охотник на оленей

сложнее всего было привыкнуть к шуму. и к крови. я открыла глаза, медленно приходя в себя. заставила расслабиться руки, которые, казалось, вот-вот сожмут мою голову так, что треснет череп. я повернулась к отцу. - хватит уже. ты так никогда не привыкнешь, - отец разминал плечо, в которое пошла отдача от двустволки. я неосознанно повела своим плечом. через несколько лет его будет мучить та же боль. - отгони собак, пока они не разорвали его всего, - отец присел на поваленное дерево, поставив ружьё рядом с собой на землю. я коротко кивнула и, пробираясь сквозь осенний лес, побежала к псам. собаки, только завидев меня, отошли от убитого животного. их морды уже были в крови, и я тихо, чтобы отец не услышал, выругалась. мать терпеть не могла, когда собаки возвращались так, - мой маленький брат, и без того болезненный и пугливый, начинал видеть в них чудовищ и бояться. но меня никогда не пугала кровь. я наклонилась к оленю, проверить, мёртв ли он. животное смотрело куда-то в сторону, и я последовала за его неживым уже взглядом. дальше была тропа, вполне широкая для того, чтобы молодой олень мог пройти. ветви деревьев опускались примерно на полтора-два метра к земле. и хотя сейчас было светло, дальше в чаще было тени сгущались. - здоровый, сука, - я вздрогнула от баса отцовского голоса. - придётся вместе с собаками тащить. спили рога, чтобы не сломались по дороге... - он сказал что-то ещё, но я уже не слушала. для меня всё было привычно: взять пилу, срезать рога, обернуть их тканью. дома мать с отцом освежуют оленя, потом нужно обработать шкуру. часть мяса на продажу, часть засолить и засушить. рога, скорее всего, придётся продать. - поторапливайся, сейчас быстрее вечереет. - но мы же успеем добраться до дома? - если поторопишься, - отец протянул мне сумку с инструментами, и его рука странно дёрнулась, но я сделала вид, что ничего не заметила. он вытащил из кармана куртки потрёпанную пачку сигарет, из другого - тяжёлую массивную зажигалку. - но, если что, листья сейчас сухие, ночи пока тёплые. я как-то ночевал в лесу зимой, когда был немного старше тебя. мы с братом тогда... я вытащила из сумки пилу и приступила к делу. мне было около тринадцати, когда я начала ходить на охоту вместе с отцом. меня как девочку и не планировали учить всему этому: мать уже подбирала колледж, где я могла бы получить образование и вырваться из нашей полузабытой деревни, а отец наготовил несколько пар красивых рогов для приданого. но в ту зиму погиб мой старший брат, и у отца, уже хромающего и теряющего былую зоркость, не осталось иного выбора. билли было тогда столько же, сколько мне сейчас, - семнадцать. и он уже мог самостоятельно идти на оленя, уже знал лес так, как отец, и даже заходил дальше дозволенного. поэтому, говорила мать той снежной зимой, его и не нашли сразу. поэтому, говорила она, прижимая руки к груди и смотря на возвращающегося ни с чем отца, его душу обратно не выпустили. рога - это не просто кости. с них лилось достаточно крови. я тряхнула головой, прогоняя морок. брать меня на охоту, делать из меня охотника - отцу не нравилась эта идея с самого начала, но он поступил так потому, что знал, что в одиночку больше не справится. я тоже никогда этого не хотела: нет, мне не было жалко оленей, я не боялась подходить к мёртвым животным. но здесь всё напоминало о билли. я узнавала тропы из его рассказов, срезала рога так, как он показывал, а не как учил меня отец. моего брата нашли, как сошёл первый снег: он замёрз насмерть. сельчане сразу сказали - заблудился малец, кто ж его одного выпустил в лес. но мы знали, что билли не мог заплутать в лесу. - со снегом душа его в лес смыта, - говорила мать, держа на руках младенца. мама всегда боялась леса: будучи ребёнком, она потерялась в нём на два дня, а в детстве пугала нас, что если не будем слушаться, нас тоже похитят. я пряталась за оделяло, но билли всегда