко набрал воздуха и медленно выдохнул, старательно растирая подлокотники. Во внутреннюю полость как будто закачали адамантий, и ему начало казаться, что тело деревенеет от неприятного текущего ощущения, жгущего кожу изнутри.       Он не хотел этого слышать. Совсем, совсем не хотел.       — А я тебя совсем не знаю, не так ли?       Оппонент повёл глазами, будто что-то подсчитывая.       — Если ты в чём-то не уверен, мы можем устроить экспертизу. Перечислишь, что знаешь, а я дам свою оценку.       Данте внимательно, немигающе смотрел на брата несколько секунд.       — Я уже не понимаю, ты серьёзно или намекаешь на что-то пошлое.       — Возможно.       — У тебя вставал на меня? — выдал демонический сыщик без предупреждения, как выстрел Айвори.       — О, так много раз, что не сосчитать.       Кресло полетело в великовозрастного засранца с воинственными выкриками про пидоров, которые, как мы знаем, ничего общего с геями не имеют. За некоторыми исключениями.

***

      Пацан давно плюнул и пошёл делать всем чай. Да и устроить набег на холодильник не помешало бы. За окном уже стемнело, а отправляться домой на голодный желудок его не прельщало. Несмотря на позднее время, он был просто уверен, что они с отцом не останутся на ещё одну ночь.       Его несчастный дядя уже какое-то время сидел на перевёрнутом диване, на одной из его половин, положив лицо в ладони. Вергилий, несмотря на растянутую рубашку и порванный плащ, решил над ним сжалиться. В своей манере.       — Данте, какое тебе дело до того, что у других происходит в постели?       А Данте не мог поверить, что это происходит с ним. С его миром. Было ощущение нелепой шутки, дурацкой ловушки, ощущение какого-то глупого, странного кошмара, из которого не выбраться.       — Да так. Завидую, что вы так близки, — пробубнил он в ладони.       Вергилий улыбнулся зашедшему парню.       — Ну, так присоединяйся, — а парень, до этого вялый, вдруг встрепенулся во все голубые глаза. — Неро такой ненасытный.       Неро решительно и вразнобой замотал головой и рукой.       — Не-не-не, мне нормально.       — Да, и я как-нибудь обойдусь, — к ним поднялось лицо со слащавой, приторной улыбочкой.       И все они жили долго и счастливо. Особенно когда выяснилось, что Данте совершенно случайно тоже гомосексуал, с поправочкой на латентность (разумеется). А почему у него, по-вашему, до сих пор не было дамы сердца? Из-за страха потерять, как мать однажды? Я вас умоляю… А может, у старика просто поехала крыша.