Бинты и значки

— Наверное, не я один жалею, что ты тут, псина! — Завались, сам не лучше! Самое обычное утро Мафии. Крики, вопли и грязная ругань разносятся по одному из этажей: там тренируется молодой исполнитель Осаму Дазай и его «собачонка», Накахара Чуя. Все в этой организации уже были знакомы с этой парочкой, а потому втихую посмеивались. Особенно это смешило Огая и Озаки. — Мальчики, тише, — Коё-сан вырастает словно бы из-под земли. –Вы уже готовы? Сегодня ответственный день… — …потому что сегодня вы идете на свое первое задание по… Бла-бла-бла… — недовольно передразнивает женщину Чуя, тут же ощущая тычок в бок. –Чего тебе? — Не ему, а мне чего. Придешь, и у нас будет отдельный разговор, — Накахара прикусывает язык. Озаки все услышала! Черт! — Дубина ты, Чуя! — А ну иди сюда, зараза! Мудак, отдай шляпу! — повелительница Золотого демона тяжко вздыхает, глядя на то, как эти двое убегают от нее в другой коридор. Все будет куда труднее, чем казалось. Спустя полчаса мальчики с криком и шумом вываливаются из дорогой машины. Их соизволили довезти до конечной остановки. Впереди шумит небольшой затхлый лес, который больше напоминает заросшую свалку. Такое себе зрелище. — И тут наша цель? — с сомнением тянет Чуя, тем не менее продвигаясь внутрь зарослей. Резко дыхнуло сыростью и плесенью. — Ага… И все. Оба сосредоточены, оба готовы броситься в бой по первому зову. Цель находится быстро — небольшой фургончик с иностранными номерами, в котором сейчас сидит и предается панике глупец, решившийся ограбить их склад. — Ну здравствуй! — Чуя со своей извечной ухмылкой вышибает дверь и с легкостью останавливает пули. — Опять выебывается… Неисправимый… — бурчит Осаму, вздыхая. –Когда ты уже наконец повзрослеешь, Чуя…

***

— Заткнись… — Накахара шипит, когда дрянной напарник специально давит на больное плечо. –Убери свои шпалы от меня, пока не врезал! Они справились с заданием на ура, но Чую все равно ранили. Пусть несильно, но вполне ощутимо — Дазай слишком рано аннулировал его способность. И теперь парни шли обратно «домой» по пешеходной улице. Их только довезли, а обратно — топ-топ пешком, вы ж молодые! И сейчас Дазай мысленно проклинал все вокруг. Шумно, пыльно, куча криков, потому что дорога легла через рынок. Он так не успеет опробовать утопление в аквариуме! Эй, люди! Поспешите, иначе все планы бедного Осаму пойдут крахом! — Не хотите купить значок?! — на дорогу выбежала шустрая девчушка, размахивая чем-то ярким в пакете. –Покупая значки, вы помогаете бездомным животным, потому что все средства идут в приюты! — Знаете что… — Покупаю. Чуя медленно протянул мятую купюру. Ее тут же выхватили, сунули в замершую руку значок и убежали. — Ты серьезно?! — Дазай с неким удивлением посмотрел на предмет в руках у друга. Тот пожал плечами, рассматривая покупку. — Он красивый. И вообще, что хочу, то и делаю! Ты мне не указ! — Еще как указ! — Дазай аж покраснел от того, насколько его уязвили! Ты моя псина! — Нет! — Да! — значок оказывается в руке у молодого исполнителя. Чуя обиженно ахает. — Отдай! — Отними! Так, гоняясь друг за другом и ругаясь на всю округу, они добегают до мафии. — Ура! — Чуя радостно выхватывает значок из чужих рук, даже не замечая того, что ему просто-напросто поддались. –Мудак! — Сам такой! А вообще, куда ты его прицепишь? На волосы или на задницу? — едкая, но не совсем понятная Чуе насмешка. Однако звучит обидно. — Будешь рыпаться — на тебя нацеплю. — Рискни! — только слова сорвались с губ, как Чуя оказывается рядом. Он хватает тонкую руку напарника и дергает на себя. –Эй, отпусти. -Завались… — Чуя сосредоточенно облизывает губы и приоткрывает рот. Дазай от того, насколько напарник близко, зависает на пару минут. –Вот! Зеленый значок с изображением веселой собачки остается на белых бинтах. Небольшая пауза, и Чуя протягивает руку, щелкая по нему рукой. На красных, как вишни, губах расцветает непринужденная улыбка. — Прикольно выглядит! Чуя слишком увлеченно разглядывает свое творение, чтобы заметить голодный и испытывающий взгляд напротив, длящийся всего мгновения. Этим же вечером Осаму придет в их общую квартиру раньше Чуи. И долго будет колебаться, разглядывая зеленую фиговинку. Оставить или нет? Да, ну лучше выбросить. Да. На следующее утро значок никуда не делся.

***

— Чуя, Дазай, вы… — Не маловат ли ты, чтобы идти в бордель? Вдруг тебя спутают с его работником? — Да ты там вообще подрабатываешь в свободное время, уебок! Мори вздыхает. Вот же ненормальные, чего им тихо не сидится? — Так, молчите, — это сказано тихо, но парни замолкают, глядя на босса. Последний неожиданно выгибает бровь. –Дазай, а что это у тебя на бинтах? — А? — парень смотрит на свою руку, сразу понимая, о чем речь. — Это мои значки. Дазай все равно бесполезный, пусть хоть тут мне поможет! — фыркает Накахара, тут же получая болезненный тычок в плечо. — Хм… Вот как. Хочешь, я добавлю? — рыжий оборачивается, с интересом глядя на мужчину. –У меня были где-то. В руку, обтянутую перчаткой, ложатся небольшие круглешки. Чуя тут же начинает рассматривать обновку. На одном изображен Железный человек, на другом — Канеки из Токийского гуля, а на третьем — какая-то няшная девочка. Подросток начинает шевелить губами, задумчиво подходя к напарнику. — Шпалу сюда, — на удивление Мори, Дазай сразу протягивает правую руку. Чуя ловко обхватывает ее так, чтобы не выдернули, и начинает кропотливо лепить украшения на белые ленты. Осаму едва дышит, борясь с ненормальным желанием опустить голову ниже и зарыться в чужие волосы носом. Это так странно, но доставляет странное удовольствие. Сердце забилось быстрее. Чуя выдохнул и, хотя уже закончил, не отстранился. Ему нравилось стоять вот так: сжимать руку напарника, чувствовать его дыхание на затылке и наслаждаться каждым мгновением подобной ситуации. Но уже спустя пару секунд рыжик встряхнул головой, уходя. Дазай несколько горестно вздохнул. Огай отлично видел состояние ребят, но никак это не комментировал. Однако его взгляд говорил о том, что Мори в курсе, что происходит с ними обоими. Только легкая улыбка промелькнула по бледным сухим губам.

***

— Чуя, у меня вот есть! — Хигучи, неожиданно радостная и искренняя, протянула Накахаре небольшой глянцевый квадратик с изображением какого-то мультяшного героя. — Эй, Чуя-сан, возьмите мой, — Акутагава протягивает почти черный значок с мордой монстра. — И у меня есть! — Элис радостно машет аж четырьмя штуками. Теперь все, кто имел хоть какой-то значок, дарили его Чуе. Тот неизменно цеплял значок на бинты напарника. И почему-то оба ждали этих моментов. В позапрошлый раз Дазай наклонился настолько сильно, что Накахара вздрогнул, когда почувствовал чужой нос в волосах — шляпу он отправил в химчистку. В прошлый раз Осаму, чтоб его, умудрился второй рукой скользнуть на чужую талию. Накахара, цеплявший очередной значок на бинты, так и застыл. У него был шок. И невероятно странное желание сделать так же. А сейчас он старается найти хоть одно свободное место на чужих руках. Его нет! Настолько всех этих украшений много, что их просто нет! — Что-то случилось? — Места нет… Может, снимем некоторые? — Нет! — Дазай сам поражается тому, насколько рьяно он это рявкнул. Пауза. –Давай я лучше пиджак с рубашкой сниму, там места много. — Ч-что? — но Осаму уже не слушал. Он деловито снимал с себя свое «барахло гробовщика», как говорил Чуя, бросая его на кровать. Они у себя дома, стесняться некого. Наверное. У Чуи, кажется, даже температура поднялась, пока он за всем этим наблюдал. Почему-то на нервы действует еще и то, что сейчас вечер, в комнате полутьма, и все это так интимно… Тьфу, нет, Чуя, о чем ты думаешь?! — Все. Цепляй. — Ага… Накахара понимает, что страшно покраснел, но делать нечего. Он робко, боязно тянется к чужой груди. Там тоже бинты. И они… — Ась? Ты что… — Цепляй. Молча! — рявкает Дазай, игнорируя слабые попытки вырваться из его крепких объятий. Он так отчаянно жмется к чужому телу, так тяжело дышит, что Накахара просто не может его оттолкнуть. Руки трясутся, он пару раз даже умудрился уколоть Осаму. Но тот не реагирует, потому что озабочен другим: что с ним происходит? Что он, черт возьми, творит?! — Я все, — но Чую не отпускают. –Дазай? Последние звуки потонули в громком чмоке. Именно в нем, потому что Дазай, не привыкший себе отказывать, не выдержал. Он наклонился и поцеловал напарника в щеку. По-це-ло-вал. Идиот. — У тебя что, есть лишний рот?! — Чуя гневно пищит, сгорая от стыда. Это настолько неожиданно и приятно, что ноги подкашиваются от наслаждения. –Или этот тебе оторвать?! — Увидимся завтра! — Дазай заливисто смеется, хватая вещи и убегая в свою комнату. Уже находясь там, он с разбегу падает на кровать и дает волю чувствам: краска заливает лицо, руки трясутся, а губы шепчут. –Я сделал это… Что я сделал… Боже… — Чертов Дазай! — Чуя с размаху пинает стол и тут же начинает прыгать на одной ноге. Больно, как же больно. –Уф… «Но мне это понравилось…», — проносится у обоих в головах в этот момент. И Дазай горестно стонет, пораженный догадкой, а Чуя грязно матерится, отрицая то же самое. Нет, ни о какой влюбленности и речи нет. Наверное.

***

— Ну? Как коллекционирование значков? Новых не дать? — Мори с удовольствием наблюдает за тем, как краснеет Чуя, принесший очередной отчет, и как замирает Осаму, сидящий справа от него. –Думаю, что нужны. Ага… Нужны. Объяснения. Чуя уже сто двадцать девятый раз смотрит на напарника. Смотрит на то, как красиво переливаются значки на его руках. Как он красиво заправляет прядь за ухо и немного приоткрывает рот, задумываясь о чем-то. Чуя сваливает все это на недавно выпитый тайком алкоголь. Дазай уже двести первый раз скользит заинтересованным взглядом по хорошенькой фигуре напарника. По его ногам. По ультрамариновым глазам, которые смотрят в ответ. Дазай сваливает это все на переходный возраст и гормоны. — Кстати, — Мори решает сделать весьма опрометчивый ход, но оно того явно стоит. –Не хотите сходить в бар завтра, мальчики? Как раз отдохнете после предстоящей миссии. — В бар? А пить можно? — Чуя с огоньком в глазах смотрит на босса. Дазай рядом понимающе хмурится, явно о чем-то догадывается. — Конечно. Только не переборщите! И потому сейчас Чуя, наклюкавшийся до лампочки, молча качается из стороны в сторону, опасно кренясь. Они заняли угловой столик, который теперь был окружен несколькими пустыми бутылками. Кажется, им говорили не перебарщивать… Но они перепробовали весь доступный алкоголь в заведении. — Мм… — Чуя устало жмурится и валится на стол. –Осаму… — Что? — Дай руку… В ладони, обтянутые перчатками, ложится чужая шпала, вся в глянцевых значках. Чуя улыбается и проводит кончиками пальцев по всем своим предметам своеобразной коллекции. Дазай сейчас очень хочет, чтобы Чуя провел руками по его голой коже, чтоб не было никаких бинтов и значков. Он уже сходит с ума от подобной близости. Но его чувств… Не замечают? — Чуя… — Ну? — пальцы все так же скользят по цветному пластику. -Можно т-тебя обнять? Накахара аж подскакивает на месте, ужасно краснея. А потом откашливается и смущенно берет напарника за руку, опуская ее ниже уровня стола. На свою талию. — Тут… Обними меня тут… — жарко шепчет он, вторую руку, безвольную и такую горячую, закидывает на свое плечо. –Да… Вот так… Осаму аж трясет от того, насколько это странно. Приятно. Неожиданно и желанно. Чуя все еще красный, Осаму все еще в шоке. А потом Накахара словно просыпается. -Извини! — он с космической скоростью выбирается из кольца чужих рук, платит за свою половину алкоголя и убегает. Осаму остается в одиночестве. С недоумением, теплом чужого тела на руках и, кажется, разбитым сердцем. Почему-то резко становится обидно и неприятно. Черт. Осаму смаргивает странную влагу в глазах и уходит тоже. Значки на бинтах в ту ночь бесили его как никогда сильно.

***

Значки перестают появляться. Их больше нет желания собирать и крепить на бинты напарника, потому что Чуя банально стесняется этого. Он смутно помнил, что они делали в баре, но… Но, кажется, это было что-то приятное. А если посмотреть на поникшего Дазая — то не совсем. Больше пока вместе они не пили. Даже просто не разговаривали, как ни прискорбно было это признавать. Мори все так же ухмылялся, внутренне досадуя, что затея сблизить парней не удалась. И вот, рабочий день кончился, Накахара вернулся домой. Он ожидал увидеть напарника, который пьет кофе с коньяком или пытается взломать его ноутбук, но вместо этого застал его спящим на диване. Так даже тише и спокойнее стало… Чуя медленно присаживается рядом. Смотрит. И не замечает, как ладонь начинает гладить блестяшки на бинтах. Мальчик облизывает пересохшие губы от волнения. Ему это так нравится, что он, кажется, даже возбудился. А потом Дазай вяло и неспешно переворачивается на спину, простыня сползает, и ошарашенному взору предстает перебинтованная грудь, где тоже значки. Видимо, Осаму их туда перевесил… Но не суть. Куда важнее то, что Чуя тяжело дышит и тянется их трогать. Даже нет, не их. Чужой торс куда привлекательнее. Руки нежно и медленно очерчивают край бинтов. Накахара молится всем богам, которые только есть, чтобы Дазай не проснулся. Алые губы смыкаются на пару секунд, а затем складываются небольшой трубочкой. Чуя медленно целует голую кожу, пока рука щелкает по значкам. Господи, какой же это кайф. А потом Чуя понимает, что ему в бедро упирается чужой стояк и что на него смотрят. — Спи, — Дазай тут же вжимает своими глянцевыми от пластика руками напарника в свое горячее тело (в смысле температуры), тем самым пресекая любые попытки сбежать. Чуя озадаченно крякает. — А? — ответа нет. –Эй, отпусти. Осаму, черт, отпус… — Если не прекратишь, я лягу на тебя сверху, — шипят ему в ответ, угрожающе сверкая глазами. –Раз уж начал, либо заканчивай, либо дай так хоть полежать! — Начал что? — скептически тянет Чуя. В бедро красноречиво толкаются чем-то твердым. Глаза начинают бегать слишком лихорадочно и суматошно. Почему-то Накахара думает о том, что не против закончить. Погодите, что? — Осаму… Отпусти, я… Чуя не успевает закончить, потому что его действительно, подминают под себя. Отвратительное чувство тепла и тяжести почему-то сейчас воспринимается несколько иначе. — Терпи, раз… Мхф?! Чуя не знает, зачем он творит подобную хрень. Зачем через силу вытягивает руки из-под чужого тела, чтобы поставить локти на кровать, опереться на них и, немного приподнявшись, поцеловать чужую щеку. — Отпус… Хах, так Дазай и послушался… Накахара не понимает, в какой момент его снова задавливают, вжимают в диван и целуют. В губы. Внутри все орет о неправильности происходящего, совесть назойливо напоминает о последствиях, а Чуя отвечает. Потому что хочет. — Ха… Хмф… — Дазай приглушенно стонет, когда тонкие ноги проворно обхватывают его бедра. В штанах становится совсем тесно. Хотя поцелуй очень неумелый и смущающий, стыдливый и скомканный. Они просто слепо тычутся в чужие лица, боясь открыть глаза. Обоим страшно признавать то, что между ними уже больше, чем рабочие отношения и даже дружба. Чуя неловко хмыкает, отстраняясь. Дазай выдыхает, но никуда не уползает. Молчание затягивается. — Я… — больше Осаму сказать нечего. И тут он просто не выдерживает. -Чуя, ты отвратительный человек! Прости меня! «Ась?», — проносится в рыжей голове, прежде чем осознание накрывает удушливой волной. Его снова целуют, все так же неумело, так же невероятно неправильно. А руки… Чертов Осаму! Накахара лишь жалобным взглядом провожает свой пиджак и рубашку, которые нагло сдернули без разрешения. Этот нахал настолько обезумел, что решил его раздеть, вот же… И почему-то Чуя совсем не против. Дазай снова наклоняется, но целует уже в шею. Рыжик ахает, по телу волнами разносится удовольствие. И тут прикусывает губу, стесняясь собственного голоса. Дазаю это не нравится, Дазай так не хочет. Он снова приникает губами к шее, теперь уже полноценно кусая, пусть и не до крови. Но след останется, и слава богу, что его можно будет скрыть кофтой. Чуя жмурится и руками обнимает за спину, ощущая бинты поверх кожи. Но снимать их не хочется. — Чуя… — неожиданно зовет парень, отстраняясь и нависая над напарником. голубые глаза буквально светятся вожделением в темноте. -Ты же не против? Просто я… Ну… Вдруг тебе неприятно и… Вместо ожидаемого согласия парень чувствует, как его тянут вниз и переворачивает на спину. Теперь Чуя сверху, а потому он довольно ухмыляется и нарочно садится прямо на чужой стояк. Дазай, кажется, впервые в жизни краснеет так сильно и так искренне. — Руки, — властный тон, которым сейчас говорит Накахара, оказывает буквально магическое действие: Дазай повинуется безо всяких увиливаний, протягивая худые конечности вверх. Чуя самодовольно хмыкает и осторожно хватает чужие запястья. Его глаза загораются, а возбуждение, чтоб его, усиливается в несколько раз, потому что о господи, как же охуенно это выглядит. Глянцевый пластик режет взгляд, но при этом идеально дополняет образ мафиози. Чуя восхищенно выдыхает и почему-то творит невероятную хрень, а именно кладет руки себе на грудь, прямо на соски, и начинает ими двигать. Сам. — Мм… — он болезненно выдыхает, когда пальцы, уже действующие самостоятельно, чересчур сильно сжимают набухшую розоватую плоть. -А-аккуратнее… — Да… — Дазай сглатывает, не в силах оторвать взгляд. Его руки, так странно блестящие сейчас, смотрятся на чужом теле просто невероятно круто. Чуя осторожно начинает двигаться, елозя бедрами по чужому достоинству. Дазай ахает, едва не закатывая глаза, а потом не выдерживает. Он быстро расстегивает свою и чужую ширинку, высвобождая стоящие члены. Осаму присвистывает, когда видит чуино достоинство, и ехидно выдает: — А я-то думал, ты во всех местах будешь маленьким… — болезненный толчок в плечо и несдержанный стон, когда рука в бинтах и значках обхватывает ствол посередине. — Будешь так г-говорить, будешь про-оверять размер р-ртом… — А я и не против… — Дазай вообще-то хотел подразнить напарника, но понимает, что это не было шуткой, потому что голубые глаза злобно жмурятся, а сильные руки сталкивают на пол. -Вперед. Колени разводятся в стороны. Осаму возбужденно сопит, но не спешит исполнять обещанное. Вместо этого он переключается на бедра, прикусывая бледную и нежную кожу до красных отметин. Рука осторожно гладит головку. — Блять… — Чуя ахает и открывает глаза в замешательстве, когда напарник, бесстыдный сукин сын, берет горячий и сочащийся смазкой член в рот. Пусть не очень глубоко и умело, но этого уже достаточно, чтобы подросток выгнулся и буквально закричал от необычных ощущений. — Мм… — Дазай выпускает орган изо рта, а затем одну руку, левую, протискивает между своим телом и диваном. Осторожно начинает гладить себя, не желая оставаться неудовлетворенным. Вторая ладонь, сверкая разноцветными огоньками, ложится на мускулистое бедро и несильно его стискивает. А потом снова. Головка призывно тычется в приоткрытые губы, и Осаму послушно берет в рот. Вкус своеобразный, ощущения тоже, но почему-то это… Охуенно. И очень возбуждающе. Чуя несильно стискивает руку в лохматых каштановых волосах, направляя или наоборот, тормозя. Хочется уже взять этот поганый рот, насадить до конца, но нет. Чуя не садист и… — Блять! — с громким вскриком Накахара кончает, а Дазай, едва успевший отстраниться, жмурится, когда чужая сперма брызгает ему… Прямо на челку. И тут до шатена доходит, что между ног у него мокро и склизко. Он тоже… Кончил. Оба тяжело дышат, не желая говорить. Это для начала нужно переварить. Обоим. И тут Накахара вяло шевелится, приводя себя в порядок. А потом начинает вытирать еще и напарника, замершего от такой странной и неожиданной заботы в свой адрес. — Расскажешь кому-нибудь — кастрирую, — шепчет Накахара, краснея и обнимая уже своего Осаму крепко-крепко. И глаз невольно натыкается на значки. А ведь с них все и началось. С них и с гребанных бинтов Осаму…

