Обретение желаемого

Черная лакированная дверь открылась, а затем закрылась с негромким стуком, пропуская кого-то внутрь. Накахара, подняв голову, к своему глубочайшему сожалению, узнал в этом человеке небезызвестного Осаму Дазая, своего бывшего напарника, встреча с которым состоялась буквально пару часов назад и оставила его в полнейшем смятении чувств. Что было и не странно, учитывая, что после их тесного сотрудничества (хотя и не особо желательного ни для кого из них) тот пропал, предав организацию и исчезнув с лица земли на целых четыре года, и у Чуи все еще было, что ему сказать насчет этого. Он еле настроился на работу, запихнув возмущение, раздражение и обиду куда подальше, чтобы поразмышлять обо всём на досуге — и вот этот ублюдок, снова во всей своей красе, прожигает его внимательным взглядом, стоя у входа.  — Что ты забыл у меня в кабинете? — озадаченно нахмурился Накахара, окончательно отрываясь от стопки отчётов. — Ты должен был закончить свои дела и исчезнуть.  — Я не мог уйти, не попрощавшись, — лениво сказал Осаму, шагая в направлении его стола.  — Ты совсем уже с ума сошел? — недовольно осведомился Чуя. — Или тебе было мало? Глаза Дазая сверкнули так, что он в удивлении откинулся на спинку стула. Это выглядело, словно его бывший напарник только этого и ждал. Как будто бы Накахара угадал его мысли. Нет, подобное было невозможно.  — Чего ты на самом деле хочешь? — раздраженно спросил он, скрестив руки на груди. Дазай подошел совсем близко, но не спешил отвечать. Вместо этого Осаму далеко отодвинул бумаги, над которыми ранее работал Чуя, и Накахара просто закипел изнутри. Да как он посмел? Заданный мысленно вопрос так и остался невысказанным. Чуя лишь понадеялся, что Дазай прочитал его возмущение по глазам. Но не похоже, чтобы бывший партнер хоть как-то этим озаботился. Он присел на краешек стола, прямо напротив Накахары, и наконец-то заговорил.  — Тебя.  — Что? — Чуя в недоумении нахмурил брови. Что Осаму вообще задумал? Как он должен был понять сказанное им?  — Ох, неужели ты уже забыл свой вопрос? — невинно предположил Дазай. — У тебя такая короткая память. Да и не только па… Накахара одним молниеносным движением вскочил на ноги и сдавил рукой его горло. Издевательств с него было достаточно. Если Осаму припёрся лишь для того, чтобы продолжить их спарринг, обреченный для него на провал с самого начала, Чуя готов был показать, что делает с подобными ему, даже не убивая. Дазай попытался что-то прохрипеть, и Накахара чуть ослабил свою хватку.  — Ты спросил, чего я хочу, — откашлявшись, негромко сказал Осаму. — Я и ответил — тебя.  — И что бы это значило? — выдохнул Чуя, сверля его пристальным взглядом. — Что именно от меня? Я ведь сказал тебе, где ты можешь найти интересующую тебя информацию. Как и то, что я сам не… Дазай оборвал его самым необычным способом в мире. Самым невероятным и неожиданным. Он быстро подался вперед — из-за чего Накахара опешил и не успел отреагировать — и остановился лишь тогда, когда его губы оказались на губах Чуи. Это нелепое движение, можно сказать, выбило почву из-под ног мужчины. Он растерялся и не мог сообразить, что делать в ответ.  — Когда я говорил, — промурлыкал Осаму бархатным голосом, отстраняясь едва ли на пару сантиметров, — то имел это в виду в буквальном смысле. Осознание того, чего на самом деле хотел Дазай, шокировало Накахару еще больше. Он застыл, молча слушая и не предпринимая никаких действий, чтобы помешать бывшему напарнику гладить рукой его волосы, водить пальцами по его лицу и касаться губами где-то у его уха. Чуя не знал, как должен отреагировать на подобное. Начать даже с того, что ему в голову не приходило, что Осаму мог бы поступить подобным образом. Происходящее казалось ему сном, жутко неправильным, даже абсурдным, из которого было невозможно вырваться. Только это был не сон.  — Знаешь, — Дазай почти что шептал ему на ухо, — ты немного изменился за последние несколько лет. Хотя так и не вырос, как жаль, — несмотря на раздражение, что мгновенно охватило Накахару, он не мог не отметить, что тихий смех, последовавший за словами бывшего партнера, был приятным и мелодичным. Осаму никогда не смеялся так раньше. Его охватило сразу несколько противоречивых желаний. Сжать свои пальцы на чужом горле до синяков, до удушья, чтобы Дазай немедленно прекратил над ним издеваться. Ухватиться за его волосы, потянув и больше открыв его лицо, чтобы прервать этот смех тем же способом, что прежде испробовал Осаму. Ни один из этих вариантов, конечно же, не подходил.  — И ты стал еще сильнее, — невозмутимо продолжил Дазай тем же голосом — наверняка, такой он использовал, когда пытался уговорить какую-нибудь девушку совершить с ним двойной суицид. Или что-то другое. Почему-то от подобных мыслей придушить его показалось еще более заманчивой идеей.  — Я могу почувствовать твои мускулы даже под одеждой, — Осаму с силой провел пальцами по руке Чуи. — Даже обидно, что ты все еще носишь на себе столько её слоёв. Лишаешь остальных людей такого увлекательного зрелища, — он громко вздохнул. — Раньше тоже выглядело неплохо, но сейчас, думаю, картина просто сногсшибательная. На миллион долларов, или как ты там сказал?  — Как будто ты когда-либо меня слушал, — машинально огрызнулся Накахара, постепенно выходя из ступора. Он попытался припомнить, с каких это пор он мог вызывать у Дазая подобные мысли и когда вообще тот мог его разглядывать, чтобы говорить так уверенно. Получалось, Чуя много чего не замечал, когда они все еще были напарниками.  — Конечно, — мгновенно отозвался Осаму. — Мне нравится твой голос, эта хрипотца в нем. Он такой…  — Заткнись, — Накахара наконец-то сбросил с себя странное оцепенение и закрыл ему рот рукой. — Не знаю, что ты себе удумал и что вообще в тебе изменилось за это время в Агентстве, потому что раньше ты явно никогда бы не пришел ко мне с подобными предложениями, но я в этом не участвую. Он почувствовал, как чужой язык прошелся по его обтянутой перчаткой ладони и сразу же отдернул её, вытирая об штаны с максимально брезгливым выражением лица — чтобы Дазай понял, что ему здесь ничего не светит.  — Если я не делал подобного раньше, это не значит, что мне не хотелось, — беззаботно сказал Осаму. — Послушай, вешалка для шляп: ты не думал, что я мог изводить тебя не только, чтобы вызвать вполне обычную для тебя реакцию? Может, я ждал того момента, когда ты, наконец, озвереешь, опрокинешь меня на ближайшую горизонтальную поверхность и…  — Завались, — перебил его Накахара. — Не хочу слышать подобного. Не подозревал, что ты такой извращенец. Дазай пожал плечами.  — Я делал что угодно, чтобы заполучить твоё внимание. Я и сейчас сделал бы…  — Хватит, — вмешался Чуя. Его уже достал этот разговор, достало, что из-за услышанного у него перед глазами возникали картины того, как он действительно занимается подобным с Осаму. Накахара почти что видел, как извивается под ним бывший напарник, почти что слышал его стоны, и всхлипы, и просьбы о большем. Нет, это нужно было прекратить. Дазай слишком заигрался. Возможно, он просто пытался по-другому поиздеваться, довести его — и снова сбежать, оставляя в дураках. И у него бы это отлично получилось, потому что Чуя ощущал, что уже немного возбужден. Нет, ублюдок не получит еще одну возможность насмехаться над ним.  — Ты меня не интересуешь в таком плане, — холодно ответил он.  — А в каком интересую? — оживился Осаму.  — Ни в каком. И у меня уж точно нет ничего общего с предателями, — закончил Накахара, делая шаг назад и сбрасывая с себя чужую руку, что попыталась помешать ему.  — Тогда ты бы не рассматривал моё лицо настолько жадно, Чуя, — самодовольно заметил Дазай. — Ты удерживал меня на месте, упивался своей силой и властью надо мной, тебе явно хотелось сделать что-то еще.  — Ты ошибся в своих предположениях, надо же, — сказал Накахара с поддельным весельем в голосе.  — Нет, — сверкнул глазами Осаму, и вся его осанка снова так и излучала превосходство. Прямо как когда-то давно. От этого поддаться его уговорам захотелось еще сильнее. Стереть это раздражающее выражение своим же телом. Заставить теперь уже Дазая самому подчиниться. Независимо от своей громко утверждаемой позиции, Чуя начинал сходить с ума от этого желания. Но во всем, где был замешан Осаму, следовало быть осторожным.  — К тому же, тебе всегда нравилось моё лицо, — беззаботно сказал Дазай. — Можешь даже не спешить отрицать. Я довольно внимательный к деталям, знаешь ли.  — Может, и внимательный, но это никогда не мешало тебе оставаться мудаком, — прошипел Накахара.  — Но я тебе нравился таким, — Осаму подался чуть вперед и, все же, обхватил его руку своей, потянув в направлении к столу — в направлении к себе. — Чуя, серьёзно, сколько можно? Мы ведь оба хотим этого.  — Говори за себя, — процедил Накахара. Он боялся, что если не прекратит всё сейчас, то не сдержится и сделает в точности всё, чего хотел от него Дазай. Как и обычно.  — Или ты ждешь, чтобы я попросил? — вкрадчиво поинтересовался Осаму. Чуя даже не смог сдержать смешок. Подобное было слишком невообразимо, даже для него. Дазай никогда, никогда не…  — Пожалуйста, Чуя, — выдохнул тот и, пользуясь тем, что для Накахары это стало полной неожиданностью, прикоснулся к его губам еще раз. Осаму никогда не говорил ничего подобного. Особенно тогда, когда ему самому было что-то нужно. То, что он решился на такое, наводило на определенные мысли. На что еще готов Дазай, чтобы заполучить желаемое? Накахару не отталкивала мысль о возможном сексе с ним (она казалась, скорее, привлекательной), как и о сексе или об отношениях между мужчинами. А в происходящей ситуации ему до дрожи хотелось согласиться, взять предлагаемое Осаму, получить компенсацию за его вечные издевки. Заставить его наконец-то уступить, посмотреть на него снизу вверх, а не с привычной снисходительностью, словно сам Чуя ничего не стоит, словно то, как он прогрызал себе дорогу в жизни, не имело значения. Кроме того, Дазай был прав. В нем всегда было что-то, что Накахаре нравилось. И не только красивое лицо. Он ненавидел его, ненавидел самого себя за это, но не мог перестать думать о нем, не мог перестать желать. Чую немножко восхищал его ум. Продуманные за секунды хитрые стратегии, насчет которых тот был слишком уж самоуверен, действительно приносили им успех. То, что от Осаму никогда неизвестно было, чего ожидать, тоже добавляло некой изюминки. Когда их сделали напарниками, Дазай вечно крутился рядом, и Накахара был рад каждому перерыву, каждому вечеру, проведенному без него — например, когда его партнер выпивал в баре с друзьями, — лишь чтобы отдохнуть от его присутствия, выбросить его из своей головы; только и в тех случаях подобное ему не удавалось. Даже в течение нескольких прошедших в полном отдалении от Осаму лет Чуя вспоминал о нем: с ностальгией, горечью, злостью. С таким же неугасающим желанием. Закрывая веки, он видел перед глазами очертания его фигуры, его лицо; они были высечены в его мозгу и сердце. Накахаре жутко захотелось махнуть рукой на все свои принципы и просто насладиться моментом, использовав его на полную. Возможно, сделай он это, подобное желание ослабнет, даже растворится. Хотя вряд ли. Он открыл глаза, поняв, что Дазай разорвал поцелуй, не дождавшись ответа. Сейчас тот сверлил его взглядом — пристальным, просчитывающим что-то. Осаму явно был недоволен тем, что у него уходит столько усилий на что-то, что он явно ожидал получить легко. Чуе понравилось это ощущение: разочаровать его, пошатнуть его уверенность, заставляя предпринять что-то еще, постараться лучше.  — Мне кажется, ты стал лишь еще более упрямым за это время, — обронил Дазай. Чуя ухмыльнулся, вскидывая бровь.  — И что? — дерзко спросил он. — Ты уже сдался? Ответный взгляд полыхнул пламенем. Осаму ухватился за воротник его рубашки, снова подтянув ближе к себе.  — Ладно, давай так: я отсосу тебе, ты воспользуешься моим ртом, и на этом всё, я уйду, — невозмутимо предложил он, не отрывая глаз от Чуи. Накахара с усилием сглотнул. Такая перспектива тоже выглядела очень, очень заманчивой. Он точно не сможет устоять, не сможет не поддаться, и Осаму это было отлично известно.  — Что за игру ты ведешь, Дазай? — подозрительно сощурился Чуя, пытаясь выровнять дыхание, что так и грозило сорваться.  — Никаких игр, как видишь, — легко заверил его тот, оглаживая своими изящными длинными пальцами ткань воротника. Пару раз они соскользали на шею Накахары, и от случайных прикосновений его почти что прошивало током. Между ними всегда, с самой первой встречи, проскакивали искры, даже без какого-либо физического контакта. Что уж говорить о том, что происходило сейчас.  — Я знаю тебя: обычно ты манипулируешь людьми, чтобы они делали что-то, но не говоришь ничего словами. Это как-то не вяжется с твоим поведением сейчас, — чуть более хрипло выдохнул Накахара.  — Может, я изменился? — беспечно предположил Дазай.  — Может, ты отчаялся? — самодовольно фыркнул Чуя — и отпустил себя, наконец-то, зарываясь рукой в чужие волосы и преодолевая считанные сантиметры между ними, чтобы поцеловать самому. Осаму открыл рот, впуская чужой язык, и Накахара зажмурился от удовольствия. Он всегда пытался не допускать мыслей о подобном, но сейчас подумал, что вряд ли смог бы представить себе что-то, что сравнилось бы с происходящим. С теплом и влажностью его рта, медленным, жутко возбуждающим скольжением языков, пылкостью, с которой ему отвечали. Чуя больше вжал Дазая в стол, ощущая податливость его тела, касание длинных ног, обхвативших его с двух сторон, и рук, обвивших шею и скользнувших в волосы. Он чуть наклонился — и Осаму подался назад в ответ, изгибая спину, и это было всё, в чем нуждался Накахара, чтобы потерять контроль. Чуя жадно огладил бока Дазая — и оторвался, чтобы помучить его еще немного. После всего, через что он прошел по милости бывшего напарника, тот более, чем заслужил это. Накахара оставил лишь ладонь в каштановых волосах, лениво поглаживая и перебирая мягкие пряди. Осаму все еще сидел с закрытыми глазами, и его невероятно длинные ресницы выглядели на лице просто прекрасно. Подобное действительно стоило запечатлеть на полотне, как шедевр. Чуя самонадеянно подумал, что было бы неплохо сделать так, чтобы такая картина с этого момента смогла принадлежать лишь ему.  — Ты так остро реагируешь на все прикосновения… — медленно произнес он. — Неужели у тебя никого не было за эти несколько лет?  — Как будто я тебе что-то сказал бы об этом, — незамедлительно парировал Дазай.  — Скажешь, — хмыкнул Чуя, неспешно стягивая перчатки, — если хочешь, чтобы я продолжил. Осаму громко выдохнул.  — Ладно, — выдавил он. — Ладно. Не было. Мне не хотелось.  — Или хотелось кого-то определенного? — хитро поинтересовался Накахара, кусая свою нижнюю губу, чтобы подавить победную улыбку.  — Чуя, — холодно сказал Дазай, открывая глаза и прожигая его недовольным и пронзительным взглядом. — То, что я сейчас зашел к тебе, ничего не значит. Мне просто понравилось, как ты зажал меня у стены в камере пыток. Подумал, что было бы неплохо снять часть напряжения. И подыграл, чтобы ты решился действовать. Ах, вот оно как. Теперь Осаму отрицал собственные слова, что сладким ядом вливал в него всего несколько минут назад. Словно Чуя, как дурачок, поведется и решит, что, действительно, это была ложь, послужившая единой цели — отбросить здравомыслие, отключить все его инстинкты, чтобы дать Дазаю желаемое. Осаму снова недооценивал его и то, как хорошо его самого изучили за время совместной работы. Видя, как блестели глаза Дазая, как звучал его сводящий с ума голос, невозможно было ошибиться. И если Осаму думал, что сможет оградить себя от последствий своих же действий таким образом, он ужасно ошибался.  — После того, что ты мне наговорил, чтобы я к тебе прикоснулся, это звучит неправдоподобно, — негромко возразил Накахара, оглаживая пальцами чужие скулы. Касаться кожей к коже было жутко приятно — больше, чем ему хотелось признавать. — Ты, вероятно, надеялся, что то, что ты сказал ранее, покажется мне слишком невероятным? Что я не поверю твоим словам, не приму факт, что ты хочешь меня уже годами? В конце концов, я видел, как ты на меня смотрел. Это был не сиюминутный порыв. Такое желание у тебя появилось давно.  — Значит, ты плохо меня читаешь, — фыркнул Осаму, кожа которого слегка покраснела там, где Чуя к нему прикасался. — Мне казалось, ты изучил меня лучше.  — Ты врешь и отлично знаешь это, — Накахара снова зарылся одной рукой в волосы Дазая, ощущая, как тот заметно содрогнулся. Другая ладонь все еще исследовала контуры чужого лица, проводя вдоль щеки и линии челюсти. — Скажи, партнер: как сильно ты хочешь передать контроль над ситуацией кому-то другому? Кому-то, кому можешь довериться целиком и полностью? Чуе даже не нужен был ответ. Он читал его в расширившихся от удовольствия и желания зрачках карих глаз, в еле ощутимой дрожи тела Осаму, в его прерывистом дыхании. Накахара с силой потянул Дазая на себя, сжимая в кулак руку в каштановых волосах, и мог бы поклясться, что в тишине его кабинета почти прозвучал первый стон, успешно замаскированный под удивленный вздох. Чуя предпочел об этом много не задумываться и просто жадно впился своими губами в чужие. Осаму схватился руками за его плечи, сильно сжимая их в своей хватке, и приоткрыл рот, позволяя языку Накахары сплестись с его собственным. Чуя ухмыльнулся в поцелуй. Он больше не осторожничал, двигаясь во рту Дазая