***
До выступления меня терзало какое-то странное чувство. Это не похоже на обычную нервозность перед выступлением. Тут было что-то другое и я не знаю, как это объяснить. Такое непонятно-нервозное состояние продлилось ровно до того, как объявили мой выход. Как обычно «выходя» к зрителям, к этим маленьким деткам, что сидя на своем месте, ждут какого-то чуда, и к этим людям, что вроде уже и взрослые, но всё также ждут чего-то необычного, меня словно отключают. Уходят абсолютно все эмоции, кроме необъяснимого и затапливающего счастья, которое непременно хочется передать «зрителям». И я вышел. Это всепоглощающее чувство восторга, что исходит от наблюдателей моего «волшебства» под куполом цирковой арены, переполняет каждую клеточку тела. Только чувствуя эмоции каждого, кто сидит там на трибунах и наблюдает за каждым твоим действием, понимаешь, что всё это время работаешь над собой и номером, каждый раз придумывая что-то новенькое, совершенно не зря. Только находясь здесь под куполом на виду всех этих восторженных глаз, я чувствую себя живым и свободным. Только ради этой ничем не прикрытой радости стоит жить. В один момент тело охватывает какое-то оцепенение. Вместе с «кольцом», как следует, раскачавшись до этого, делаю изящный выпад вперёд, при этом держась ногами за обруч, вытянув одну руку вперёд , а другую в сторону — «ласточка», так это прозвал наш директор. Когда я «долетел» до «коридора» второго этажа, будто замираю. Всё тело замирает, каждая его клеточка, когда взгляд встречается с взглядом парня, что замер посреди коридора. Я чувствую, как мгновенно тону в глубине глаз напротив. По телу пробегается стайка мурашек, а из головы вылетают все мысли. И чувство такое будто время остановилось в этот момент. Но нет…время продолжает нестерпимо бежать вперёд. Так называемый «маятник» уносит меня прочь от коридора второго этажа и от этого пронзительного взгляда. Мысли снова возвращаются, превращаясь в кашу. Номер продолжается…нужно продолжать. Прогнувшись в спине, пытаюсь схватиться за «край», но запястье резко обжигает острой болью. В глазах на какой-то миг мутнеет. Я промахиваюсь и не успеваю перехватить. Я сейчас упаду и разобьюсь… Это увидят дети?! Эта мысль мгновенно отрезвляет. Я уже давно работаю на высоте, хватка имеется. Сделав переворот, вытягиваю руку и хватаю. Если я промажу сейчас, то это всё…я точно упаду. Это увидят дети?! Пальцы цепляются за самый «низ» обруча. Я успел. Вывернувшись, просовываю в обруч ногу и «переплетаю» её со «стенкой», другой рукой перехватываю другой «край». Давай же, Чимин! Покажи, на что способен! Прогиб в спине и лёгкий толчок, что заставляет кольцо закрутиться вокруг своей оси. Этот приём должен был остаться на конец… «скатившись» на предплечья рук, повис в кругу и снова раскачался. Прикрыл глаза и позволил себе немного выдохнуть. Пролетая над трибунами, почувствовал, как сильно бьются сердца зрителей. Они напугались…так же как и я сам. Хотя сейчас выворачиваясь в очередном «трюке» я ничего не чувствую, знаю точно, что потом меня будет трясти, как лист на ветру во время штормового предупреждения. Ещё парочка «пируэтов» и моё «волшебство» закончилось. Зрители не хотели отпускать с арены. Они дарили свои широкие улыбки, кто-то даже кажется, выдохнул с облегчением, когда мои ноги коснулись покрытия арены, овации и звонкий смех. Я как минимум минут пять точно простоял на арене. Но стоило мне оказаться за сценой, как ноги тут, же