Волосы

Изуку с ужасом смотрела на пуделёчка, что отражался в зеркале её ванной. Зелёные волосы вились, пушились в разные стороны. Всё это больше походило на какую-нибудь старую и потрёпанную метёлку, нежели на голову обычной девочки. Мидория пытается их пригладить мокрыми руками, но проходит ровно минута… И снова они торчат в разные стороны, снова они пушистые, будто её всю ночь било током. Девочка перебирает всё, что есть на их ванной полочке, какие-то пузырёчки падают в раковину. Ничего того, что могло бы ей сейчас помочь, а ведь время, которое она всегда отводит умываниям, почти подошло к концу, нужно спешить. У неё всегда были проблемы с волосами. В детстве её саму это не особо заботило, ведь за ней следила мама. Но стоило ей стать постарше и начать самой следить за этим, а она поняла, что это за муки. Голову нужно мыть один раз в три дня, ни больше, ни меньше. Если увеличить срок на один день, то волосы уже будут сальными, неприятными, противными, и вообще с ними лучше дома сидеть. А если уменьшить на одни сутки, то получается вот такой милый пуделёчек. — Изу-чан, тебе повезло, что я ещё не ушла, — приговаривала Инко, пытаясь хоть что-то сделать с волосами дочери. Изуку на это ничего не говорит, продолжает жевать свою порцию риса и устало вздыхать. Косичка — не вариант, ведь короткие волосики у ушей и у лба с её-то нагрузками очень скоро повылезают, и снова она будет выглядеть так, будто Денки случайно не удержал причуду при себе. Сделать пучок тоже не получается, потому что он просто разваливается на части. Даже шпильки и заколки не могут удержать эти волосы. Инко собирает маленький пучок, захватив волосы только в районе висков. — Ну, может, хотя бы не будут так сильно мешаться, — женщина вздыхает и проводит рукой по пушистым волосам. — Спасибо, мама. Что бы я без тебя делала, — Изуку тяжело вздыхает и выпивает наконец свой чай. — Ты бы их скорее сбрила, чем пошла бы учиться с ними. Так что, ты была бы лысой, — Инко говорит уже потише, собирая посуду после завтрака. Но Изуку всё равно её слышит, и на лице девочки появляется улыбка. Идти в школу невыносимо жарко. Солнце печёт, ветра почти нет, душно, а эти волосы только ухудшают положение — греют спину. Мидория вдыхает с каждым разом всё глубже и глубже, но понимает, что ей практически ничего не может помочь. В волосах стали застревать мошки. Из-за этого девочку передёргивало, она спешила поскорее убрать всю живность из своих кудрей. Вытаскивать их — худшее испытание в её жизни, лучше бы она себе сломала руку ещё раз, нежели это. Выдёргивая мошку вместе с несколькими волосинками, Изуку даже не заметила, что рядом с ней стоит Кацуки, который всё недоумевал, что там творит эта глупая Деку. — Ты что, с утра пораньше решила вставить пальцы в розетку? Умно, — Бакугоу усмехается, а Мидория мигом выпрямляется, всё-таки выдрав эти несколько волосков с противным насекомым. — И тебе доброе утро, Каччан, — Изуку смущённо посмотрела на свои ноги, а потом пошла дальше. Судя по всему, у её нового друга появился новый повод «пошутить». — У меня просто волосы такие, и всё. — Почему бы тебе их не отстричь, раз они тебе мешают? — Бакугоу пожимает плечами и идёт немного впереди девушки, смотря перед собой на дорогу и держа руки в карманах. — С чего ты взял, что они мне мешают? — Мидория обиженно смотрит исподлобья, а Кацуки усмехается. — Ты минуту выдёргивала из них какой-то мусор. Разве это не мешает? — парень смотрит со странным оскалом, из-за этого Изуку сильнее хмурится. — Да и к тому же, если тебе они так мешают, нужно соответствующе причёсываться. А ты, как я погляжу, этого не умеешь. Ну да, ты же Деку, что я хотел? — Так говоришь, будто ты в этом деле