выпрямлялся и говорил: пусть заберут, пусть только попробуют. наверное, я слишком сильно скучала по брату. храбрый билли, трусливая джудит. я посмотрела в ту сторону, в которую глядел мёртвый олень. темнота, казалось, стала только гуще. - закончила? - отец устало посмотрел на мои руки, испачканные в крови. - дальше я сам. возьми псов и иди к ручью, умойся, - он кивнул на собак с грязными мордами, которые играли друг с другом. - хорошо, - я поднялась, а затем взяла рога. обернула их в протянутую отцом ткань, оставила рядом. подозвав псов, я пошла к ручью. тёплая кровь делала руки липкими, и всё казалось таким вязким, неприятным. хуже всего был запах: на охоту мы выходили примерно раз в полтора месяца, и за это время я уже отвыкала от него, пропитанного страхом и кровью воздуха, который заполнял нос и горло. в первый раз, когда отец меня взял только для того чтобы посмотреть, меня вырвало. во второй раз он сказал мне срезать рога самостоятельно. я прополоскала рот сырой водой, стоя по течению выше, чем собаки, жадно глотающие воду. кровь постепенно смылась с их пастей, и псы, замотанные долгой охотой, улеглись на камнях, греясь в последних лучах солнца. я тщательно выскабливала из-под ногтей грязь, заранее зная, что она попадёт туда снова. - мы не успеем сегодня домой, - вздохнула я, садясь рядом с собаками. их было двое, и каждую я знала практически с их рождения. обычно я старалась не подходить к ним так близко - охотничьи псы на самом деле очень злобные - но сейчас животные были слишком усталыми, чтобы как-то на меня реагировать. - да, и вам бы не помешало отдохнуть. набегались, - я осторожно приблизилась, чтобы погладить одну из них, но тут она обернулась на меня, рыча. - хватит, - сказала я, пародируя отцовский тон, и пёс успокоился. больше я не пыталась их гладить. немного посидев, я поднялась, окликнула собак, и мы поспешили обратно. к нашему приходу отец уже закончил связывать оленя, чтобы его было удобнее тащить до дома. до него было около трёх часов ходу, но теперь с нами было пятидесятикилограммовое животное, а хромота отца к вечеру только усиливалась. псы были голодны: это было видно по глазам. - семь вечера. мы же успеем? - спросила я робко. отец посмотрел на меня с сомнением. я поставила сумку на землю. - выпустим ему кровь здесь, к утру уже будет легче, - только и сказал он.

***

билли носил с собой посеребренную монету в качестве талисмана. мама сказала, что её нашли у него под языком. я резко открыла глаза, проснувшись от горячего дыхания. сначала я думала, что это одна из собак, но псиной не пахло: скорее мхом или застылой водой. лицо у меня тоже было мокрое, поэтому я в первую очередь потянулась к нему руками. - пап? - тихо позвала я. а потом похолодела: не было слышно ни привычного храпа, ни даже дыхания. травяной запах сменился на... тот, который я узнаю сразу же. кровь. - папа! - уже громче повторила я, поднимаясь на ноги. когда мы ложились, на небе был месяц, сейчас же не было видно и звёзд. "просто тучи. и роса. сколько времени, может, уже скоро рассвет? а папа... он просто... вышел куда-то", - подумала я, успокаивая дыхание. глаза постепенно привыкали к темноте - я увидела очертания оленьей туши, подвешенной вверх ногами, чтобы стекала кровь. но я не видела ни отца, ни собак. вдалеке в лесу были слышны... какая бы ни была ситуация, что бы ни случалось, я никогда не оставалась одна. я сразу вспомнила мамины страшилки о том, как она два дня плутала, ведомая за руку большой... сущностью с птичьей головой. "хватит пугать себя", - я сжала руки в кулаки так, чтобы ногти впились в ладони. я делала так каждый раз, когда забывалась, поддавалась страшилкам, уходила в свои мысли, и сейчас это помогло. со стороны оленя что-то шевельнулось. я сидела неподвижно. отец наверняка был где-то рядом: не стал будить, чтобы не привлекать внимание хищника на меня. это было вполне в его духе. туша упала с жутким