***
Сегодня в наш дом заселились новые жильцы — отец с сыном. Ещё у них есть огромный толстый кот. Оказывается, мы живём на одном этаже. У папы был выходной, и он предложил мужчине помощь. Пока они перетаскивали коробки, мама пригласила того парня попить с нами чай. Всё это время я сидела у себя в комнате и слушала музыку на своём плеере. В какой-то момент Майкл Джексон закончился, и её сменила группа «Boney M» с моей самой любимой песней.Sunny, yesterday my life was filled with rain. Солнышко, вчера моя жизнь была наполнена дождями, Sunny, you smiled at me and really eased the pain. Солнышко, ты улыбнулся мне, и боль утихла. The dark days are gone, and the bright days are here, Пасмурные дни прошли, настал черёд солнечных дней! My Sunny one shines so sincere. Моё солнышко светит так искренне. Sunny one so true, I love you. Солнышко, верно одно: я тебя люблю!
Я начала крутиться на стуле, обняла себя за плечи, почувствовав, как по телу распространяется приятное тепло и будоражащие мурашки. Мне было так хорошо, что я неосознанно начала подпевать.Sunny, thank you for the sunshine bouquet. Солнышко, спасибо, что даришь мне букеты солнечного света, Sunny, thank you for the love you brought my way. Солнышко, спасибо, что озарил любовью мой путь. You gave to me your all and all. Ты дал мне всего себя и всё своё, Now I feel ten feet tall. Теперь я летаю как на крыльях. Sunny one so true, I love you. Солнышко, верно одно: я тебя люблю.
С каждой строчкой мой голос становился громче и громче, сливался с голосом певицы, и они становились единым целым. Это доставляло невообразимое удовольствие! Я ощущала, как с головы до пят окуналась в мимолётную эйфорию.Sunny, thank you for the truth you let me see. Солнышко, спасибо, что позволил мне увидеть истину, какая она есть, Sunny, thank you for the facts from A to Z. Солнышко, спасибо, что объяснил мне всё от А до Я. My life was torn like a windblown sand, Жизнь затягивала меня, как зыбучий песок, And the rock was formed when you held my hand. Но, когда ты взял меня за руку, я почувствовала землю под ногами. Sunny one so true, I love you. Солнышко, верно одно: я тебя люблю.
Я даже не заметила, что в какой-то момент вскочила с кресла и начала танцевать в комнате. Я прикрыла глаза, и передо мной начал вырисовываться образ любимой исполнительницы, окрашенный в серый. Но сейчас даже серость не сможет испортить мне настроение! Покачивая бёдрами, щёлкая пальцами под ритм, я всё больше и больше забывалась в окутывающей меня энергии солнца, передававшейся через песню.Sunny, thank you for the smile upon your face. Солнышко, спасибо за улыбку на твоём лице, Sunny, thank you for the gleam that shows its grace. Солнышко, спасибо за свет, показывающий её прелесть. You're my spark of nature's fire, Ты моя искра естественного огня, You're my sweet complete desire. Ты моё сладкое осуществлённое желание. Sunny one so true, I love you. Солнышко, верно одно: я тебя люблю.
Вот уж не знаю, почему я такая чувствительная, но из моих глаз брызнули слёзы. Неужели я настолько хорошо прочувствовала песню? Не знаю. Но мне захотелось, чтобы её мотив повторился и в моей жизни.Sunny, yesterday my life was filled with rain. Солнышко, вчера моя жизнь была наполнена дождями, Sunny, you smiled at me and really eased the pain. Солнышко, ты улыбнулся мне, и боль утихла. The dark days are gone, and the bright days are here, Пасмурные дни прошли, настал черёд солнечных дней! My Sunny one shines so sincere. Моё солнышко светит так искренне. Sunny one so true, I love you. Солнышко, верно одно: я тебя люблю. I love you. Я тебя люблю, I love you. Я тебя люблю, I love you. Я тебя люблю, I love you. Я тебя люблю, I love you. Я тебя люблю.
