❀❀❀
— Хорошо играешь. Всего на двух аккордах, по крайней мере, — Пол улыбнулся, все же подойдя ближе. — Это аккорды для банджо. — Да. Меня научила моя мать. — Видимо, она очень классная, тебе повезло… — Разве твоя не такая классная? — Она была. Но сейчас ее нет. Джон смущенно отвел взгляд, но не перестал наигрывать эти два аккорда, обходясь лишь четырьмя струнами. — Ты играешь на гитаре? Меня зовут Джон, кстати. — А меня Пол. Да, умею. Джон улыбнулся и протянул руку: — Покажешь, на что способен?❀❀❀
— Куда мы идем? — Пол постоянно спотыкался на коряги под ногами и немного отставал от Джона, который, кажется, находился в постоянном движении не только сейчас, но и по жизни. — Куда глаза глядят. Вау. Когда Пол подошел к нему, перед его взором на поляне раскинули свои ветви старые деревья и кустарники, а поляну украшали молодые цветы, самые разные: голубые, фиолетовые, розовые, белые. Они будто тропинкой уходили вглубь поляны, прямо за дуб, и Джон направлялся прямиком туда. — Тут так… красиво, — Пол осматривался по сторонам и удивленно вздыхал, стараясь не задеть и не затоптать эти молодые цветы. — Да. Идеальное место, чтобы поиграть и сочинить что-нибудь. Джон облокотился на старый дуб и присел на траву, не пугаясь, что после этого его джинсы будут мокрыми и зелеными, Пол же приземлился рядом. Тут действительно дышалось легче, чем в городе, и было так красиво. Пол рассматривал цветы рядом с собой и протянул руку, чтобы коснуться лепестка. Он был таким мягким и податливым, что ему не хотелось выпускать цветок из рук. — Интересно, почему эти цветы растут именно так? Такое чувство, будто это какая-то дорога. — Мне кажется, в этом нет чего-то символического. Просто семена так упали, — Джон остался сидеть под дубом, а Пол с любопытством прошел по тропинке вперед, за дуб. — О боже… Джон обернулся на возглас приятеля, застывшего посреди скопления цветов. Он не видел, почему Пол смотрел на это так испуганно, но осторожно поднялся и прошел к нему. Холодный пот прошиб его, и Джон отпрыгнул, сдерживая порыв рвоты. На поляне, прямо за дубом, лежал человек… Он был уже давно мертв, но от него пахло пыльцой. Его кости были оплетены стеблями, а изо рта, носа и ушей росли цветы. Истерзанное растениями мясо начало гнить, но это была не гниль и не кровь, а… сок? На его трупе сидела орава пчел и питалась этими соками. Они жужжали и ползали по его телу и по цветам. — О боже, о боже, о… Джон перехватил руку друга и потащил за собой назад. — К-куда мы идем, Джон? — Домой. Нечего тут смотреть. — Н-надо рассказать кому-н-нибудь. Джон? Джон! Позвать на помощь, — у Пола заплетался язык, он постоянно оборачивался, будто боялся, что труп пойдет за ними, но поляна была пустынна. — Ч-что это такое было? — Не знаю, это… какая-то хрень. Абсолютная хрень. — Что нам делать? — Не возвращаться сюда. Пол крепче сжал ладонь Джона, цепляясь за нее. Джон — его единственная опора в этот момент. Пол не знает, что сделал бы, если бы он сейчас не вел его обратно к дому. На пути было все еще много кустов и коряг, но Джон помогал обходить их, и они двигались дальше, пока не вышли из леса и не побежали к дому. Они закрылись в комнате. Было тихо, Пол сжался в комок и отполз к стене, обхватив колени руками. — Пол? Джон подкрался к нему, посмотрел другу в глаза, надеясь увидеть там что-нибудь осознанное, но, кажется, у Пола поехала крыша. Джон пощелкал пальцами перед его лицом, но это не помогло. — Пол! — он дал ему легкую пощечину и, кажется, тот наконец пробудился. — Это был пиздец, Пол, я