***
Санс задыхается в мире ступенчато потускневшей реальности, и грудную клетку в тиски берет осознание будущей-близкой безысходности. Он доверяется таблеткам, — тогда дышат стены, и с ними дышать легче, и цвета красиво-нереально плывут на сетчатке. Фриск Сансом только и дышит — иногда дымом его сигарет, — но он перекрывает все пути к воздуху, кислотой сжигает носоглотку, чтобы вдыхать жгучую боль. Фриск сильная, стерпит; Санс ослабевший, и физически его не найти, и он слабый насколько, чтобы переставать терпеть ноющую действительность. Они говорят о рассвете на закате; Санс шутит о закате своих дней, и Фриск в плечо толкает шутливо, мол, заткнись, чтобы его шутками удавиться на рассвете. Санс затягивается в квартире Фриск, — у него ребра изнутри измучены печальной-неинтересной бесцветностью, где нервы рвутся со звуком гитарных струн; под ребрами легкие, измазанные больной чернотой, но хуже не будет: Фриск преувеличивает, и Санс прокручивает эту мысль как единственно верную мантру, чтобы — как пылинку с плеча — смахнуть вину.***
Фриск себя отдает в жертву вольной невольности Санса, кидается ей навстречу и сама надевает терновый венок, когда забирает его пьяным — по-философски несчастным — и — дурак — к себе несет, когда плечи ломаются под грузом не тела, — самовольно повешенной ноши. Санс и хотел бы отдать себя до ребра последнего, но отдавать нечего, — он черпает воздух из своих внутренностей, ища там судорожно хоть немного любви своей, но не находит. Фриск в конце самом кончается совсем, — видит, как Санс в дыры своей личности, мягким мерцанием трепещущей в агонии, пускает чужую заботу; перемалывает в мясорубке едва ли жалостливо, и на ручку без особых усилий жмет. Фриск за содержанием чужим лезет в самую слякоть чавкающую под ребрами, и продирается пальцами к сердцу: оно у Санса теплое, а глаза — нездоровые-морозные. У Фриск диссонанс полнейший, а Санс по-напускному безразлично усмехается, и слякоть под ребрами тревожно вздрагивает. Фриск тогда усмехается в ответ: сама себе благими намерениями дорожку в ад выложила галькой своей души собственной. Фриск смеется, чтобы Санс смеялся не над ней, а вместе с ней.la cocaina is not good 4 u.