Буквально под последние строчки я начала выходить из комнаты, всё так же пританцовывая. На всякий случай поправила задравшуюся футболку, пригладила растрепавшиеся волосы и закрыла за собой дверь. Когда мой взгляд метнулся на диван и, не обнаружив сидящую на нём маму, на стол на кухне, я негромко вскрикнула от неожиданности и дёрнулась так, что наушники слетели с головы и чуть не упали на пол. Я успела вовремя перехватить их на шее. Вместе с мамой за столом сидел странный парень с протезом на лице и грел пальцы о старую чудну́ю кружку, которая мне никогда не нравилась. Она больше остальных пачкалась, и я постоянно отмывала её содой. Ещё на ней где-то трещина пошла, но я же перфекционист, так что она совсем была не к месту и постоянно мозолила мне глаза. А маме было жалко её выкидывать. Пусть гости и не так часто к нам заходят, лишние кружки всегда нужны. Кажется, я отошла от темы… — Милая, — обратилась ко мне мама с радостной улыбкой, — ты прям скрасила наш день! Очень красиво! Я чуть не проигнорировала её слова и не спросила грубо «Что это?», имея в виду странного мальчика. Да чего уж там говорить, я еле удержала себя, чтобы пальцем на него не показать! Знаю, что неприлично, но его присутствие меня… насторожило, что ли? В общем, мне стало неприятно и неуютно одновременно. Я сухо кивнула и прошелестела равнодушное «спасибо». Вся радость моментально улетучилась. — Кстати, познакомься, — она кивнула на паренька, продолжая широко улыбаться, — это наш новый сосед! Он будет жить с сегодняшнего дня в 402 квартире. Мне так и хотелось съехидничать, сказав, что сосед выглядит не очень-то радостным. Наверное, на моём лице всё было настолько хорошо прописано, что мальчик весь съёжился и буравил меня тяжёлым взглядом. Я попыталась выдавить из себя улыбку, но вышел какой-то нервный оскал. — Приятно познакомиться, — мой голос странно подрагивал, но моя мама, видимо, ничего не заметила, раз продолжала улыбаться, — я Абигейл Лингс. — Салли Фишер. Можно просто Сал. Прикол в том, что я с места за всё это время ни на шаг не сдвинулась. В глазах, к тому же, плясали разноцветные пятна, что окончательно сбило меня с толку. И, что самое интересное, они все кружились вокруг этого Салли, а не, например, вокруг моей мамы или ещё где-нибудь. Что бы это могло значить? Я чувствовала себя не в своей тарелке, продолжая пялиться на Фишера. Наши с ним гляделки прервала мама, весьма уместно (на мой взгляд) прокашлявшись. — Милая, не хочешь выпить с нами чаю? Твой любимый, с артишоками. Я слишком быстро затрясла головой и попятилась назад. Сидеть за одним столом с этим чудиком? Нет уж, увольте! Я лучше ещё часик-другой поучусь, чем буду терпеть его присутствие. — Нет, спасибо, — я развернулась к двери я дёрнула за ручку. — Мне ещё геометрию надо закончить. — Но… — Люблю тебя! — я послала маме воздушный поцелуй и скрылась в своей комнате. Да-а-а… Прям какие-то чумовые пять минут моей жизни!***
Я с детства завидовала маме, которая могла различать цвета. И папе. И вообще всем людям, которые встретили своих соулмейтов. Я помню один случай, когда мы сидели в парке, и мама наблюдала за природой, смотрела неотрывно на небо. А мне было очень скучно, и я просила: — Мам, а какого цвета небо? — Голубого, милая, — ответила она, не задумываясь. — А голубой — это какой цвет? Тут мама поняла свою оплошность и мгновенно смутилась. А затем расстроилась. — Прости, Абби, я не могу тебе объяснить. — Почему? — на мои глаза навернулись слёзы. — Потому что ты ещё не видела в жизни ни одного цвета, кроме серого, — мама потрепала меня по волосам, — значит, я не смогу ни с чем сравнить ни голубой, ни какой-либо другой цвет. И я всё-таки расплакалась. Таких случаев хоть и немного в моей жизни, но этот почему-то отпечатался в памяти чётче остальных.***
Мама трещит последние несколько дней о том, какой Фишер всё-таки замечательный мальчик (ей Богу, он, вообще-то, мой ровесник, если что, какой на хрен мальчик?), какой он сюси-пуси, и меня выворачивает наизнанку. Как этого придурка можно вообще называть милым? От одного его вида меня всю передёргивает! Зачем он носит этот протез? Я понимаю, что мама не станет лезть в чужие дела, но хоть раз её женское любопытство когда-нибудь проявит себя? Вот папа, например, прохладно относится к Фишеру. После работы ему, естественно, хочется отдохнуть. А так как мама частенько приглашает этого чудика с протезом к нам в гости (у них, видите ли, с отцом хреновые отношения, не надо тут, ага), у папы это плохо получается. К тому же, я стала позже приходить домой или, наоборот, сбегать оттуда, так что он чувствует себя вдвойне неудобно. А тут как-то на днях папа закатил маме скандал. — Мне надоело видеть его у нас в квартире! — резко отозвался папа на вопрос мамы, почему он не хочет видеть Фишера в собственной квартире. — Практически каждый день одно и то же: прихожу домой — он здесь, беру выходной — он тоже здесь! Ему что, больше негде околачиваться? Тебе своего ребёнка не хватает?! Я с максимально напряжённым лицом сидела на диване и листала учебник по географии. Папа впервые так громко кричит при мне, да и ещё и на маму. Нет, я, конечно, в душе поддерживаю его, но, блин, мне кажется, лучше озвучить свои мысли спокойно, а то я паниковать начинаю. Я нервно заёрзала и уже хотела было встать, но папа дал мне знак, что, мол, всё хорошо, сиди. Я откинулась на спинку дивана и попыталась вникнуть в суть параграфа. — Джозеф, как же ты не понимаешь! — мама с отчаянием хлопает по своим коленкам и, судя по голосу, не собирается сдаваться. Пытается надавить на жалость, но папу жалость не берёт. Он всё-таки в полиции работает, а не в какой-то там ветеринарке. — У мальчика проблемы! В школе его гнобят, обзывают, а дома… — А что дома? — с интересом спрашивает папа. Он не любит наезжать на людей, не разобравшись до конца в ситуации. Принципы, чего уж там. — С отцом проблемы? — Да! — выпалила мама. Папа говорит, что, когда мама злится, её щеки краснеют. Жаль, что я этого не вижу. — Генри пьёт чуть ли не двадцать четыре часа в сутки! А когда он пьяный, обвиняет Салли в… в общем, в том, чего он не делал. И ему становится очень обидно! «Знаешь, мама, мне тоже очень обидно, что ты стала забывать про меня, — так хотелось мне внести свою лепту в эту ссору, но я промолчала. Не знаю, какие последствия это за собой понесёт. — А вспоминаешь только на работе, когда надо с кем-нибудь погулять…» Обидно. Аж до слёз. Я незаметно отвернулась в сторону и сделала вид, будто тру глаза от накатившего напряжения. Папа всегда ловил меня на таких «фокусах». Но сейчас ему не до этого. — А мне обидно, что ты променяла нас на него, — честно признаётся папа. Его голос звучит спокойно, но в нём я чувствую искры напряжения и злости. — Рена, ничего не поделаешь. Он не виноват, что у него такая семья. Тем более, если он ни в чём не виноват, за что ему обидно? За бессмысленный бред пьяницы? — Джозеф… — мама устало вздохнула и запустила пальцы в волосы, оттягивая их. — Ты ничего не понимаешь… — Если у него действительно есть проблемы, он может обратиться ко мне, — твёрдо стоит на своём папа. — Это лучше, чем плакаться тебе в жилетку. Так мы хотя бы чем-то можем ему помочь. — То есть, моя помощь ничего не стоит?! Всё. Мама потихоньку начинает превращаться в фурию. Папа сверлил её сердитым, но холодным взглядом. Я чувствую себя зажатой между двух огней, потому что оба родителя мне очень дороги, и я не хочу обижать маму, но и видеть её рядом с этим придурком тоже. — То, что он бегает к тебе втайне от Генри, не решает его проблемы. Салли от них убегает, — папа злобно прищурился и почему-то кивнул в мою сторону, — как и наша дочь в последнее время. Я застыла, поражённая, не зная, как мне реагировать. Мои руки очень сильно замёрзли, и мне хотелось встать и надеть какой-нибудь свитер. Но, похоже, придётся потерпеть ещё полчасика… Я повернула голову к родителям. — Что? — Что? — чуть ли не одновременно со мной спросила мама. — Ты это о чём? — Скажи мне, милая, во сколько наша дочь возвращается домой? — В шесть часов, как обычно! — мама удивлённо моргнула. У папы включился режим детектива. Я внутри кричу от неизвестности. — Как обычно? — с напускным удивлением спросил он. — Не-е-ет, как обычно — это три часа. В шесть она возвращалась две недели назад, а теперь чуть ли не в девять вечера! Ты многого не замечаешь вокруг себя и этого твоего бедняжки Фишера. Мама чуть ли не задыхалась от негодования. — Да как ты смеешь!.. — она не знала, что и говорить. С отчаянием мама посмотрела на меня. — Это правда? — Да, — сухо откликнулась я, чувствуя вставший поперёк горла огромный ком. Как будто все нервы из всего тела переместились туда. — И мне, знаешь ли, обидно, что ему ты уделяешь почти всё своё свободное время, а на меня обращаешь внимание только тогда, когда тебе от меня что-то надо. Всё. У мамы в душе коллапс, хаос, а я просто смотрю на неё и плачу. От жалости к самой себе. От этого противного, липкого чувства, которое заставляет всё внутри меня сотрясаться от конвульсий. Папа гладит меня по голове, и я сильно сжимаю глаза. Я чувствую себя беспомощной и никому не нужной. Почти никому. — Почему ты не сказала мне? — дрожащим голосом спросила мама. Она окончательно расстроилась. Я лишь пожала плечами и вытерла кулаком слёзы. — Я не хотела расстраивать тебя, — всхлипнула и отвела взгляд. — К тому же, ты всё время была с ним. Ты же знаешь, что я не выскажу человеку всё прямо в лицо… Я не хочу вспоминать то, что было дальше. Я помню, что в какой-то момент просто встала и ушла в свою комнату, напялила свитер и наушники. Уже не могу вспомнить, что тогда играло на плеере. Для меня было важнее не слышать происходящего за стенкой. Оставшийся вечер я провела в слезах, и на следующий день не пошла в школу.***
В этот день я практически ничего не делала, только убралась в квартире и сделала все уроки. После учёбы ко мне пришёл Джонсон с домашним заданием. — Первый прогул в учебном году? — он покачал головой и укоризненно посмотрел на меня. Цыкнул. Тот ещё актёр. — Не ожидал от тебя такого… Я шутливо ударила его в плечо и посмеялась. — Хватит! — Ауч! — Ларри тоже посмеялся и притворно зашипел, хватаясь за якобы больное место. — Женщина, полегче! От меня скоро живого места не останется! Я прищурилась. Никогда не любила, когда он так меня называл. Я угрожающе приблизилась к нему. — Ларри… — Ладно-ладно, тихо, — он поставил руки перед собой в успокаивающем жесте. — Давай перейдём к другой теме, — он сел на диван, а потом и вовсе разлёгся на нём как у себя дома. Я села у него в ногах. — Что с тобой происходит? Ты в последние дни сама на себя не похожа! — В смысле? — искренне удивляюсь. — То сидишь допоздна в школе, то у меня дома… А с маминой работы бежишь как из… Короче, — Джонсон сел и пододвинулся ко мне. — Рассказывай, что там у тебя случилось. Я поджала губы. У всех девчонок должна быть хоть одна подружка, с которой можно болтать без умолку о всякой девчачьей ерунде, ну, там, о мальчиках, одежде, косметике и прочей хрени. А у меня вместо подружки Ларри! И как мне быть? Вот расскажу я ему об этом несчастном Фишере, и он не только засмеёт меня, но и пристыдит! Только я хотела рот открыть, как во входную дверь настойчиво постучались. — Это кто? — спросил меня друг, переводя на меня напряжённый взгляд. Ему очень не нравится, когда кто-нибудь прерывает его важные разговоры или дела. — Понятия не имею, — честно ответила я и неторопливо встала с дивана. Папа на работе, мама придёт через несколько минут. Открываю дверь и вижу там того, кого я меньше всего хочу видеть в своей грёбаной жизни. — Ты что тут забыл? Я не настроена на разговор и всячески показываю это, складывая руки на груди и хмуря брови. Фишер мнётся, нервно потирает шею и смотрит куда угодно, но только не на меня. Видимо, он привык видеть мою маму уже в это время дома, а я обычно околачиваюсь либо у Джонсона, либо в школе, либо в городской библиотеке. А изредка вообще в парке, когда погода хорошая. Сам Джонсон не торопится вставать с дивана, лишь спрятался за его спинкой и с любопытством стал наблюдать за мной. Я тяжело вздохнула. — Эм… — тихо начинает Фишер. — Ну, я… я решил… — «Решил» что? — напористо спрашиваю я. Впервые я на кого-то давлю. От этого мне становится не по себе. Неловко очень. — Зайти в гости?! Мой голос срывается в самый неподходящий момент. Приходит осознание, что я ни хрена не умею ссориться (и спорить, кстати, тоже), и это ещё больше выводит из себя. Но ждать, пока этот придурок созреет для разговора со мной и, уж тем более, прихода своей мамы (!) я не готова. — Вот, что я тебе скажу, Фишер: тебя здесь никто не ждёт! — мои слова вылетают пулемётной очередью и достигают Фишера моментом. Он смотрит на меня ошеломлённо и совершенно не знает, что ему сказать. Я делаю шаг вперёд и ядовито шиплю: — Никогда больше не приходи сюда, понял?! — Но… — парень дрожит и делает мало-мальский выпад в мою сторону, но злость внутри меня клокочет, булькает, как кипяток в чайнике. — Как же ты задрал меня, — буквально рычу и толкаю от себя парня. — Пошёл вон! Стоило мне только коснуться до него, как перед глазами будто салют взорвался. Яркая вспышка озарила всё вокруг меня, и я на долю секунды увидела краски. Краски. «Боже…» Мы смотрели друг на друга с ненавистью и в то же время с испугом. Когда мою голову пронзила догадка, я тут же отпрыгнула назад и закрыла дверь с громким хлопком. Моё дыхание сбилось, будто я пробежала десять кругов подряд на старом стадионе. Мне было плохо. Внутри всё дрожало от обиды и шока. Перед глазами стало мутно. Я покачнулась и опёрлась двумя руками о входную дверь. Я почувствовала приближающийся топот справа и повернула голову. — Эй, — Ларри развернул меня к себе и слегка сжал мои плечи, — ты в порядке? А мне так обидно, что жалость к себе приумножилась в два раза. За что так судьба со мной обошлась? Что я такого в жизни сделала? — Нет, я ни хрена не в порядке! — злобно выкрикнула я и прижалась к другу, пряча лицо. Ларри сильно обнял меня, положил подбородок на мою голову и замолчал. Он не говорил никакой утешающей фигни, просто молча прижимал меня к себе и слегка покачивал моё тело, чтобы я быстрее успокоилась. Как и всегда, когда он меня успокаивал. Я не чувствовала какой-то неловкости или стеснения, нет. Я была очень сильно обижена. И не совру, если скажу, что на весь белый свет.***
На следующий день я пошла в школу. Естественно, родителям я ничего не стала говорить, иначе мама была бы в ещё более расстроенных чувствах, чем сейчас. Не скажу, что она прям очень сильно огорчена, но стала более молчаливой и сосредоточенной на делах, что ей практически несвойственно. Сегодня в школе я видела Фишера, хотя, конечно, я его там увижу, ведь мы учимся с ним в одном классе! Когда он шёл впереди меня по школьному коридору, я увидела, как его волосы в какой-то момент вдруг начали выделяться из толпы. Чёрт, вы бы видели моё лицо. Я даже сначала не поверила, что это был он. Но такие хвостики в школе носит только Фишер. К тому же, когда он разговаривал со своей подругой, он развернулся, и я увидела часть его протеза. Знаете, так необычно видеть хоть что-то цветным в этом грёбаном сером мире. Я шла на эти яркие волосы, как заблудившийся корабль на свет маяка. Только вот маяк убежал, а крейсер так и остался стоять посреди коридора, мешая остальным ученикам и преграждая дорогу. Что я делаю?.. — Ларри, — я потянула друга за край футболки. Мы просто сидели в столовой и попивали сок из коробочки. Один на двоих, между прочим. И мой сэндвич напополам разделили. Ну, точнее, Ларри разделил, а я просто сидела, наблюдала за этим и возмущалась. Хоть я и не люблю, когда Джонсон питается всякой хренью, но и его наглость мне не доставляет никакого удовольствия, так что я просто выбираю меньшее из двух зол. Ларри лениво переводит на меня взгляд и зачем-то тыкает в меня пальцем под рёбра. Я дёргаюсь, шиплю от боли и хлопаю его ладонью по ноге. — Идиот, — я потираю место, на котором вскоре выступит небольшой синяк. — Ты же уже встречался со своим соулмейтом? — Ага, — нехотя откликнулся Ларри, отставив ото себя пустую коробочку из-под сока. — Типа того. — Я же её знаю, да? — я выискиваю взглядом знакомую фигуру и натыкаюсь на неё. Та самая подружка, с которой Фишер сейчас мило воркует за столиком напротив. От этой картины аж блевать хочется. — Её, кажется, Эшли зовут? — испытующе смотрю на друга. Тот кивает и делает вид, что ему нет никакого дела до своего соулмейта. — Почему вы с ней не общаетесь? — Что за допрос? — у Ларри брови взлетают. Жалко, что не до небес, я бы хоть посмеялась немного. — В своей жизни кавардак устроила, решила в моей порыться? Голос у него звучит немного угрожающе и злобно. Мне стрёмно. Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но губы чуть ли не волнами дрожат, а ресницы схлопываются с максимально допустимой частотой. — Н-нет, я просто поинтересовалась, ага? — выставляю руки в успокаивающем жесте и судорожно выдыхаю. — И вообще, кавардак в моей жизни начнётся тогда, когда я сбегу из дома, усёк? — Усёк, — Ларри складывает руки на груди и наклоняется ко мне так, чтобы я не смогла отвести взгляд. Я виновато поджимаю губы, потому что, видимо, затронула неприятную для него тему. — И никуда ты от меня не сбежишь, понятно? Я фыркаю, прикрываю рот ладонью. Почему Ларри не мой соулмейт? Чем больше думаю об этом, тем грустнее я становлюсь. Не хочу делить его ни с какой Эшли или ещё кем-нибудь. Ну, кроме его мамы. Она меня как родную любит. — Понятно, — я улыбаюсь. — Можно кое о чём другом спросить? — Валяй. — Какого цвета волосы у Фишера? Спрашиваю на полном серьёзе, и Джонсона это сбивает с толку ещё больше. В его глазах читается непонимающее «Прости?», и его брови смешно изгибаются. Вот только не до смеха сейчас. Совершенно. — Почему ты спрашиваешь? Я молчу. Он знает, что «из чистого интереса» я спрашивать не буду. Не любопытная потому что. И признаться ему в том, что Салли Фишер — мой соулмейт, я тоже не могу. Язык попросту не поворачивается. Я стиснула зубы и принялась сверлить друга напряжённым взглядом, пока до него, наконец, не допёрло. — Твою мать… — он приблизился ко мне и шёпотом спросил. — Серьёзно? — Абсолютно, — кивнула