знаю, но… — Оно было… было… почему оно было таким? Джон нашел на своей кровати бутылку с газировкой, которую так и не допил, и дал Полу. — Выпей. Тебе надо успокоиться. — Моя мать так же лежала. Скрючилась. Умирала от рака. О-она… она так похудела, что от нее были видны одни лишь кости, и э-этот человек был так похож. Такой же худой. И э-эти пчелы… Наверное, черви так же пожирают ее в могиле. — Ш-ш-ш, — Джон обнял его, словно младшего брата, и Пол как ребенок потянулся к нему в ответ. От Джона пахло так, что его это успокаивало. Пол старался отдышаться. — Мы больше туда не вернемся, слышишь? — Но тому человеку нужна помощь… — Он мертв. Ему уже не нужна помощь. Давай оставим его в покое, хорошо? Пол всхлипнул и прижался к Джону ближе. — Хорошо. Перед глазами все еще стояла эта картина: изо рта того человека ползли насекомые, прямо по стеблю цветка, который рос оттуда. На место глаза приземлился шмель и потирал свои пушистые лапки, пока ел этот нектар. Колючие стебли обхватывали грудь человека, впиваясь в нее, словно пила. Пол думал, что это был мужчина. Хотя сейчас воспоминания становятся все мутнее и мутнее, и он начал забывать жуткие подробности того, что они увидели в этом лесу. Он сопел, лежа на плече Джона, и чувствовал тепло от него. Хотелось бы продлить это мгновение хотя бы еще на пару часов, так было уютно рядом с ним. И не хотелось думать о чем-либо еще, не хотелось думать вообще. Сердце больше не билось так часто, так рвано, так тяжело. Наступило умиротворение, которым Пол не мог насытиться. На лестнице послышались шаги. Джон встрепенулся: это была Мими — его тетя. — Вот черт. Вставай, Пол. — Джон… я не хочу оставаться один. — Ты не останешься. Обещаю, — в этот момент в дверь постучали и Джон, вскочив с пола, отворил ее. Пол отпросился по телефону у отца, чтобы переночевать у Джона. Отец его знал, и ему он действительно нравился, поэтому тот довольно легко разрешил сыну остаться у него на ночь. Мими, конечно, ворчала, но, увидев, в каком подавленном состоянии находился Пол, оставила мальчиков в комнате и ушла. Вечерело. Они лежали на кровати и слушали пластинки, что были у Джона: тут был и Элвис Пресли, и Билл Хейли, и Лонни Донеган. Но почему-то Полу это не приносило прежнего удовольствия. Ему хотелось вернуться на ту поляну в лесу. Он думал, что, вернувшись туда, ничего не увидит. Что того трупа там никогда не было и это лишь его галлюцинации. Тогда Полу стало бы гораздо легче. — Джон… мы правда видели сегодня это? — Я предлагаю забыть об этом. Навсегда. Давай просто… не будем говорить об этом. Я не хочу это вспоминать. Кстати, ты слышал Rock Island Line? — Из головы просто не выходит… Джон лег рядом, на кровать, и устало смотрел на потолок, пока Пол окидывал взглядом его. Ему снова хотелось прижаться ближе, оказаться в объятиях Джона, потому что только в них он чувствовал себя спокойно и беззаботно. Но Пол почему-то стеснялся это сделать, как и тогда стеснялся впервые подойти к Джону.❀❀❀
Они сидели на паркетном полу, в той церквушке, где было не так много людей. Джон протянул гитару Полу, чтобы тот продемонстрировал ему и его друзьям, на что он был способен. Он провел пальцами по струнам: — Она расстроена. — Да… я не умею настраивать гитару, — он посмотрел на своих друзей, которые стояли рядом. — И вообще никто из нашей группы не умеет это делать. Только если за деньги, а мне дают мало карманных. — Ничего, я настрою, — ребята удивленно смотрели на него и, кажется, Джон тоже был приятно удивлен. — Так-то лучше. Пол не очень долго думал, что ему сыграть. Поэтому без запинок отыграл песню Эдди Кокрана. — Twenty Flight Rock? — воскликнул Джон, и Пол кивнул. Действительно, как выяснилось позже, Пол удивил абсолютно всех не только своим умением настраивать гитару и хорошо играть, но и памятью на слова, ведь он спел ее без единой запинки. — Наконец-то нашелся кто-то не хуже меня, — он улыбнулся Полу, и тот улыбнулся в ответ. С этого и началась их дружба.❀❀❀
