Не отнимай своей руки

Бред и сумасшествие. Впрочем, как и всегда. Не стоит и переживать, что всё может пойти не так. На их заполошной базе все идет наперекосяк всегда. Что говорить про канун Рождества. Когда взрывается то ли от радостного празднества все вокруг, то ли оттого, что близнецы нашли запас просроченных с прошлого года ракет решив устроить министрам фейерверк, и при этом разнести ими полбазы. Праздник приближался, и чем обозначенная дата была ближе, тем больше вопросов об адекватности людской половины возникало у автоботов. - Канун Рождества - тот период года, когда к людям излишний раз с вопросами, что и зачем празднуем, и почему в таком формате, не соваться. – ответила на загадочные взгляды Айронхайда Эн, разместившись в кресле дежурного. На Вард в этот странный, но веселый из-за непреднамеренного наблюдения за другими, период нападало противоборствующее настроение. То ли заразительная радость, то ли непомерная печаль, что не может разделить рождественский вечер со своей семьей, коей являлся затерявшийся для всех отец. Он всегда баловал маленькую Эн подарками, каждое Рождество было неповторимым в её радостных, ёще не познавших боли и разочарования глазах, настоящее чудо. Она и сейчас получала от отца открытки, прикладываемые к ним фотографии, и постоянно фыркала на ежегодные изменения в отце. Это и веселило ее. За проведение торжества на базе, оформить все в новогоднем стиле, взялись суетливые девочки, коих не остановило, что военный объект как снаружи, так и внутри не нуждается в зеленой и горящей модернизации. Энтузиазм, помноженный несгибаемой женской настойчивостью, остановить трудно. Как и оставить застоявшуюся работу. Покоившаяся на столе Эн груда бесполезных бумажек, что привносила долю раздражения, увеличивалась по часам, начальство не спешило принимать отчетность, и запланировано пораньше, как обычно, устроило себе новогодние каникулы. Закинутая за каким-то лесом на шкафы то и дело желавшая рухнуть ей на голову коробка с увесистой макулатурой, опасно накренилась, стоило Вард потянуть ее на себя. На блондинистую голову, к удивлению девушки, свалилась пара разноцветных коробочек. Не было и в помине ничего подобного в её отсеке. Пробежавшись кончиками пальцев по потрескавшейся ярко-зеленой, старой, но сохранившей свой праздничный вид бумаге, надорванной в паре мест, лейтенант подняла подарок, хмуря брови. Нечто смутно знакомое. Что было давно и что навевало лишь тоску и грусть. Перевернув маленькую коробочку, Эн судорожно выдохнула, и прикрыла на мгновение глаза. Выцветшими, но заметными для глаза Вард буквами выделялась размашистая подпись одного человека, что был так дорог девушке. Маленькой девчушке на месте теперешней взрослой женщины. Пальцы коснулись места, где прошло острое перо, ощущая лишь тоску. Теперь да. Теперь она понимала, зачем и для чего она забыла и пыталась спрятать не один и не два искренних, чересчур открытых, обнажающих душу подарка. Что убивали изнутри, хотя прошло не мало времени. Нельзя выбросить и просто избавиться от излишнего напоминания; оставить себе светлую память, но и не откроешь, поглотившись болезненным ностальгическими воспоминаниями ушедшего времени. Компромисс. Что так напоминает изредка о себе и колит, где-то остриём под ребрами. Где-то под ногами позабыто лежали остальные похороненные временем подарки, заставляя Вард вспоминать, почему она равнодушна к сим празднествам. *** Микаэлу было не остановить. Как только яркие украшения с режущими глаз мишурой попали ей в руки – откуда только откопанные - девушка с горящими глазами старалась распихать их по всей базе, не исключая отсеки автоботов. И самих автоботов. Отчего они обходили далеким кружком гиперактивного механика. Саманта не отставала, атаковала, в отличие от своей лучшей подруги, рождественский стол. Мол, что за радость сидеть за бутылкой пива в столь домашний и веселый