подогнулись. Всё тело содрогнулось при вспоминании того чувства приближающегося «пола». Запястье горит неистово, но мне не до него сейчас. Желудок «сдавило» спазмом. Сейчас вырвет, наверное. Глаза закрывает пеленой чего-то мутного. На дрожащих ногах пытаюсь двигаться дальше. Надо до гримёрки своей добраться. — Мини, — кто-то подбегает ко мне и хватает за плечи. Пытается встряхнуть, но ноги подгибаются окончательно. Чувствую, как меня ведёт в сторону. Потерявшись в пространстве, не понял, как меня довели до моей гримёрной и усадили в кресло. Руки, как впрочем, и всё тело, сотрясает дрожь. Запястье продолжает неистово гореть. Вокруг какая-то суета. В руки мне пихают кружку с чем-то тёплым. Что это? — Это чай с ромашкой. Выпей, должно немного полегчать, — ответили мне. Видимо тот вопрос, я произнёс вслух. Руки всё ещё дрожат, поэтому придерживая кружку, мне помогают сделать пару глотков. Затем раздаётся какой-то странный звук, будто дверь так сильно распахнули, что она стукнулась о стену. — Вы кто? Поднимаю голову, но перед глазами всё также расплывается, совершенно ничего не видно. Вижу, что какое-то смазанное пятно приближается. Потом что-то тёплое касается щеки и меня крепко-крепко обнимают, прижимая к чему-то твёрдому, но тёплому. По ухом слышу, как гулко бьётся сердце, ударяясь о грудную клетку. Кто это? Прерывистое и горячее дыхание шевелит волосы на макушке. Так тепло…***
Сегодня сестра заставила меня идти с ней и маленьким племянником в цирк. Брат на смене сегодня, а одну жену в положении, да ещё и с ребёнком наперевес отпускать никак нельзя. Пришлось идти мне. Я вообще не очень люблю всю эту цирковую фигню. Лучше бы за баночкой пива, да перед телевизором. Вот, это выходной, да. Особенно, когда всю эту неделю почти допоздна зависал в офисе по причине нагрянувшей проверки. И вот, пока сестра и племяш залипают на представления, я смылся на пару минут подышать воздухом. Возвращаясь к ним, почувствовал, как что-то кольнуло в боку. Остановился посреди коридора второго этажа. Повернулся в сторону арены и застыл… Прямо, напротив, ко мне «прилетел» воздушный гимнаст. Наши взгляды встречаются. Красивое личико, аккуратный нос, пышные губы, и глаза… в чуть отдающих синевой глазах, кажется, видны сами звёзды. В них точно видно чистое ночное небо с россыпью поблёскивающих звёзд. Хочется окунуться в это звёздное небо. Ещё миг и он отдаляется. Обруч уносит его проч. Улетает, словно, птица… Запястье резко прожигает болью, что заставляет невольно зашипеть. Однако посмотреть на него не успеваю. Гимнаст срывается. Он соскальзывает с обруча в тот момент, когда пытается перехватить рукой. Сердце в этот самый момент замирает. Ринулся к перилам и посмотрел вниз. Время словно замерло, а сердце ускоряется. Он упадёт? Пару секунд и парень делает выпад и снова тянется к обручу. Хватается и вывернувшись, просовывает ногу внутрь обруча и цепляется. Сердце колотится неистово. Дыхание обрывается, а руки и вовсе начинают трястись. Пристально следил за гимнастом всё оставшееся время. И вот номер его закончился. Трибуны взрываются овациями, а я не могу привести дыхание в норму, так же как и сердцебиение. Сорвавшись с места, ринулся в сторону лестницы. Не знаю, что именно, но что-то яростно гонит меня вперёд по коридору. Миновав лестницу ринулся в сторону, куда вообще-то запрещено ходить обычным зрителям. Там должны быть гримёрные. Там должен быть ОН. Запястье всё ещё горит, но на