грубо и напористо, вылизывая его изнутри, лихорадочно исследуя, — и чувствовал, как отчаянно ему отвечают. Раз за разом Накахара отрывался от уже покрасневших и чуть припухших губ, оставляя на них укусы до крови и наслаждаясь металлическим привкусом на языке. Ему хотелось этого давно: зажать где-нибудь этого самодовольного, смотрящего на всех свысока, ублюдка, оставляющего всех в дураках; перехватить контроль на себя, заставляя подчиняться собственным действиям, а не наоборот; и наблюдать за тем, как желание и похоть будут проступать на его смазливом личике, отодвигая на задний план всю присущую когда-то Осаму холодность, расчётливость и снисходительность. От покорности Дазая в его руках, от того факта, что тот пришел просить проделать с ним всё это, у Чуи кружилась голова и дрожали ноги. Он уже не мог мыслить трезво, опьяненный слишком уж острыми ощущениями, что заставляли его тело гореть. Чуя на несколько секунд отстранил от себя Осаму, позволяя им обоим сделать глоток свежего воздуха, после чего набросился на него снова. Теперь чужие пальцы блуждали уже по его волосам, а его собственные — медленно спускались вниз по худой спине. Накахара почти скривился, подумав о том, сколько времени уйдет на разматывание извечных бинтов, как только он стянет с Дазая одежду. Хотелось поскорее уложить его животом на стол и взять так, чтобы Осаму ощущал последствия днями и чтобы не мог не вспоминать о случившемся даже после того, как боль и дискомфорт пройдут. Только Чуя давно уже не подросток и отлично научился себя контролировать, сдерживать, оттягивать момент, чтобы в итоге получить еще больше удовольствия. Накахара в последний раз провел языком по нижней губе Дазая и оставил цепочку поцелуев вдоль его нижней челюсти. Потянув одной рукой за волосы на затылке, он заставил его открыть шею больше и, подцепив пару верхних бинтов пальцем, чтобы отодвинуть их, укусил. Осаму тихонько застонал — скорее даже заскулил, подставляясь и еще чуть наклоняя голову в сторону для большего удобства. Чуя втянул бледную, нежную кожу в рот, зализал укус и поставил еще один — уже выше, почти под ухом, там, где Дазай его точно не сможет скрыть. Обозначая Осаму как свою собственность, предъявляя на него свои права, он чувствовал дополнительное, сводящее его с ума, удовлетворение. Как и в чужом громком дыхании, в гусиной коже в местах своих прикосновений, в отчаянной силе, с которой в него вжимались, льнули, удерживали так, чтобы невозможно было отстраниться и на пару миллиметров. Пальцы Дазая нырнули под чокер, оттягивая и скользя по шее, отпуская с тихим треском и начиная всё сначала.  — Вероятно, ты всегда мечтал это сделать, не так ли? — насмешливо спросил Чуя, отодвигаясь, чтобы заглянуть ему в глаза. Те хитро блестели.  — Меня забавляло то, что у моей собачки даже ошейник имеется.  — Но сейчас моя собачка — ты, — хрипло прошептал ему Накахара, лениво поглаживая заднюю часть шеи Осаму, — приползшая к моим ногам, чтобы попросить моей ласки. Дазай громко вдохнул, не сводя с него взгляда, в котором всё так же читались возбуждение, желание и похоть. Чуя снова взялся за бинты.  — Не обязательно разматывать их сейчас, — негромко сказал Осаму, облизывая ранки на распухших и покрасневших губах.  — А когда же? — скучающе поинтересовался Чуя. — Или подожди, — нахмурился он. — Ты вообще запер дверь? Дазай широко ухмыльнулся.  — А какое тогда было бы веселье? — невинно спросил он. — Я хотел прибавить адреналина и некой изюминки всей эм… ситуации.  — Ты с ума сошел? — Накахара в последний момент одернул себя, чтобы не закричать. — То есть, в любой момент сюда может зайти…  — Да, Чуя, — довольно подтвердил Осаму. — Поэтому поторопись и сделай уже то, зачем мы здесь.  — Зачем ты здесь, — поправил его Чуя с мстительным удовольствием. — Я тебе ничего не обещал. Расширившиеся глаза Дазая были вполне неплохой компенсацией для его нервов, потраченных на новость о свободном доступе в его кабинет любому, кто хотел бы это сделать.  — Ну, подумай сам, — лицо Осаму приобрело невозмутимое выражение. — Если бы дверь в твой кабинет была закрытой, это вызвало бы подозрения.  — Я представил свой отчёт, и босс меня уже отпустил на сегодня. В связи с тем, что я только-только вернулся после долгого отсутствия, — пожал плечами Накахара. — Не думай, что из-за этих слов я могу передумать.  — Но мы оба хотим этого, — вкрадчиво сказал Дазай снова своим чёртовым соблазнительным голосом, скользя руками по его бокам. — И я готов на всё, лишь бы ты, наконец, занялся делом.  — Да чёрт с тобой, — выдохнул Чуя, не в силах противостоять уговорам. — Хотя мне и хотелось помучить тебя дольше.  — Я не против второго раунда сегодня вечером, — проворковал Осаму, который тем временем сполз со стола, добрался до его брюк и, наклонившись, начал возиться с ремнем.  — У меня дома, — безапелляционно сказал Накахара. — Конечно, если ты знаешь, где находится моя новая квартира.  — Шутишь, что ли? — Дазай расстегнул ширинку, опускаясь на корточки. — Я не оставлял без внимания твои передвижения. Чуя хотел возмутиться, хотел расспросить, откуда его бывший напарник черпал информацию, кто ему её сливал, но все слова застряли в горле, когда он ощутил его губы на своем члене. Осаму потянул ниже его нижнее бельё с брюками, не прерывая гладкого скольжения от головки к основанию, и легонько толкнул партнера, что Накахара принял как указание опуститься в кресло за своей спиной. Лишь только он, переступив через свою одежду, поудобнее устроился, у него не получилось сдержать стона: Дазай наконец-то полноценно накрыл его член своим ртом, плотно смыкая вокруг него губы и дразняще водя языком. Чуя чертыхнулся, намереваясь в дальнейшем не выдать ни звука, чтобы не привлечь внимание посторонних, и нетерпеливо толкнулся, намекая на то, чтобы Осаму взял поглубже. Ему казалось, что, не будь рот Дазая занят, его бывший напарник наверняка бы самодовольно ухмылялся — именно так, как больше всего раздражало Накахару. Ситуация, в которой они оказались сейчас, устраивала его намного больше. Подумать только: этот чёртов гений, непрошибаемый ублюдок, в свое время наводивший страх не то, что на врагов их организации, а и на большую часть самих мафиози, в данный момент стоял перед ним на коленях, позволяя трахать себя в рот. Больше того, он просил Чую об этой возможности и утверждал, что готов уйти, как только закончит. Не хотелось разочаровывать Осаму — да и самого себя. Возможно, это его единственный шанс такого рода, и Накахара собирался воспользоваться им на полную. Он был уверен, что будет жалеть, если упустит возможность воплотить в реальность самые невероятные свои желания. Чуя перевел взгляд вниз, на Дазая, и не смог сдержаться, чтобы не погладить его по голове. Их глаза встретились на пару долгих секунд; на щеках Осаму красовался лихорадочный румянец, а ко лбу прилипли влажные от пота пряди волос. Он был прекрасен, и еще несколько лет назад Накахара кончил бы от одного такого вида партнера, а сейчас отчаянно сдерживался, чтобы подольше продержаться под ласкающими движениями его языка. Дазай то вбирал глубже, почти на всю длину, то почти выпускал его член изо рта, не останавливаясь, и Чуя отчетливо ощущал, что конец становится всё ближе. Ему срочно нужна была передышка. В один момент он просто потянул Осаму вверх, ухватившись ладонью за его затылок, и тот послушно последовал желаемому для Накахары направлению. Мужчина выглядел то ли потерянным, то ли немного обезумевшим, дезориентированным, и Чуя резко привлек его к себе, прикасаясь к его губам собственными. Поцелуй получился тягучим, нежным, не таким жадным, как предыдущие; часть присутствовавшего раньше напряжения исчезла, и сейчас Накахаре хотелось просто приласкать партнера, хоть и совсем ненадолго. У них еще будет время позже. Чуя твердо решил позаботиться о том, чтобы этой ночью им не удалось выспаться. Оторвавшись от тяжело дышащего Дазая, он в очередной раз смерил неодобряющим взглядом извечные бинты, которые пока нельзя было трогать, и решил хотя бы избавить его от одежды ниже пояса, отчаянно надеясь, что никто не соберется зайти к нему в кабинет сегодня.  — Думаю, ты будешь не против оседлать меня? — хрипло спросил Накахара, ловя на себе снова загоревшийся взгляд Осаму. Тот издал тихий смешок.  — Так и знал, что ты захочешь смотреть на моё лицо, — довольно отозвался мужчина, и Чуя беззлобно выругался. Он усадил Дазая себе на колени и почувствовал тепло чужих рук, обвившихся кольцом вокруг его шеи. От него пахло чем-то неуловимо легким и совсем чуточку пряным, и Накахара как можно незаметнее сделал пару глубоких вдохов. Ему нравилось. Дазай немного дрожал, когда Чуя водил руками по его телу сквозь одежду, и он был более, чем уверен, что это не от холода. Тем более, принимая во внимание тот факт, что Накахара чувствовал тяжесть и твердость его эрекции, касающейся его живота. Как и безумно быстрое биение его сердца — когда приложил ладонь к чужой груди. Хотелось сидеть так вечно, не выпускать Дазая из своих рук и ощущать, как тот обнимает его в ответ. Пожалуй, ради таких моментов можно было бы и потерпеть ужасный, совершенно несносный характер бывшего напарника. И изучить, что еще могло бы поменяться в нем за четыре года, что они не виделись. Накахара скользнул ладонью по чужой заднице, огладил её, сжал в своей руке. Осаму сбивчиво дышал, ёрзая, и Чуя, усмехнувшись, провел пальцем вдоль ложбинки, несильно надавливая на вход. К его удивлению, тот вошел очень легко, без сопротивления, а стенки показались ему слегка скользкими. Накахару внезапно прошило осознанием. Объяснение подобного было простым и вполне логичным.  — Ты что, подготовился? — пораженно воскликнул Чуя. — Прежде, чем позволил себя поймать? Кого ты ожидал тут встретить вообще?  — Чуя такой недогадливый, — издевательски медленно протянул Дазай, не сводя с него сияющих темно-карих глаз. — Ты думаешь, это так совпало, что я вдруг оказался пойман как раз в тот день, когда ты наконец-то вернулся со своей длительной командировки? Ты серьёзно считал, что я не мог бы найти лучшего момента, чтобы объявиться, или проникнуть в здание так, чтобы даже не устраивать шоу с захватом меня в заложники? Да, он, и правда, подставился специально — впрочем, чего и следовало ожидать. Подобная тактика действий была для их дуэта не в новинку, и Чуя заподозрил хитрость сразу. Просто думать об этом в таком ключе — что Дазай провернул что-то такое, чтобы попасть на свою бывшую базу снова — все еще казалось слегка необычным. И это если выбросить из головы мысль о том, что Осаму пробрался сюда специально, чтобы с ним встретиться. Как он тогда сказал? «Давно не виделись, я хотел сделать тебе маленький сюрприз»? Вот ублюдок. Мысль об этом согревала изнутри. Сводила с ума, заставляя еще яростнее ласкать послушное тело под ним. То, что Дазай сделал, было лишь дополнительным доказательством, что он врал, когда говорил, что ему просто понравилось, как Чуя его зажал своим телом, и что ему захотелось продолжить из-за этого. Он явился сюда, в его кабинет, с одной целью — и Накахара был очень даже настроен её исполнить. Может, использовать натренированную годами схваток выносливость сейчас и не выйдет — из-за ситуации, в которую его поставил Осаму, но вот позже… Дазай получит всё, за чем пришел, даже с избытком. Придурку еще очень повезёт, если он сможет нормально ходить завтра.  — Давай же, Чуя, — тем временем сказал Осаму почти шепотом. — Я всё сделал за тебя. Тебе остается только…  — Сейчас, — перебил его Накахара, открывая один из ящиков стола и копаясь в нем. — Не думаю, что ты с собой и презервативы принес. Если бы тебя обыскивали и нашли их, получилось бы немного неловко, не думаешь? Дазай громко вздохнул.  — Ну, надо же было что-то и тебе выделить, — пожал плечами он. — Постой, ты что, хранишь их в своем письменном столе? Это для какого такого случая? Раньше у тебя ничего подобного в нем не было, я проверял.  — Ага, когда мне было еще восемнадцать, — позабавлено фыркнул Чуя, выуживая то, что искал, и нетерпеливо разрывая фольгу. — С тех пор много что изменилось.  — Но я все еще жду нормального объяснения, — сообщил ему Дазай, руки которого сжали плечи Накахары чуть крепче, и тот только тогда задумался насчет того, почему его партнер так настаивает на ответе.  — Только не говори, что ты ревнуешь, — Чуя раскатал презерватив по всей длине, после чего снова посмотрел на Осаму. — Да ладно тебе. Тот в кои-то веки выглядел недовольным и даже немного обиженным.  — Твою мать, — тихо выругался Накахара. — Имидж свой поддерживаю, что ты так смотришь? Знаешь, каким авторитетом я сразу стал для Тачихары, когда он случайно увидел, как я искал кое-какие записи, которые нужно было ему передать, а в ящике оказались и презервативы тоже?  — Могу представить себе подобную картину, — тихо засмеялся Дазай.  — Так что можешь не переживать: ты станешь первым, с кем я занимаюсь сексом у себя в кабинете, — покровительственным тоном сказал ему Чуя.  — И последним, — невозмутимо добавил Осаму.  — Не льсти себе вот только, — фыркнул Накахара, приподнимая Дазая и упираясь головкой меж его ягодиц под его судорожный выдох. Чуя сказал это чисто из вредности. Ему и самому трудно было представить кого-то другого на месте Осаму.  — Это ты себе не льсти, — сразу же отреагировал тот. — Как будто кто-то еще захочет… Чуя договорить ему не дал. Он просто толкнулся внутрь — не сразу на всю длину, а где-то до середины, замерев на пару секунд и продвигаясь постепенно после этого. Осаму был довольно-таки узким, хотя и ощущалось, что он себя растягивал. Еще Дазай был жарким и влажным внутри, подрагивал в его руках, еле слышно шипел порой, но не жаловался. Он тесно прижимался к Чуе, опираясь головой на его плечо и изгибаясь в спине — и мужчина почувствовал, как его наполняет необъяснимая и, может, не совсем соответствующая моменту нежность. Хотелось гладить худое тело и покрывать его поцелуями, хотелось доставить столько удовольствия, сколько Осаму даже представить себе никогда не смог бы. Войдя полностью, Накахара ненадолго остановился, позволяя партнеру привыкнуть к ощущениям. Спустя пару минут, он сделал несколько пробных толчков, после чего уступил инициативу Осаму. Дазай шумно дышал, всхлипывал и называл его по имени; уже от этого до боли хотелось кончить. Он то пытался установить более-менее ровный темп, опускаясь на его бедра, то снова срывался с него, и Чуя, усмехаясь, надавливал руками на его талию сильнее, насаживая глубже, отчего Осаму становился чуть громче.  — Нравится? — довольно спросил Накахара, и Дазай снова поднял голову, смотря ему в глаза. Его лицо было почти скрыто за прядями разметавшихся в беспорядке волос, и Чуя на мгновение оторвался от его талии, чтобы убрать их. Ещё никогда глаза Осаму не были столь выразительными, как в этот момент, не демонстрировали такого моря чистых, не приглушенных и не поддельных эмоций. Он наконец-то перестал прятаться за своими масками и выглядел настоящим. Накахара даже забыл, когда в поведении Дазая было что-то более-менее настоящее. Вероятно, ещё тогда, когда напарнику было пятнадцать, и он не давал ему проходу, постоянно увязываясь за ним, доставая и провоцируя. Если Чуя и был уверен в чем-то насчёт Осаму ещё когда-то давно, так это в неподдельном интересе, что он сам в нем вызывал. Любопытно, чем всё обернулось в итоге. Двумя соединёнными в одно целое телами, которые не отпустили бы друг друга сейчас, даже если бы весь мир рушился.  — Ну, природа явно обделила тебя только в плане роста, — наконец, запыхавшись, отозвался Дазай.  — Значит, нравится, — довольно заключил Накахара, притягивая к себе голову Осаму рукой, что все ещё путалась в его волосах, чтобы снова впиться в его губы. Дазай ответил ему жадно, и Чуя вжал его в себя ещё сильнее, заглушая поцелуем стон партнёра.  — Я мог бы продолжать так часами, — доверительно шепнул он в чужое ухо, прикусив, а потом накрыв губами чужую мочку, чтобы скользнуть по ней языком, и Осаму всхлипнул, дёргаясь. Какой чувствительный. Он снова с досадой подумал о том, что у них совсем не было времени лучше изучить тела друг друга, насладиться прикосновениями, растянуть эту сладостную пытку. Чуя лишь продолжал то приподнимать, то снова опускать на себя Дазая, сквозь все его «еще», «глубже» и «быстрее». Время от времени он давал ему двигаться самому, помогая удерживать его своими руками, после чего снова забирал себе инициативу со словами: «Ты же сам за этим пришел» или «Ты хотел, чтобы я всё сделал», и погружался в него еще и еще, попадая по простате и вслушиваясь в приглушенные стоны. Адреналин от того, что кабинет был не запертым, а, может, еще долгое воздержание, поспособствовали тому, что Осаму продержался не так и долго, как предполагал Чуя, кончив от пары чужих прикосновений к своему члену и сжавшись внутри так сильно, что Накахара не выдержал и сам, толкаясь ещё раз и изливаясь в него. Оргазм был ярким, тягуче-сладостным, рассыпаясь цветными искрами у него под веками и делая его отсутствующим для мира еще на несколько минут после своего окончания.  — Хороший мальчик, — выдохнул Чуя, наконец, открывая глаза и приподнимая запрятанную в изгибе его шеи голову Дазая, чтобы лениво поцеловать партнера: она покоилась там с тех пор, как тот кончил и обессиленно ею туда воткнулся. — Думаю, ты заслужил награду сегодня вечером.  — Надеюсь, это будет что-то стоящее, — хитро ухмыльнулся в ответ Осаму. Накахара был настроен не разочаровать его.