профи! — Мидория закатывает глаза и обгоняет Кацуки. Тот цыкает и хватает девочку за плечо, резко разворачивая к себе. — Деку, не нарывайся! — Бакугоу сжимает её рубашку в районе ключиц и притягивает к себе. Изуку фыркает и вырывается, откинув от себя руку блондина. — Думаешь, я не смогу придумать, что ещё делать с твоими волосами, кроме как спалить к чертям собачьим?! А вот и нет! Кацуки разворачивается, хватает её за руку и тянет в противоположную от их места назначения сторону. Мидория сначала даже опешила от подобного, а после попыталась выдернуть руку из чужой хватки. — Хей! Отпусти меня! Мы ведь так опоздаем! — Изуку упёрто вырывает руку, но Бакугоу сжимает только крепче. — У нас ещё сорок минут. Успеем, — Кацуки фыркает и продолжает куда-то идти. Вдвоём они подошли к какому-то магазину. Блондин ясно дал понять своим криком, чтобы Изуку ждала его здесь, а сам он ушёл внутрь, но пробыл там недолго. Что он купил — непонятно, но Мидория из некой обиды и не собиралась ничего спрашивать у этого человека. Пусть катится к чёрту. Подростки проходят через ворота UA, заходят внутрь самой академии, а затем Кацуки тащит её куда-то мимо их раздевалки. Ведёт и ведёт за собой, даже не посмотрит назад! И всё, на что может смотреть Изуку: на сменяющие друг друга ступеньки и эту спину мальчика, который то и дело норовил треснуть ей по голове своей сумкой. Они оказываются на крыше академии. Там, где дует ветер, но в то же время печёт солнце. Там, где сейчас совершенно никого нет, и вряд ли здесь появится хоть кто-то в ближайшее время. Бакугоу с глухим стуком опускает свою сумку на пол. — Садись давай, что встала? — Кацуки грубо подтирает себе под носом, Изуку удивлённо хлопает глазами. — Что?! Я тебе тут не стихи собираюсь читать! Садись давай! — Бакугоу подходит и грубо заставляет сесть девочку на её же сумку. Мидория ещё не успела сказать ничего вразумительного, а её уже схватили за голову и зафиксировали руками в одном положении. Кацуки яростно пыхтел ей в макушку, по спине побежали мурашки. — Ты что делаешь? — тихо спросила Изуку, стараясь заглянуть себе за плечо, но ничего не выходило. — Заткнись и не мешай, — Бакугоу грубо срывает с её головы резинку, тем самым распустив единственные собранные когда-то волосы. — Я тебе нормально сделаю твои хреновы пакли, лучше не дёргайся, а-то подпалю. Почему-то Мидории казалось, что Кацуки будет делать всё очень грубо. Драть волосы, дёргать за них, больно натягивать, и вообще Изуку уйдёт с этой крыши вся в слезах. Но получилось наоборот. Пальцы студента осторожно прочёсывали пряди, хотя уши улавливали, как же громко он напряжённо сопит. В какой-то момент эти же пальцы начали делить волосы пополам. — На, держи, — Бакугоу грубо заставляет Мидорию держать одну сторону, пока он будет заниматься другой. Несколько прядей берут почти у самого лба, что-то с ними делают. Потом к ним прибавляют ещё несколько, уже от виска. И так далее, далее. От уха, от макушки, всё ближе к шее… А потом что-то происходит, и ей на плечо кидают косичку, заканчивающуюся красивым красным бантиком. И Бакугоу принимается за вторую часть головы. Он сделал ей две косички с колосками. Волосы были натянуты, но не слишком сильно. Короткие волоски почти не вылезали, ведь все уходили глубоко в колоски. Красные бантики выделялись на фоне белой рубашки, но хорошо шли красным ботинкам. Весь оставшийся день Изуку смущалась, как маков цвет. Постоянно отводила взгляд от Бакугоу, даже не вступала с ним в какие-то споры. Вечером не стала его ждать и поспешила скорее домой, где не знала, как объяснить матери такие перемены. Пришлось соврать, что помогли одноклассницы. Расплетать эти косички почему-то не хотелось.