first girl i loved

редкие проблески тусклого осеннего солнца пробиваются сквозь плотную дымку пепельных туч, заливая слабым светом лестничную площадку. джувон, щурясь, смотрит в пыльное окно и снова понимает, что домой придётся возвращаться под проливным дождём. она опять забыла свой зонт на тумбочке в прихожей, убедив саму себя, что сегодня ей обязательно повезёт с погодой. неприятное послевкусие после выкуренной сигареты вязко щиплет её за внутреннюю сторону щёк, оставляя после себя жжение и горькую кислоту во рту. на самом деле джувон курит крайне редко, только, чтобы снять стресс, не превращая это в привычку, когда за сигаретой тянешься, как за единственным спасением. она в последний раз выдыхает никотиновый дым, путающийся в её золотистых, почти блестящих волосах, и громко хватает воздух носом, чувствуя, как в пазухах начинает неприятно жечь. и ей кажется, что она никогда не научится правильно курить, захлёбываясь в облаке дыма, томно прикрывая глаза, рисуя в голове какие-то отвлечённые образы и забывая совершенно обо всём, что не даёт покоя не только по ночам, но и днём. жизнь в институте кажется сущим дерьмом. разбитые мечты до сих пор впиваются осколками в наивные подростковые грёзы о будущем, когда окончание школы и поступление в университет представляется шагом в новый мир, полный желанного понимания и привкуса бесконечности. на деле всё выходит совершенно иначе: она сидит посреди пустого помещения, где студенты и преподаватели обычно курят (только в разное время), и пытается привести себя в норму, чтобы вернуться в аудиторию и снова оказаться под натиском «не моё». это не её место, не её профессия, не её выбор и, кажется, даже не её жизнь. зато мама рада не вдвойне, а втройне. и родственники говорят, что это отлично, высшее образование на века, без него в нынешнее время никуда. и джувон всеми силами старается им верить. верить больше, чем себе. а когда веры не хватает – она вновь оказывается здесь. когда издали слышится стук каблуков и громкие разговоры о вчерашней вечеринке у самого главного тусовщика на факультете, которая окончилась приездом копов и несколькими конфузными ситуациями с отдельными студентами, джуи ёжится, как от холода, понимая, что её личное пространство совсем скоро может быть нарушено нежданными гостями. вдохнув поглубже, она спрыгивает с подоконника, царапая молочную кожу о вбитые в стену гвозди, тут же проводя пальцами по новым доспехам и смазывая капли крови, как замечает появившуюся перед собой знакомую особу. это ли хёбин. карие глаза с медовыми крапинками прямо на зрачке, бордовые волосы с самодельным алым мелированием тут и там, так неуклюже, но так естественно, джинсы-скинни в обтяжку, облегающие слишком худые ноги, огромная красная кофта, свисающая в области острых плеч с особым усердием, и сразу несколько браслетов на одной руке. она учится в той же группе, что и джуи, но за год с лишним они ни разу не заговорили, даже не познакомились. просто знали имена друг друга, но не оперировали ими. у каждого своя компания, вся группа разбита на мелкие подгруппы, и переходы из одной в другую воспринимаются укоризненно. хёбин – это то, чему ещё не придумали определение. девочка-тень, которая исчезает с каждым дуновением ветра и появляется, когда нужнее всего и дышать совершенно нечем. джуи – та, что кличут загадкой. всегда такая неоднозначная, бросающаяся из крайности в крайность, то в огонь, то в воду. немного потерянная в самой себе, запутавшаяся в собственных мыслях и отчаянно ищущая спасение где-то за пределами дозволенного, в чём-то (ком-то) запретном и недоступном. когда они сталкиваются взглядами, джувон зачем-то старается прикрыть новые шрамы, оттянув свитер до костяшек пальцев, а хёбин молча смотрит на неё, спрятав руки в глубоком центральном кармане кофты. обе чувствуют себя несколько неуверенно, но первая ещё и пристыженной, потому что ни разу не была здесь кем-то поймана. – можешь не уходить, пара всё равно закончилась, – почему она никогда не прислушивалась к этому прокуренно-нежному голосу. наверное, потому что ответы на семинарах всегда звучат нудно и неинтересно. джувон нервно улыбается. – спасибо, – быстро отвечает она. – джуи, ведь? ты часто сюда приходишь? всегда вот так, во время пары? зудящие шрамы, нервная улыбка, то вниз, то