грохотом. я различила тихие, аккуратные шаги возле себя и напряглась. храбрый билли, трусливая джудит. мне так сильно хотелось расплакаться. - тихо, тихо, - кто-то наклонился к моему лицу, убрал со лба вьющиеся пряди. запах мха лишь усилился. - не нужно, не бойся. можешь пойти за мной, если хочешь. я бы скорее припала к оленьей шее и выпила остатки крови, чем пошла за ним. если бы голос не был таким знакомым. - где мой отец? - спросила я, не открывая глаз. - он пошёл за мной первым. но ты можешь остаться, - тот, сказал это, очевидно улыбался. я судорожно вздохнула: мне хотелось закрыть лицо руками, лишь бы спрятаться от этого голоса. - о-он не мог бросить меня, - я сильнее впилась ногтями в ладони. разговаривать в темноте с сущностью, которая говорила так же, как и мой пропавший в этом лесу брат... мать заранее посчитала бы меня мёртвой. отец не отправил бы за мной даже псов. - но ты знаешь, где меня найти. и как меня увидеть, - существо положило ладонь на мой лоб, проигнорировав мои слова. я открыла глаза. на мгновение мне померещилось... мне показалось... я моргнула несколько раз, прогоняя сон. сентябрьские звёзды ярко переливались на чистом небе, месяц тоже был на месте. рядом сопели псы, ничуть не потревоженные моим пробуждением. "мне просто... приснилось это?" - потирая глаза, я осмотрелась вокруг. отца всё ещё не было рядом. - папа! - на этот раз я закричала во весь голос. требовательно, громко, но никто снова не отозвался. собаки, встревоженные моим криком, повернулись, нервно ворча. мы не раз оставались на ночь в лесу. никогда не спали по очереди, потому что хищников здесь не водилось, и бояться было некого. вместе с отцом бояться было некого. - хочешь пойти по следу зверя, притворись этим зверем, - недовольно говорила мама, доставая из моих кос перья. - ничего хорошего в этом нет, джудит. ты человек, а не зверь. - а как тогда охотиться, если не понимаешь зверя? - билли оглянулся на отца. - охотник находится между. он понимает, но не уподобляется, - отец внимательно на него посмотрел. на меня так долго он никогда не смотрел. - билли был слишком смелым мальчиком. неудивительно, что лесу он понадобился, - мать качалась из стороны в сторону, обнимая меня тонкими, как ветви, руками. я вытерла слёзы. туша оленя лежала на земле, спиленные рога - рядом. я попробовала ещё раз позвать отца, хотя уже знала, что это бесполезно: чем бы не было то существо, оно забрало его. я знала, что отец скучал по билли. билли был его первенцем, сыном, настоящим другом. услышав его голос, отец пошёл бы за ним безо всяких раздумий. я не знала, пошёл бы он за мной, отозвался бы ли сейчас, когда я, живая, зову его. я не знала, но должна была идти. я не знала, что это за существо, но я знала, кто я. я - охотница на оленей. я - охотница. возможно, билли сошёл с тропы с той же целью. идя человеческими тропами, зверю не уподобишься. но билли знал только их - поэтому и заблудился. рога у оленей к осени уже большие, тяжёлые. кровь впиталась в тёплую землю, я сняла обувь. понять, но не уподобиться, примерить чужую шкуру, не забыв о том, кто её надевает. я вытащила спиленные рога и приставила их к своему лбу. мир чуть-чуть сдвинулся, но я всё ещё понимала, что делаю и насколько абсурдно это выглядит. однако я вышла на поляну, на которой отец пристрелил оленя, и пошла в ту сторону, в которую он смотрел своими неживыми глазами. верни мне то, что отнял. верни души отца и брата. лес мне не поддавался. я никогда не понимала его, не умела двигаться бесшумно, не предугадывала поведение животных. однако сейчас, ступая голыми ступнями по утоптанной не людьми тропе, мне казалось, что я вижу и слышу больше, чем обычно. больше, чем позволено человеку. я иду за тобой. но я так сильно боялась. рядом не было ни псов, гонявших оленя, ни отца, который делал последний выстрел. только голая девочка ночью в лесу, приставившая к голове рога. что-то, говорившее