Разговор

Оказаться рядом с Джоном Мэндрейком оказалось непросто. Вокруг него толпились волшебники и министры разного пошива, каждый пытался урвать секунду его внимания, прикоснуться к великому. Мне до его величия не было никакого дела, меня интересовало совсем другое. Я лавировал сквозь толпу, протискиваясь через нее, словно ледокол. На меня никто не обращал внимания, лишь шипели и пытались отдавить ноги. Я этим активно пользовался, не шипел, но тонкими каблуками своих туфель отдавил несколько ног. Наконец я оказался совсем близко с объектом своего внимания и оглядел его придирчивым взглядом. Натаниэль определенно повзрослел. Его плечи разрослись, и фигура превратилась в острый треугольник, стоящий вверх тормашками. Из движений ушла дерганость и угловатость, он являл собой сплошную грацию и утонченность. Львиная грива его была убрана в аккуратный хвост на затылке, он давно потерял привычку, которую имеют большинство волшебников, – носить их распатланными. И я к этому приложил немало своих собственных сил! На нем не было больше щегольских костюмчиков, заменяющих кожу, вместо этого он обратился к классике. Этот волшебник являл собой аккуратность и сдержанность, и мне, много повидавшему на своем веку, было приятно на него посмотреть. Я подошел со спины и, дождавшись подходящего момента, подставился под его локоть. Он больно ткнулся мне в ребра, и я совершенно натурально ойкнул. – Министр, осторожнее! – он немедленно обернулся, окинул меня взглядом и, вежливо улыбнувшись, извинился. Я улыбнулся ему в ответ, оголив свои острые зубки. Натаниэль внимательно посмотрел на меня и нахмурился, а затем зазвучала музыка и я оказался приглашенным на танец. – Прошу вас, – говорил он мягко, со спокойной благосклонностью на своем лице, но ладонь его стискивала мое запястье не хуже наручников. Я не сопротивлялся, собственно, этого я и добивался с самого начала. Когда мы оказались в центре зала, он положил свою ладонь мне на спину и мы закружились в танце. – Что ты здесь делаешь, Бартимеус? – сухо спросил он, зная, что никто нас не слышит. – Ты не заметил? Танцую, – подмигнул ему я, мне не понравился этот тон. Он помрачнел, и лицо его заострилось. Я сбился с шага и прищурился. – Раз так, я пошел... – Ну уж нет, – хмыкнул этот зазнайка и снова вовлек меня в танец, не давая возможности сбежать. – Не тогда, когда на нас смотрит весь зал. – Чего? – я искренне удивился, он же явно потешался. – Тебе надо было выбрать менее сногсшибательную женщину, когда ты подошел ко мне... – его голос потеплел, лицо разгладилось, привычный Нат был рядом. – Не так часто я танцую с такими красотками. У меня перехватило дыхание, я зажмурился, решаясь. – На тебя готовится покушение, – на одном дыхании выпалил я, распахнув глаза. – Я знаю, – мягко улыбнулся он. – Тебя, скорее всего, убьют, – не унимался я. Он повел плечом, выражая свое равнодушие. – И неудивительно... скорее, удивительно, что я до сих пор жив, – он весело засмеялся, а я не мог заразиться этим смехом. – Ты идиот! – я стукнул его ладонью левой руки по плечу, он даже не поморщился. – Тоже мне новость, – фыркнул он. – Ты лучше скажи, как ты умудрился нарушить приказ? Тебе же наверняка запретили мне что-либо говорить... ну так, на всякий случай... – О, – лицо мое приобрело хитрое выражение. – Но ведь я ничего не рассказываю волшебнику Джону Мэндрейку, я говорю с Натаниэлем, своим... – я запнулся, подбирая слово, он выглядел заинтригованным. – Ну-ка, ну-ка, и кем же? – я готов поклясться, что мой эпитет его интересовал гораздо больше той опасности, о которой я пытался его предупредить. Рискуя своей жизнью, между прочим! – Ты невыносим! – я поджал губы и возмущенно зашептал. – Я прихожу сюда, нарушая запреты своего нынешнего хозяина, рискуя своей жизнью, а ты!.. Договаривать я не стал, вместо этого перевел взгляд и замолчал. Так мы покружились некоторое время. – Я все это прекрасно знаю, с моей карьерой это ожидаемо... – мягко заговорил он. – Я польщен твоими действиями, но ты ничего... – Я могу тебя защитить! – решительно перебил его я. – Ценой своей жизни? – снисходительно спросил он и устало улыбнулся. И тут я увидел то, чего раньше не замечал, – россыпь глубоких морщин вокруг его глаз. Нахмурившись, я принялся внимательно рассматривать его лицо. Оно было уставшим, на лбу залегли две глубокие морщины, на висках у него было несколько седых пучков волос, глаза все еще горели озорством, но... ему не было еще и тридцати лет, а выглядел он словно потрепанный временем старик. Мне подурнело, тем временем Нат продолжал: – Я не могу согласиться на это. – Но... – Нет, Барт, – решительно сказал он. – Я поэтому тебя и отозвал. Я не хочу, чтобы ты видел мой конец, он близок, я чувствую. Музыка продолжала кружить нас в танце, но я не слышал ее. В ушах у меня стоял решительный голос Ната, я крепко сжал его ладонь, а он лишь улыбнулся. – Знаешь, мне невероятно сильно хочется тебя поцеловать, – вдруг сказал он. Я задрал голову вверх и с вызовом сказал. – Ну так что тебя удерживает? – Ты не оттолкнешь... – задумчиво проговорил он, пристально разглядывая мои губы, – а отстраниться сам я не смогу... – Слабак, – фыркнул я, вся сущность моя сжалась. Что же это за разговор такой?! – Да, – весело согласился он. – Но никто, кроме тебя, не знает моих слабостей. Он подмигнул, а музыка вдруг умолкла. Мы молча вернулись к толпе, он поцеловал мою руку и, обворожительно улыбнувшись, удалился. В следующий раз я увидел его через полчаса. Он поднимался на помост с трибуной, лицо его по-прежнему было решительным и спокойным. Он знал, что его ждет, и был готов.