вверх. девочка, которая всегда лишь наполовину улыбается. кажется, что хёбин лезет в душу, но не как все, не грязными руками, ковыряя всё до самого основания, а осторожно, медленно, аккуратно, словно работает с чем-то невероятно хрупким. одно неверное движение – полетит вниз и разобьётся вдребезги. – да… когда как. здесь в такие моменты очень спокойно, – младшая старается говорить как можно внятнее, потому что её английский ещё не настолько хорош, а если хёбин будет переспрашивать, то вся возникшая атмосфера сойдёт на нет, чего действительно не хотелось бы. старшая погружается в мысли, всё ещё не отпуская взглядом однокурсницу, которая стоит к ней боком и не может развернуться, чтобы уйти, словно что-то держит её на одном месте и не даёт сделать шаг в сторону, а потом достаёт пачку сигарет, ловко вынимает оттуда одну и поджигает, пряча пламя зажигалки в ладонях. джуи не сводит глаз – это кажется ей слишком прекрасным. эти отточенные движения, тепло огня, спутавшиеся волосы, волна дыма и приглушённое дыхание сквозь приоткрытые обветренные губы. хёбин искусно и болезненно курит. – есть место получше. там шумно, но невероятно спокойно. я даже не знаю, как тебе объяснить. просто ты не замечаешь, всё отходит на второй план. спокойствие не всегда заключается в тишине, джувон. ли слегка хмурится и прикусывает губу, теряясь в догадках, возникающих в её голове вспышками молний и исчезающих так же бесследно, как оставленные следы на запотевших окнах, но, чуть погодя, выдаёт то, что и не думала говорить. – сходим туда вместе? хёбин тушит пламя сигареты, но зажигает другое, прячущееся внутри джуи. *** джувон впервые не ночует дома, вернее, так сильно задерживается, не спеша туда, а гуляя по ночным улицам и наслаждаясь их молчаливой пустотой. позади раздаются только слабые сигналы автомобилей, чьи-то громкие разговоры, звуки закрывающихся дверей кафе, шум ветра, гуляющего по аркам, и голоса парней, пытающихся обратить на себя внимание прогуливающихся девушек. тёмный небесный ковёр покрывается мелкими крупинками (как мурашками) – звёздами. кажется, до них можно достать кончиками пальцев, если встать на носочки и сильно-сильно потянуться. светловолосая впервые ощущает, что может сделать это. сигаретный дым неуверенно скользит между её волосами, а сама она стоит, почти не шевелясь, и внимательно смотрит за тем, как хёбин прислоняет горящую сигарету к губам и глубоко ею затягивается. джувон совершенно не думает о том, что скажет маме, как объяснит своё отсутствие, почему проворонила время и не успела до закрытия ближайшей станции метро. честно говоря, её ничего не волнует, потому что здесь и сейчас есть хёбин, которая не сводит с неё глаз и задаёт немой вопрос «ты будешь?». – нет, – отказывается девушка и прячет замёрзшие руки в глубокие карманы лёгкой куртки. позже она зачем-то пинает пустоту носком кед и смотрит несколько секунд на землю, пытаясь найти своё отражение в крохотной дождевой луже, но это бесполезно. – просто ненавижу курить на ходу, сейчас уже пойдём. вижу, что замерзаешь, – чуть слышно проговаривает старшая; её голос врезается в порывы ветра и становится лишь частью фонового шума, поэтому джуи приходится напрячься, чтобы расслышать то, что ей говорят. – с это вообще ничего, что мы так припозднились? тебе домой не надо? хёбин негромко смеётся. – я уже совершеннолетняя. и ты же сама говорила, что видела ночной сеул только в дорамах, когда представлялась перед группой. я захотела это исправить. у меня-то проблем никаких, но и тебя как-нибудь отмажем, если это принципиально. не переживай слишком сильно, – уверенно говорит старшая, на что ловит на себе удивлённый взгляд джуи, которая аккуратно убирает прядь волос за ухо и поправляет сползшую в сторону густую чёлку. хёбин в это время, докуривая сигарету, начинает сетовать на то, что её волосам скоро крышка, если она не перестанет их терроризировать мелированием, а джуи добавляет, что это ещё ничего по сравнению с тем, что происходит с ней – мысль перекраситься в розовый не даёт ей покоя, но обесцвечивание превратит волосы в солому. так просто. – ты запомнила. это приятно. хёбин, ничего не сказав, берёт девушку за локоть и ведёт за собой, открывая перед ней целый мир. даже сквозь ткань джуи ощущает теплоту кожи старшей; это лёгкое, но