Вернуться или вернуть? -2

Первый Всероссийский съезд промышленников открылся помпезно. Оркестр, чиновники в парадных костюмах, сами промышленники, сияющие улыбками и бриллиантами. Безусловно, в России предпринимателей было гораздо больше, чем пятьдесят три человека. Кто отбирал народ для съезда, мне не было известно, но видимо, посчитали, что этого количества достаточно. Председательствовал на съезде один из Юсуповых. Честно говоря, я ожидал, что главным будет Великий князь Михаил Александрович. Он же у нас как-никак промышленник. Так-то у дворян не приветствуется заниматься торговлей. Но автомобильный завод — святое дело. Да ещё единственный в своём роде не только в России, но и в мире. Великий князь заводом гордился. То, что выпускалось несколько автомобилей в месяц — дело десятое. Это я в курсе, насколько мал выход продукции, а для этого времени очень приличный объём. С другой стороны, потребителей тоже немного. Когда удовлетворим всех желающих, развиваться дальше завод сможет только за счёт удешевления автомобилей или выпуска новых моделей. Хотя сейчас говорить Великому князю о таких нюансах не стоило. На съезде Михаил Александрович был почётным гостем. Знатных лиц присутствовало так много, что я ощущал себя неловко и предпочёл руководить съёмочной группой. То, что не знаю лиц и фамилий всех этих «членов» съезда, меня не волновало. Секретари, как обычно, предоставят списки позже. Из всех промышленников я смог узнать только Рябушинского, Мамонтова и случайно услышал чьё-то обращение к господину Порохову. Его поздравили с успехом на Парижской выставке. Наш концерн на Парижскую выставку тоже зазывали, только мы сами не поехали. Все свои достижения можно и в России показать, к чему нам тащить технику в логово шпионов? Мировое признание тоже вторичный фактор. Кроме затрат нам эта выставка ничего не давала. А господин Порохов какой-то мануфактурой порадовал французов. Очень гордился этим фактом. И подошёл ко мне и оператору, чтобы попенять, почему мы не снимали Парижскую выставку и его личный успех. — Право, сударь, там было на что посмотреть. Очень достойная демонстрация. Французы вообще умеют подать новшества, — убеждал меня Порохов. Съёмочная группа не поехала в Париж все по той же причине, по которой мы сами не выставлялись. Безусловно, если бы нашлись спонсоры и все оплатили, я бы отправил парней. Напрашиваться самим смысла не было. Не знаю, может, кто другой и снимал выставку. Зато открытие съезда и начало его работы мы запечатлели для потомков. Звуковое кино я не стал делать. У нас с этим пока сложности. Звук пускаем только на художественные ленты. Документальные все немые. Да и ни к чему это. Юсупов толкал речь почти сорок минут. В документальном фильме нарежем кадров минуты на две, вставим текст о том, что князь поприветствовал участников съезда. Тех, кто «приветствовал», а по сути, болтал ни о чем, набралось с десяток. В первый день, собственно, съезд и не начал работу. Выслушали поздравления, попили в фойе шампанского и разъехались по домам. Мой доклад был третьим по счету во второй день открытия. Подошёл я к этому делу творчески. Свет в зале притушили, шторы задвинули. Пока я зачитывал доклад, за мной на стене транслировались кадры из фильма, снятого специально для съезда. Не знаю, где Пашка с Мишкой нашли то, что успели подготовить, но продемонстрировали наглядно, как не должно быть. И следом кадры, показывающие условия для рабочих концерна «Русь»: общежития, многоквартирные дома, клуб, библиотека и свой кинотеатр. Я толком доклад не успел закончить, как начались выкрики с мест. Господа промышленники идею не одобрили. В зале снова зажгли свет, но мои последние слова по докладу утонули в гуле голосов. — Дай им волю, они начнут лучше нас жить! — прервал меня в очередной раз мужчина с шикарными «будёновскими» усами. — Это всё блажь и глупость! — Такие условия работы по миру пустят заводчика! — крикнул ещё кто-то. В зале поднялся такой шум, что председателю несколько раз пришлось призывать всех к порядку. Мои слова о революционном движении в Европе не нашли отклика. Кто-то с места пытался доказать, что это только в Европе рабочие осмеливаются выступать, а наши, мол, не такие. — Господин Фосс, вы согласны, что нашим рабочим нужна только крепкая рука? — обратился с трибуны к хозяину Сормовского завода. Прения по моему докладу длились несколько часов. Успокоил всех Великий Князь. Он взял слово и подвёл итог, предложив голосование за тот перечень, что я озвучил в докладе. И сам же первым поднял руку «за». Операторы, с двух сторон снимавшие сцену, дружно развернулись камерами на зал. Хм… Неплохой ход. Кричать промышленники кричали, но когда дошло дело до голосования, да перед камерой, да под пристальным взглядом брата императора… Я даже не удивился, когда проголосовали единогласно. Таким образом промышленники приняли решение о десятичасовом рабочем дне, об