— Эй, Пол… Пол? Он посмотрел на Джона. И он показался ему совершенно очаровательным. На нем была та же клетчатая рубашка, что и в день их знакомства, и это навевало очень приятные воспоминания. — Да, Джон? — Я знаю, что не умею успокаивать или поддерживать, но… ты держись. Мне тоже тяжело. Я хочу сказать: люди умирают постоянно. Быть может, завтра умру я, но это не значит, что мы должны опускать руки. — Почему из того человека росли цветы? — спросил Пол, хотя Джон бы не смог дать ответ на этот вопрос. — Не знаю… может, они проросли уже когда он умер? — Это звучит логично. — Давай спать? — Давай… Джон выключил светильник и плюхнулся на кровать. Мими принесла для Пола кушетку для сна, но Джону было все равно, они будут спать вместе. Пол осторожно протянул руку вперед и коснулся плеча друга. Джон не одергивал ее и просто лежал, пытаясь расслабить тело, и его растрепанные волосы коснулись руки Пола. В этот момент он почувствовал что-то очень теплое в груди и закашлял. — Ты простыл? — Нет, горло не болит, просто захотелось кашлять. — Если что, у меня есть ментоловые таблетки от кашля. Если будет беспокоить, дерни меня и я достану их. — Хорошо, Джон, — Пол тихо засмеялся и уткнулся в подушку, наконец проваливаясь в сон, хоть спать ему и не очень-то хотелось. Они с Джоном ходили вместе практически везде. И играли что-нибудь тоже вместе. Пол учил играть его на гитаре, хотя поначалу Джон строил из себя слишком гордого, чтобы учиться у парня младше него. Но потом все же пересилил себя и внимательно слушал наставления нового друга. Его старые друзья были злы на него, что он проводит большую часть времени именно с ним. Больше всех был зол Род Дэвис, бывший гитарист с его группе, потому что его заменили Полом. Он вспоминал это порой отрывками, просыпаясь по ночам и вновь кашляя. Он чувствовал какую-то тяжесть в груди. А утро для Пола выдалось не таким уж радостным, хотя Джон и пытался растормошить его. — Э, Пол, ты чего? — Джон смотрел на него обеспокоенно. — Тебе стало хуже ночью? Почему это его беспокойство так умиляло? Пол неловко улыбнулся своим мыслям, почувствовав приятное щекотание в груди и в солнечном сплетении, но улыбка тут же пропала, когда из груди его начал рваться наружу кашель. Кажется, за ночь он усилился. — Я тебе дам таблетки от кашля. Только скажи, что ты можешь двигаться, Пол. — Я могу двигаться, дурачок, — он улыбнулся, и Джон не злобно зарычал, кидаясь на Пола. В руке он держал таблетку. — Открой рот, — его тон показался Полу заботливым, и он послушно высунул язык, сдержав новый порыв кашля. Джон осторожно дал ему таблетку и тут же убрал руку, почувствовав на мгновение его язык. На щеках Пола появился румянец. — Спасибо, — прохрипел он и скорчился в кашле. — Не кашляй на меня, а то заразишь. Джон сказал это не всерьез, конечно, но Полу стало грустно. А вдруг это действительно заразно и от него заболеет Джон? — Тебе не снились кошмары? Пол покачал головой. Как хорошо, что вчерашние события не преследовали его во сне. Даже после смерти матери он спал как убитый и видел перед собой лишь темноту. Видимо, так