и тяжело сглотнула. — Узнала, когда толкнула его. Ну, ты помнишь… — Да уж, — Ларри с издёвкой хмыкнул. — Такое трудно забыть… Я принялась без разбору дубасить Ларри, куда руки доставали. Он громко хохотал, не особо прикрываясь руками. Все начали оборачиваться на нас, даже та сладкая парочка напротив с интересом посмотрела на нас. — Не беси меня, Джонсон, — я остановилась и взъерошила его и без того лохматые волосы. — Ладно, ладно, — он щелкнул меня по носу. По его «ладно» понятно, что ни хрена не ладно. Ему нравится меня бесить. — Ты, правда, хочешь знать? — Блин, что за тупые вопросы? — я прищурилась. Ларри специально тянет резину! — Говори уже! — Они цвета ясного неба, — с наигранным благоговением прощебетал Джонсон. Я сжала его за левый бок, отчего он зашипел. — Ай-ай-ай! Я серьёзно! — Вечно ты загадками говоришь, — пробурчала недовольно я, пряча голову в сложенных на столе руках. Ну, и как с ним можно спокойно разговаривать? Шутник хренов. Мама попросила меня помочь после школы, поэтому с Ларри мы разошлись у ворот. Я мыла какую-то дворняжку, глубоко погрузившись в свои мысли. Волосы цвета неба. Что-то знакомое…— Мам, а какого цвета небо? — Голубого, милая.
— Мам, а небо голубого цвета, да? — Да, милая. — А у Салли волосы цвета неба? — Что? — мама обернулась ко мне. — Почему ты об этом спрашиваешь? Мама буравит меня взглядом, а потом до неё доходит. — Неужели?.. — она прижимает ладонь ко рту. Я печально улыбаюсь, включаю воду в ванной (ага, в ветеринарке ванная стоит) и начинаю смывать с бездомной псины мыльную пену. На меня смотрят с искренним сочувствием, грустью и горечью. — Прости, мам, что не всё тебе рассказываю.***
Я открываю входную дверь. Салли стоит передо мной с решительным видом. Я ничуть не удивляюсь его присутствию, хотя с чего бы?.. Он протягивает руку. — Мне кажется, нам стоит заново начать наше знакомство, — его голова наклоняется вбок. Этот невинный, ничего не значащий жест вызывает у меня бурю эмоций. — Что скажешь? Я, не раздумывая, хватаюсь за его ладонь. Перед глазами не вспыхивает та неожиданная вспышка, как от фотоаппарата, от которой в глазах рябит. Мир постепенно окрашивается в разные краски, которые исходят от моего соулмейта. На моих губах самопроизвольно растягивается улыбка. Через минуту мы уже стоим у окна и наблюдаем за летним пейзажем, простирающимся перед окнами «Апартаментов». Салли фыркает. — Столько цветов нужно будет выучить… Я широко улыбаюсь. — А я уже один знаю, — хихикаю, как маленькая девочка, кидая восторженный взгляд на небо. — Голубой! — Это какой? — Салли ищет взглядом за окном что-нибудь, что могло бы выглядеть голубым. Я подхватываю кончик его хвостика и киваю на него. — Вот этот. Он смотрит на собственные волосы. И улыбается. Я чувствую, как его губы растягиваются в счастливой улыбке. — И глаза у тебя тоже голубые. Мы смотрим друг другу в глаза, и я начинаю понимать разницу жизни до и после встречи со своим соулмейтом. Я начинаю ощущать неизведанные раннее эмоции, от которых хочется визжать, прыгать, бегать, кричать!.. Мне хочется поделиться ими со всем миром! Но в голову закрадываются неспешные мысли, что вот он, мой мир, стоит прямо передо мной и держит меня за руку. Когда успел?.. Так много в жизни вопросов, а ответов почти нет. — Я рад, что моим соулмейтом оказалась ты, а не кто-то другой. Я непонимающе моргаю. — Ты это к чему? — Я сразу понял, что ты хорошая, когда пела в своей комнате. Я будто почувствовал тот посыл, который ты пыталась через неё передать. Через несколько секунд мы стоим с ним в обнимку, и я больше ни о чём не жалею. И сразу становится понятно, что всё будет хорошо.