ограничении штрафов, о бесплатном медицинском обслуживании на заводах и так далее. Веры в то, что все разом кинутся выполнять и улучшать условия жизни людей, у меня не было. Вот только голосовали господа за пакет предложений. А я там выдвигал свою кандидатуру в качестве главы проверяющей комиссии. Следующие два дня на съезде мы решали вопросы взаимопомощи и кредитования. Не самих промышленников, а потребителей. И я не был удивлён, когда главой акционерного банка «Промпомощь» стал Великий князь Михаил Александрович. Сам банк будет предоставлять кредиты лицам, желающим приобрести промышленные товары стоимостью свыше одной тысячи рублей. Понятное дело, что автомобили сразу попадали в эту категорию. Станки и наши трактора также проходили по списку. По поводу тракторов могло получиться неоднозначно, если банк станет кредитовать помещиков, а те, в свою очередь, вместо «крестьянской лошадки» начнут обрабатывать землю тракторами, то… То огромная масса крестьян останется не у дел. Прогнозировать, чем это все обернётся, я не мог. Кстати о прогнозах, книгу Ивана Иванова «Выстрел Авроры» подарили всем участникам съезда (мне в том числе) в день завершения его работы. Председатель высказал пожелание получить отзывы в письменном виде. И охота ему все это читать? Как-то я слабо верил, что эти господа оценят идеи, представленные в тексте. Меня больше интересовало, когда можно будет начинать мою деятельность. Комиссия по проверке промышленных предприятий и раньше имелась в России. Только толку с неё не было никакого. Проверяющим давали взятки, чтобы те закрывали глаза на недостатки, и условия работы на заводах и фабриках оставались по-прежнему тяжёлыми. Состав новой комиссии, главой которой я стал, был уже подготовлен. Несколько групп имели оператора с камерой. Кроме того, они должны были заручиться поддержкой местных властей и посещать предприятия только в сопровождении полиции. Участники съезда ещё прохлаждались в Петербурге, а на их заводы уже помчались проверяльщики. Застрял я в столице на месяц. Зато документальный фильм о результатах проверки заводов и фабрик был готов в рекордные сроки. Охватили пока только восемнадцать предприятий, но и этого уже было достаточно. Помним, что до сих пор никто не ввёл цензуру на фильмы? Мы что хотели, то и демонстрировали. Пропесочить господ предпринимателей на экране оказалось славной идеей. Одно дело, когда кому-то из чиновников отправляют документ о результатах проверки. Тот документ может вообще попасть «под сукно». В общем так, мелкая неприятность для заводчика, от которой можно отмахнуться и забыть. И совсем другое дело, когда про твоё владение рассказывают всем и каждому в кинотеатре, сравнивают с более успешными промышленниками, высмеивая и порицая. Не могу сказать, что сразу что-то резко изменилось в ситуации по стране. Кризис по-прежнему давал о себе знать. Шло сокращение рабочих и закрывались мелкие предприятия. Но мы формировали общественное мнение. В Петербурге снизили цены на дневные сеансы в кинотеатрах и теперь больше простых людей могли посмотреть фильмы и увидеть, что власти заботятся о простом народе. А то, что жизнь сложная и работы нет, так это временно. Вон концерн «Русь», напротив, набирает людей. Правда, два месяца учёбы обязательны и не всех берут. Пьяниц сразу заворачивают, но всё равно есть большой шанс устроиться. Серёга же больше всего радовался тому, что организован новый банк. Выпуск станков в последнее время приостановили, поскольку спрос снизился. Конечно, цеха не простаивали. Работы хватало. Профессору Жуковскому сооружали аэродинамическую трубу. Продолжали клепать трактора, проводили испытания с новыми двигателями и так далее. Потусовавшись до конца осени в столице, я вынужден был вернуться домой. Работу своей комиссии организовал, а сам теперь могу и «в стороне постоять». Не сильно я надеялся, что предпринятые меры дадут результат в ближайший год-два. А там, глядишь, и кризис пойдёт на спад. На моих фермерских угодьях мировые потрясения никак не сказались. Что ни говорите, но война или потоп, а народ всё равно кушает. Цены на зерно резко упали, так я его и не продавал. Элеватор у меня для чего стоит? Я и второй построю. Пока же часть зерна перемалывали и пускали на макаронные изделия. Ушлый Искандер мою лапшу быстрого приготовления в пластиковых контейнерах куда-то в Османскую империю начал продавать. Да так удачно, что никакой бартер не нужен, князь мне живыми деньгами продукцию оплачивал. На обратном пути из Петербурга я заехал в Москву. Ожидаемо фармакологов кризис не коснулся. — Николай Иванович, стрептомицина продали на миллион, а год не закончился, — отчитывался мне Румянцев. — Вы бы мне Митьку с Екатеринодара прислали. Чего он у вас там ерундой занимается? По сравнению с тем, что развернули Деевы в Москве, цех при школе действительно смотрелся мелочёвкой. Близнецы, кстати, сообщили, что они