работают его защитные механизмы психики. — Тебе надо освежиться. Лучше всего — это душ. Он не сопротивлялся, позволял Джону помочь ему встать с кровати и добраться до ванной. — Можешь идти дальше сам? Пол кивнул и полностью оперся на ноги. Как мило, что Джон проводил его до ванной… в груди что-то очень сильно сжималось в этот момент и Пол упал на колени во время очередного приступа кашля. Если бы он знал, что впереди его ждет боль гораздо сильнее… — Пол? — Джон подхватил его за плечи и помог встать. — Хорошо-хорошо, пойдем внутрь вместе. — Что? Зачем? — он смущенно опустил голову. Лучше тогда он совсем не будет мыться, чем так унижаться перед Джоном. — Мы друзья и должны помогать друг другу. Ты, главное, держись. Сходим сегодня к врачу. Он посмотрит тебя, выпишет лекарства, и все будет хорошо. Джон включил воду, проверил ее: — Теплая. Давай сюда… Пол снимал с себя штаны и футболку, смущенно топчась на месте. — Мне раньше очень помогал теплый душ, когда я болел. Снимай трусы. Но Пол не спешил их снимать. Почему ему было так неловко это делать? — Обещаю, что не буду смотреть… Он наконец-то снял трусы и как можно быстрее шагнул в ванну под горячий душ. Было так неловко, что он не осмеливался посмотреть Джону в глаза. Тот протянул ему мыло и сдержал свое обещание не смотреть на него. Пол снова закашлял, и на этот раз кашель был в десять раз сильнее… его скрючило, он осел на дно ванны, дрожа и захлебываясь слезами. — Пол, Пол, Пол… — Джон выключил воду, приобнял его, надеясь, что приступ скоро прекратится, но он лишь усилился. Пол начал задыхаться. Ему казалось, будто в горле что-то застряло, оно сжимало его, и он пытался отдышаться носом, захлебываясь в своих слезах и стараясь не так сильно дрожать. Ему хотелось выплюнуть то, что сжимало его горло, но, скорее всего, там ничего не было. Но ему было так больно… она пронзала все тело, но особенно болела грудь, зажатая будто в железных тисках, таких острых, что сводило челюсти. Он кашлял и выхаркивал что-то, и ему казалось, что это что-то двигается с места вверх по горлу. Не выдержав, он высунул язык и просунул пальцы в рот, стараясь выплюнуть это, как можно быстрее избавившись от этой боли. — Пол… пожалуйста… По его пальцам и подбородку начала стекать кровь. Джон выругался. Что-то было на его языке, он чувствовал это… Подхватил пальцами. На ощупь это было что-то приятно-шелковистое… Посмотрел. И кровь в его жилах застыла. Белый лепесток. Испачканный кровью. Джон посмотрел на его руки: — Пиздец…❀❀❀
Он ждал Пола в больнице неподалеку от дома. Ждал и надеялся, что с ним все будет в порядке. Он вспоминал тот труп на поляне и тот лепесток, который откашлял Пол. Это должно быть связано, но как? Может, Пол случайно проглотил что-то? Или этот цветок как-то попал в организм, но как? Пол ничего не глотал и даже не прикасался к тому трупу. Голова болела от этих догадок. Но Джон продолжал думать, вспоминая каждые шаги Пола на той поляне. Вот только тот шел всегда позади него. Откуда Джон знает, может Пол как ребенок сожрал что-нибудь там? Дверь открылась и врач повел Пола куда-то по коридору. — Эй! Эй, куда это вы? — Джон подбежал к ним. — Куда вы его ведете? — Молодой человек, пожалуйста, отойдите… — Ни хрена я не отойду, пока ты не скажешь, что с ним! Его усмирил незнакомый мужчина, который поднялся с места и аккуратно отвел его за локоть в сторонку. — Сынок, не стоит. Джон вырвался из его рук, но бежать за Полом не стал. Пол… Что если все кончится так же, как и с тем человеком в лесу? Этого не может быть. