слезы катились на иконы

кенни маккормику исполнилось 14. он хлещет из горла дешевое пиво. и рыдает вслух. в углу валяются куча использованных шприцов, затертый до дыр ремень папаши-алкоголика и остатки его детского костюма с нелепым вопросительным знаком во лбу. маккормик сжег все стихи. маккормик уничтожил все плакаты. маккормик изо всех сил бьет кулаком в потрескавшуюся стену и кусочки штукатурки падают на белобрысую обросшую макушку. слегка пошатываясь, подросток встал и распахнул дверь с отвратительным скрипом. карен сопела, свернувшись в комочек на голой плитке. бледные, тонкие локоны падали на истощенное и красное от слёз детское лицо. худощавые руки подняли девчонку и положили на прогнувшийся диван. с острых плеч слетела кислотно-оранжевая парка и мягко опустилась на маккормик-младшую. карен перевернулась на другой бок и с закрытых глаз скатилась одинокая слеза. разбитое стекло в ванной отражало бледное и вытянутое мальчишечье лицо. мешки под глазами пугали, вены на лбу вздулись и шрамы по всему телу становились еще виднее. он устал, он просто, черт возьми, устал. каждый гребанный раз он просыпается в ненавистной кровати. каждый гребаный раз они смотрят ему в глаза и как ни в чем не бывало произносят «привет, старик!», даже если днем ранее его сбили, разрезали на кусочки, сожрали заживо, принесли в жертву, сожгли… он с ужасом вглядывается в покрытое пылью зеркало. он ненавидит того, кто смотрит на него так пристально сквозь безжизненную смальту. он ненавидит раздолбанную койку кофейного цвета в разгромленной спальне и марки у себя в карманах. он бы так сильно хотел прекратить все это, но он не может. просто, блять, не может. это молодость, или мы уже мертвы? здоровая рука с силой бьет по отражению. осколки больно режут зеленоватую, тонкую кожу. пальцы ловко овладевают битым стеклом и судорожно изрезают мальчишечье тело. насколько мы далеко от досок гробовых? с лазурных глаз падают тяжелые капли. рука медленно поднимается к напряженной шее и нервно, преодолевая боль, дергается. вкус травы, твоих губ, моя первая кукла фонтан крови подростка опрыскивает мертвично-бирюзовую плитку, забиваясь в стыки между квадратиками. худое тело с грохотом падает на залитый красной жижей пол. я обещаю, вспоминать не буду *** он нежно берет её ладони в свои руки. на бледные кисти падают соленые капли. где-то в районе сердца течет как из крана. — успокойся. все будет хорошо. все. будет. хорошо. — на последнем издохе прошептал маккормик и накрыл дрожащие руки губами. веки опустились. мужская ладонь ослабла. женский крик раздался на заброшенной местности.