голосом моего брата, было древним. оно не было злым - ничто в природе не было злым, а в том, что оно часть леса, я не сомневалась. оно поглотило билли, когда он зашёл дальше, чем разрешено человеку. оно пришло за моим отцом, приняв родной и дорогой его сердцу образ. но оно пощадило меня, потому что нужды в моей смерти не было. я остановилась. убрала рога со своей головы, и мой взгляд прояснился. мне сразу же стало холодно и неуютно - я снова стала человеком. и вспомнила, ради чего я пришла сюда. я скучала по брату. я не хотела терять отца. и пока был шанс отомстить за первого и спасти второго, я была готова продолжать охоту. оленьи рога уже не нужно было держать - они легко встали на место, словно всегда были там. коридор из деревьев, в котором хотел скрыться убитый отцом олень, кончился. я оказалась на небольшой поляне, в центре которой расположился огромный дуб. шляпки желудей хрустели под ногами как маленькие черепа. звук делал меня слишком заметной. лесной дух сидел на толстой ветви и смотрел на меня снизу вверх. - ты зря пришла сюда, дитя, - сказал он голосом, в котором я услышала смех брата и ворчание отца. как будто много-много людей говорили в унисон. - я не дитя. я - охотница, - я гордо вышла в лунный свет. мой голос был гораздо тише. - ты - ребёнок, которому дали в руки оружие. я вижу это, - олений бог спрыгнул с ветви и оказался прямо передо мной. - я отпущу тебя, если ты снимешь рога. у него было тело юноши. загорелое, поджарое; пах был прикрыт повязкой. густые волосы доставали до плеч, лицо скрыто за оленьим черепом, в глазницах которого плясали жёлтые огоньки. но это всё было искусной маской, за которой скрывалось что-то гораздо более древнее. я выпрямилась, задрав подбородок: - верни мне души брата и отца, иначе... - я заглянула прямо в зияющие глазницы. - я сделаю всё, ради... оно рассмеялось, и этот звук был страшнее, чем всё, что я пережила сегодня. - ты не хочешь мне навредить. потому что ты знаешь, - олений бог коснулся моей щеки, и вдруг вместо него я увидела билли. в вязаном мамой свитере, с его растрёпанными волосами и отколотым кусочком зуба. он нежно улыбнулся, а затем обнял меня. я закрыла глаза, а когда открыла, поняла, что упираюсь в плечо отца. - потому что мы здесь. с тобой. джудит, - отец отстранился от меня, положил руки мне на плечи. меня начала бить дрожь. - не нужно бояться. мы рядом. я зажмурилась, затрясла головой. и тогда я снова увидела олений череп. - останься, джудит. больше не будет этой крови. тебе никогда не нравилось это, - бог взял меня за подбородок, заглядывая мне в глаза. - останься, и я обещаю, что ты будешь в безопасности. я отпрянула. но что я могла сделать против бога? он мягко рассмеялся тысячью голосов. он поглотил достаточно душ, чтобы понимать меня. - тогда возвращайся, когда будешь готова. но я не буду ждать вечно. однажды я приду сам, - существо склонило голову, разглядывая меня. - за каждого моего брата я беру вашего, а ты погубила уже многих. - олени... - в конце концов станут охотниками. бог под черепом улыбнулся, я знала это. он поднял голову - уже светало. мне было пора возвращаться домой. - возвращайся. твоё место здесь, - олений бог дотронулся до рогов, которые привели меня к нему, и они обратились в тонкие веточки. затем он коснулся моего лба, и с первым лучом солнца, как и на всех охотах, на которых я оставалась с ночёвкой, я открыла глаза. отец лежал в своём спальном мешке и не шевелился. его лицо было покрыто росой. туша оленя валялась на земле. верёвки, за которые он был подвешен, были прожжены. рогов нигде рядом не было. я оделась и подозвала собак. до деревни мы дошли через пару часов, а тело моего отца принесли уже к полудню. через месяц я снова вышла на охоту. двустволка больно отдавала мне в плечо, а запах крови казался таким же отталкивающим, но с каждой жертвой я... я всё больше становилась охотницей. или всё-таки жертвой?