праздник. Военные уже без должного удивления, привычно махнули рукой на закидоны девчонок, касательно еды они совершенно были не против наполнить домашней стряпней свои животы. Только съестной, а не тем издевательством, что предлагала из-под своей руки Саманта. Не то, что с едой на «Вы» была, она заставляла это слово стреляться от своей безнадежности в её руках. Чего пожелали себе все остальные на базе, лишь не пробовать её очередной шедевр. Потащили подруги и до того момента безразлично глазевшую на все Вард, которую не прельщало лазить по всея базе и разбрасывать яркий мигающий мусор, травить сослуживцев домашними пирогами. Однако пришлось наблюдать и останавливать настойчивых девушек от умерщвления базы. - Микаэла? – то ли вопросительно, то ли устало проговорила Эн, застав брюнетку в крайне необычном положении. Бейнс свешивалась со стола, удерживая себя ногами, и пытаясь нахлобучить на антенну Ретчету зелёненькую мишуру, под стать цвета его корпуса. Она вздёрнула брови и призвала к молчанию подругу, приложив палец к губам, но не рассчитала движения, вцепившись в чувствительную антенну. Ретчет подскочил с места, резко развернувшись к нарушительнице покоя, прищурив синюю оптику. - Упс. – развела руками девушка, не почувствовав угрызения совести, победно глядя на зеленеющий подарок от себя любимой. Эн не раз наблюдала за всем известной парочкой, как по нескольку раз в день Микаэла гонялись за матерящимся и угрожающим ей Ретчетом, стараясь побольше обмотать его украшениями. Мол, ты зеленый, как наша ёлочка, и украшения тебе не помешают. Что курила Бейнс в тот момент никто не знает, однако это стало её главной целью, которой она и сумела все же достичь и достать этим спокойного медика автоботов. Наблюдать разгорающуюся борьбу между сияющей и хихикающей брюнеткой и звереющим на глазах, ищущим компромат Ретчетом, Эн не стала, ретировалась восвояси. Колдующая на кухне базы, постоянно выглядывающая Саманта, радостно оповещала о своих успехах, успевая приобщаться с помощью Оптимуса к кибертронской культуре. Она беззастенчиво выспрашивала у последнего о способах приготовления сверхзаряженного, рассчитывая, какие ингредиенты использовать (читай, испортить) для его приготовления. Испытания проходить не желал никто, даже автоботы, с подозрением косясь на богато удобряющих горшки с растениями людей кулинарными шедеврами Саманты. Эн оценила хватку Уитвики, напуганных, решивших не показываться на глаза поваров, и кисло ухмыльнувшись отправилась на свой поджидающий ночной пост. Канун Рождества. Как только не приходилось встречать его военной. Темный зимний лес, темнота, слякоть под ногами, что заставляла свербеть горло и откашливать морозную сырость. Душные джунгли, что опутывали зелеными мясистыми побегами, и опасная живность, что окутывала рычанием в ночи. Темные пустующие сады сакуры, что наполняли пустотой и холодным ветром внутренности, несмотря на теплый зимний вечер. Военный полигон, отделенный высоким забором от окружающего мира, не позволяющий ступить и шагу, без напоминания о существующих празднествах, зиме, весне, о себе самой... И сейчас, вновь нечто иное, необъяснимое и записывающееся глубоко на подкорке, что потом можно легко вынуть, рассматривать как волшебную картину памяти. Счастливую или не очень, холодную или воспламеняющую, зависит лишь от решения одной. Привычное кресло обдало прохладой стоило Эн опуститься в него, скрипнуло. Уставившись невидимым взглядом вдаль, вместо мелькающих экранов перед глазами, она проходилась по своим давним воспоминаниям, касаясь пальцами таки не позабытого подарка. Мама... Потускневшее, закрытое другими, недавними пестрыми воспоминаниями, доброе лицо матери стиралось, словно меловой рисунок под проливным дождем. Как бы и не хотелось оставить, прикрепить его к своей подкорке... Девушка помнила каждую маленькую, но заботливо украшенную материнской