***

— Ох… Я так уста-а-а-ал, Куникида, дай мне отдохнуть! — плаксиво тянет Дазай, лежа на диване задницей кверху. Ацуши от возмущения давится какао, а потом с подозрением смотрит на огромную стопку перед собой. Устал? Да Дазай просто-напросто спихнул всю работу на него! — Ну пожа-а-а-алуйста! — Замолчи! Увалень, мы отстаем от графика! А ну марш работать, там тебя ждут отчеты! — идеалист снова завелся с полуслова на потеху Дазаю. — Ага, сейчас… — Эй, Ацуши-кун! — Кека легко и непринужденно скользнула в офис. В ее руках блестел значок… Значок? Что? — Смотри, какой красивый! Я его купила! — Изуми-тян, дай сюда, — Дазай трепетно взял в холодные руки украшение и замер. Зеленый фон, на котором изображена веселая собака. На губах медленно расцвела улыбка. Довольная и счастливая. Все в Агентстве затихли, потому что редко увидишь Осаму таким. — Кека, можно я его заберу? — Д-да… А за… А? Осаму с усмешкой нацепил значок себе на бинты. Прямо туда, где он был когда-то. — Ладнушки, я пойду! — и тут детектив вскочил и унесся за дверь. Куникида понял, что его снова обдурили, а потому… — А ну вернись! ТЫ! Нарушитель! Мы отстаем от графика! Чуя, шедший по улице совсем неподалеку, удивленно обернулся на окна четвертого этажа. Черт. В Мафии и то тише…

Тупая скумбрия) 15:42 Эй, Чуя, помнишь? [Вложение]

Щеки мафиози вспыхнули алым. Вот же! Неужели он умудрился откопать этот дурацкий атрибут их юности? И, главное, зачем? В голове тут же вспоминается то, как вожделел Накахара от этих украшений, когда они были на напарнике. Уф… Ну и гад! — Ненавижу тебя… — Я тоже тебя люблю, Чуечка! — пропел Осаму над ухом, заставляя испуганного мафиози грязно выругаться. Ворчание рыжего мафиози потонуло в заливистом смехе детектива.

И снова все мучения начались с дурацкого зеленого значка с собакой и с бинтов.