него не смотрю. Продолжаю бежать, преодолевая расстояние. — Куда вы? Вам сюда нельзя, — меня, как и ожидалось, остановил охранник. — Мне нужно к воздушному гимнасту, — пытаясь восстановить дыхание, выговариваю. — Кто вы ему? — снова спрашивает охранник. И тут я совершенно не знаю что сказать. Кто я ему? Никто… В мыслях, словно через проигрыватель воспроизводится момент пересечения наших взглядов. После этого начало гореть запястье… Опускаю взгляд на место, где до сих пор пульсирует болью. На покрасневшем участке кожи красуются аккуратные линии знака бесконечности, что плавно переходят в «Чимин», а затем так же плавно в рисунок пера. А ещё маленькие чёрные птички «порхают» прямо над «бесконечностью». — Возможно, он мой соулмейт, — тихо продолжая рассматривать рисунок, выдыхаю я. — Ну, тогда прямо до конца и направо, — отозвался охранник и пропустил меня. Последовав его «наставлению» снова рванул вдоль коридора. Добежав до конца, свернул на право. Тут всего одна дверь. Распахиваю её чуть ли не пинком. Перед глазами открывается картина тускло освещённой гримёрной. У стола с зеркалом стоит высокий парень и спиной прикрывает кресло, в котором кто-то сидит. Игнорируя все вопросы этого парня, прохожу и вижу ЕГО. Гимнаст поднимает на меня свои синие глаза, из которых по блестящим от грима щекам текут прозрачные дорожки. Его руки трясутся, и кружка вот-вот из них выпадет. Подхожу ближе и касаюсь влажной щеки, утирая одну дорожку. Поддавшись порыву, крепко обнимаю такого маленького и дрожащего, словно брошенного котёнка, прижимая к груди. Чуть присев, зарываюсь носом в розовые, словно сладкая вата, волосы и вдыхаю еле уловимый запах фиксирующего геля. И только спустя несколько минут простояв вот так, немного успокаиваюсь сам и чувствую, как начинает успокаиваться гимнаст. — Кто вы такой? — снова раздаётся голос того самого парня, который был здесь рядом с уже моим гимнастом. А в том, что он мой, уже не сомневаюсь. Сердцем чувствую, что он мой. — Чон Чонгук, — выдыхаю, отвечая на вопрос парня, но не отпуская из объятий гимнаста. — Мы знакомы? — раздаётся тихий и ещё немного подрагивающий голос. — Посмотри на своё запястье, — улыбаюсь куда-то в розовую макушку. Парень поднимает руку и пристально смотрит на своё запястье, на котором красуется такой же рисунок, как и на моём. Смотрит долго… — Мы соулмейты, — улыбаясь, тяну я и показываю своё запястье. — Соулмейты… — как-то заторможено тянет гимнаст. Прохладная подушечка его пальца касается завитков на моей коже, прослеживая весь изгиб рисунка. В этот момент в кармане брюк раздаётся звонок мобильного. — Гуки, ты, где это застрял, выступления уже закончились… — раздался голос сестры из динамика. Ах, чёрт! Совсем забыл! — Я сейчас приду. Будьте на месте и никуда не уходите — Хорошо. Ждём — Чимин, тебя подвезти до дома? — сунув в карман мобильник, спросил у гимнаста. — Конечно, его подвезти! — вместо него отвечает тот самый парень. Поднимаю на него глаза и вижу его довольную широкую улыбку в пол-лица. — Чимин? — снова обращаюсь к гимнасту. — Д-да, подвезти, если тебе не сложно, — робко отвечает гимнаст, опустив голову и смотря сугубо на свои ладони. — Хорошо, тогда собирайся. Я буду ждать на парковке, — улыбаюсь и чуть погладив по плечам, покидаю гримёрную гимнаста. Нужно забрать сестру и племянника. Пока шёл к ним, не мог избавиться от мыслей о гимнасте и глупой улыбке. Но всё это тут же отступило, как только в мою сторону бросился тёмноволосый мальчуган с улыбкой до ушей. — Ты такое плопустил, — восхищённо выдохнул мальчишка, как только я подхватил его на руки. — Ага. Гуки, ты и, правда, самое захватывающее пропустил. Тут воздушный гимнаст такое вытворял, — не менее восторженно протянула сестра, поравнявшись со мной. Улыбнувшись, взлохматил тёмные волосы племянника. Не буду говорить, что я видел это захватывающее выступление и чуть не умер от остановки сердца, а потом сломя голову бежал в гримёрную этого же гимнаста. Да, и про то, что этот гимнаст мой соулмейт тоже пока промолчу. — А где ты, кстати, был? — спросила сестра, когда мальчишка перестал тараторить и пересказывать «захватывающее» выступление дословно. — Ходил воздухом подышать С горем пополам прорвавшись сквозь толпу, мы всё же выбрались на парковку, и дошли до моей машины. — Суми, ты не против, если с нами ещё один пассажир поедет? — спросил, усаживая и пристёгивая неугомонного мальчугана. — Ну, вообще я не против, но кто он? — спросила сестра, садясь в машину. Ответить, правда, я не успел. Она заметила рисунок и, схватив меня за руку, потянула на себя. — Ого, у нашего Гуки появилась пара, — с улыбкой протянула она. — Девушка? Парень? — Гимнаст, — улыбнулся в ответ. — Это…. — глядя на меня своими глазами-блюдцами, многозначительно протянула Суми. — Да, тот самый воздушный гимнаст, — кивнул, высвободив руку из хватки её пальцев. — Ого, — выдохнула она. — Ну, иди, скорее, веди его Кивнув, закрыл дверь и, только хотел было, правда идти за ним, как знакомая розовая макушка показалась вдалеке. — Чимин, — выкрикнул и махнул рукой. Заметив меня, гимнаст поспешил ко мне навстречу. Открыл ему дверь, как только он подошёл. Немного помявшись, он всё же сел в машину. — Так кого сначала домой? — спросил, усаживаясь на место водителя и заводя мотор. — Сначала нас. Чани уже засыпает, — подала голос сестра. Гимнаст промолчал. Он вообще сидит как-то тихо. Перебирает пальцы и изредка отвечает на вопросы сестры.***
Никогда не думал, что почти сразу после знакомства со своей парой сяду в его машину. Но вот прошло меньше часа, а я уже в его машине. Правда, немного неловко чувствовал себя. Не знаю почему. Но это либо из-за столь малого проведённого времени с парой, либо из-за его старшей сестры, что сидела на заднем сидении. Я задумался, об этом только оставшись в салоне совсем один. Чонгук поднялся в квартиру его сестры вместе с ней. Ей было бы очень тяжело в её-то положении донести ещё и уснувшего трёхлетнего сына. — Не заскучал? — улыбнувшись, Чонгук сел на своё место. Поднял на него глаза. Красивый…тёмные, как кофейная гуща, волосы, почти такие же тёмные глаза и милая улыбка, которая чем-то похожа на кроличью. Осознав, что откровенно пялюсь на парня, стыдливо опустил глаза. — Не стесняйся. Хочешь смотреть, смотри, — его пальцы коснулись моего подбородка и заставили снова посмотреть на него. — Не опускай взгляд — А ты смотрел…? — выдохнул, но почему-то до конца довести свою мысль не получилось. Да, и вообще в принципе невозможно довести ни одной мысли до конца, глядя в эти затягивающие тёмные глаза. — Смотрел и не мог оторвать глаз, — отвечает он, не сводя с меня взгляда. — Да, и сейчас не могу. Готов всю жизнь на тебя смотреть Сердце почему-то замирает, и дыхание немного сбивается от каждого сказанного им слова. Это очень приятно… — Хочешь смотреть, смотри, — ответил его же фразой, что он сказал совсем недавно. — А ты хочешь? — Хочу