рукой праздничную коробочку... Да и после, Эн не раз натыкалась на новую, словно мама была рядом, напоминала о себе с каждым последующим новым подарком. Будто знала всё заранее, понимала. И невидимой рукой трепала светлые волосы дочери. Вард перекинула коробку на стол, поджимая губы. Нет ни праздничного настроения, ни желания праздновать, ни настроения совсем. Она устало потерла глаза, резко повернувшись на режущий взгляд между лопаток. - Я тебя не заметила. – выдохнула Эн, выпрямляясь в кресле. - Ты бываешь излишне ненаблюдательна, когда усердно сосредоточена. На чем-то мрачном. – Подошел и наклонился к девушке черный автобот. Он бросил взгляд на блестящую упаковку. – В чем дело? Эн помотала головой, прячась за вылезшими из пучка волосами. На глаза попалась развешанная в помещении желтая мишура. Лейтенант фыркнула. И передумала. - Подарок из прошлого. – высказалась Эн. – О том, что хотела забыть, но в который раз не могу. Айронхайд опустился рядом, ближе придвинувшись к перилам, освещая темный угол синими отблесками оптики. - Расскажешь? – мягко проговорил автобот. Блондинка пожала плечами, криво улыбаясь. - Не стоит. Это лишь один из суровых исходов моей жизни. Что прямым образом отразился на моей судьбе. Айронхайд хмуро отковыривал болтики из лестницы, не находя подходящих слов. - У тебя была семья? – тихо поинтересовалась Эн, разглядывая ссутулившуюся фигуру автобота. Ради чего она задала этот вопрос? Погреть свое любопытство? Или расшевелить зарубцевавшиеся давно раны? Айронхайд вскинулся, внимательно изучая лицо не опускающей взгляд девушки, что навострила уши. Автобот не отвечал, замер, поглощая оптикой фигурку Эн. Она хотела было уже прервать затянувшееся молчание, извиниться, но черный мех сам взял слово. - Еще до войны меня растили мои Создатели. Но это было так давно, и после, сколько еще раз меня перебирали при неудачных битвах, что я растерял все данные, кем они были и что с ними стало. – автобот изогнул уголки дентопластины. – Я ни о чем не жалею. Да забыл, да печально, но и шарк с ними! Мне надо думать о безопасности своих ребят, чтоб не пришлось потом кого-то как меня собирать да не искать среди ушедших в Колодец искр. Эн кивнула, подогнув под себя ноги, она мельком бросила взгляд на подарок матери и вернулась к внимательной оптике. - Теперь Оптимус и весь отряд моя семья. Хоть я готов их часто на куски порвать, шлакоделов. – ворчал Айронхайд, отворачиваясь в сторону. - И ты моя семья, Эн. Особенная, но семья. Вард удивленно вскинула брови, поддалась вперед, чуть не навернувшись с кресла, пыталась поймать бегающий взгляд автобота. Семья... Большая, шумная, шебутная, порой до невозможности убийственная, порой смешная. Но семья. Единая. Своя. Да, легко понять, но нелегко прозреть. Посчитать всех своих подчиненных, что выводили до зубного скрежета, своими сыновьями, Леннокса и Эпса названным отцами, Вебстера – братом с большой буквы, Микаэлу и Сем – младшими сестричками... Дружной, но такой нужной. Способной достать из-под земли, вынуть из хандры, и туда же загнать, устроить необъяснимое и после вместе разгребать... Праздновать Рождество вместе... - Ты тоже. – выдохнула Эн, стараясь не вдаваться в подробности, какую роль подсознание дает этому черному меху, что всегда сможет постоять за лейтенанта. – Спасибо. – Айронхайд повернулся, встречая теплый зеленый взгляд и наслаждаясь мягкой улыбкой девушки, адресованной только ему. - А вот и оливье! – воскликнула вбежавшая в ангар Саманта, торжественно объявляя блюдом нечто серо-зелёное на вид, что несла перед собой. – его едят в России! Кажется... Никто не желает опробовать? Айронхайд закатил глаза, переводя оптику с шатенки на фыркнувшую и спрятавшуюся за его мощным корпусом Эн, ощущая её теплые ладони на манипуляторе. Рисковать Вард не стала, отдав честь испробовать это «нечто» из рук любимой сестрички иной жертве.