такое крепкое прикосновение будоражит её, вызывая мурашки по телу, слабые покалывания в конечности и отчаянную жажду касаться её как можно чаще. в этот момент она не видит ни ночных огней, ни неоновых вывесок круглосуточных баров, ни редко встречающихся компаний людей – ничего. только хёбин. и это слишком волшебно. хёбин – это слишком. хёбин – это то, что ей не под силу, но так необходимо. просто до смерти. они говорят обо всём на свете, делясь мельчайшими подробностями из жизни, словно без них рассказ потеряет свою значимость; шутят про однокурсников и преподавателей, придумывая им прозвища, известные только им обеим, как кодовые слова; приоткрывают двери в свой мир, вспоминают детство, школу, людей, которых уже нет рядом, первые победы, первые поражения, горькие слёзы по щекам и дивный смех, оглушающий всё вокруг; молча понимают друг друга. молча и по-настоящему. – мне просто нужно знать: могут ли два человека любить и быть друг с другом всю жизнь? я пытаюсь найти ответ на этот вопрос, но, наверное, это невозможно, – почти шепчет джуи. это что-то сокровенное, что-то ценное и крохотное, что-то невероятно значимое. – вряд ли. по-моему, лучше найти того, кто будет принимать и любить тебя такой, какая ты есть. даже если это и не навсегда. и без разницы, какая ты, потому что этот человек будет считать тебя самой лучшей. вот с ним нужно быть рядом. джувон выдыхает в пустоту. октябрьский холод забирается под одежду, пробираясь по позвоночнику, но девушка совершенно его не ощущает. впервые ей так тепло. сейчас, здесь, на улице, рядом с хёбин, чей взгляд согревает до глубин души. с ней так уютно, так свободно, так нужно. – я думаю, ты права. хёбин улыбается. – эй, кажется, тот парень подмигнул тебе, – подмечает старшая и разворачивается, чтобы показать его девушке, но обнаруживает ту, плетущейся сзади, мотающей головой в разные стороны и разглядывающей каждую мелочь, словно впредь никогда не видела ничего подобного. ночью всё приобретает особый шарм, многие вещи кажутся иными: сказочными и мистическими. – не смеши, пожалуйста. даже если и так, он в пролёте, – с лёгкой усмешкой-обидой отвечает младшая. – ничего же. – да, но мне нравятся девушки, – джуи говорит это на одном дыхании и только после сказанного зажимает рот ладонью и украдкой посматривает на хёбин, следя за её реакцией. этот момент становится точкой отсчёта. хёбин почти не движется и почти не дышит, пока джуи стоит, задержав дыхание и замерев на одном месте, собираясь вытянуть руку вперёд, чтобы в случае чего удержать старшую, но та неожиданно сама поддаётся к ней навстречу и останавливается в жалких сантиметрах, чувствуя, как чужое горячее дыхание опаляет её кожу, покрывшуюся мурашками. светловолосая отчётливее улавливает уже знакомый запах парфюма – бергамот с нотками цитруса – и вдыхает его поглубже. для себя, на запас, на когда-то ещё, на когда-то, когда хёбин будет так далеко от неё, что не достать ни руками, ни словами, ни мыслями. и останется только этот запах в памяти. осязаемый и прозрачный. хёбин целует её. целует не как в фильмах – порывисто и страстно, с шансом на новый дубль, не наигранно и фальшиво-изысканно, а по-настоящему, словно завтра никогда не наступит и есть только сегодня, разливающееся в той крохотной вечности, что они создали. медленно, трепетно, нежно. до мурашек под кожей, до тихих конвульсий, погибающих внутри грудной клетки, до тепла по венам, до катастрофической нехватки воздуха в лёгких. джувон наконец-то кажется, что она превращается в одно маленькое созвездие, собранное по кусочкам и руинам. в руках хёбин она напрочь забывает о том, как это – чувствовать себя разбитой и пустой. та невесомо ловит её пальцами, путается ими в волосах, заставляя вздрагивать от этих холодных прикосновений, что согревают её до самой глубины, до самого основания – где боль начинается и где она же заканчивается. это так приятно, что даже больно. когда джуи слабыми руками приобнимает хёбин за талию, прижимая к себе ещё ближе, губы старшей оказываются на её шее, отчего младшая теряет рассудок, становясь ватной, кое-как держась на ногах, чувствуя, как сводит дух и сердце пропускает сразу несколько ударов подряд. джуи думала, что так бывает только во сне. и если это сон – она бы никогда не хотела больше просыпаться.