теперь настолько уважаемые люди, что от невест отбоя нет. Братья кого-то себе приглядели. Две сестры-погодки. Свадьбу весной наметили. Это правильно. У Василия, к примеру, снова пополнение в семье намечается, а Деевы все холостяцкую жизнь ведут. Про себя я промолчу. У меня другая судьба. На свадьбу к близнецам приехать тоже не обещал. Не могу я разорваться. Пришлю подарки и позже проведаю. Уговаривать Дмитрия Румянцева на переезд в Москву долго не пришлось. Мы с ним прикинули, что сократить в нашем цеху. Выпуск аспирина решили оставить в таком объёме, чтобы обеспечивать нужды школы и аптеку. Йод, бинты и настойки лекарственных трав также оставляли, но сокращали выпуск. Старшей по цеху я поставил Людмилу Ивановну. Она и раньше за фасовщицами наблюдала, а теперь весь цех возьмёт на себя. В общем, в Екатеринодаре я окунулся в обычную текучку и занялся набором детей в школу. Снова пришла весна с посевной, за ней лето… И неурожай в центральной России и в Поволжье. Вернее, итоги будут видны осенью, но я уже знал, чем обернётся это для миллионов крестьян. Какую-то часть народа я мог принять у себя на землях. Безусловно, столько работников на хуторах не требовалось. Трактора справлялись. Но у меня имелись в собственности пять мелких кирпичных заводов. Я уже сделал некоторую реконструкцию печей. Работников на каждый из заводов мог взять примерно сотню. А если у работника будет семья: жена и дети, то это уже набегало порядка пятисот человек на каждое предприятие. И всех нужно расселить и устроить. Сашка Румянцев возмущался, мотался на тракторе, пытался обеспечить кирпичные заводы минимумом того, что полагалось иметь. И все равно раньше, чем возведём бараки, нанимать людей не стоило. — В этом году был недород, — объяснил я Сашке. — Предположим, что-то крестьяне со своих полей что-то соберут, все собранное съедят зимой. Будем весной ждать наплыв переселенцев. — До весны я точно подготовлю временное жилье, — заверил меня Румянцев. Только мы с нашими предположениями промахнулись. Не знаю, что стало причиной массового переселения крестьян, возможно то, что это были не первые желающие найти лучшую долю, но пошли они на юг ещё до начала холодов. В нашей истории такого точно не было. Не отметал я и того, что наша пропаганда в кино оказала влияние. Слухи о «рае на земле» давно бродили в массах. В деревнях фильмы о зажиточных хуторах и добрых хозяевах на Кубани не показывали. В последнее время точно. Несколько лет назад была одна группа во главе с Черновым, но потом я отправлял кинобригады только в города. Однако крестьяне народ ушлый. Может, на базаре услышали или кто-то с кем-то в городе пересёкся. Земля слухами полнится, как говорится. Фильмам же сейчас верили все поголовно. Даже постановочные и то воспринимали как реальные события. В результате осенью девятьсот первого года огромное число крестьянских семей двинулось на Кубань и Дон. Я, узнав об этом, подосадовал, что у меня не все готово. А поскольку я на Кубани самый главный по вопросу переселенцев, то все вопросы посыпались на меня. Телеграмма из Ростова немного удивила, но не напугала. Ростов-на-Дону одним из первых принял на себя крестьянскую волну. Все, что я понял из телеграммы, так это то, что в Воронеже был сформирован железнодорожный состав для переселенцев. Всех, кто двигался вдоль дороги, подбирали и загружали в вагоны. В Ростов состав прибыл уже заполненным. Мне предписывалось встретить состав в Екатеринодаре и как-то эту толпу пристроить. Совещание по этому вопросу я проводил с Василием и Сашкой Румянцевым. — Николай Иванович, полный железнодорожный состав — это сколько человек? — осторожно поинтересовался Санёк. В телеграмме ничего не указали. Потому я начал сам прикидывать. — Примерно сотня человек на вагон. Сколько тех вагонов неизвестно. Возьмём по максимуму — десять. Итого у нас получается около тысячи переселенцев. — На два кирпичных завода хватит! — обрадовался Василий. — Только пусть они туда пешком идут, — дополнил Санёк. — Пешком с малыми детьми могут и не дойти, — заметил я. — Нужно обеспечить им кормёжку, что-то из вещей подготовить. Совсем ослабленных повезём в прицепах. — Много рейсов придётся делать. Где-то им придётся пережидать, — оценил Сашка свои возможности. — Может, палатки поставить? — Вначале надо накормить. У нас две полевых кухни стоят без дела. Хлеба напечь. Сразу на вокзале будем выдавать пайку. В телеграмме из Ростова сообщалось, что поезд с переселенцами отправится десятого ноября в два часа пополудни. При той скорости, что развивают сейчас пассажирские поезда, он будет тащиться всю ночь и прибудет в Екатеринодар где-то утром. Точного времени мы не знали, поскольку этот состав будет пропускать все курьерские поезда, то двигаться будет медленно. В любом случае времени было впритык. Только-только его хватит, чтобы переговорить с руководством вокзала и организовать встречу переселенцев.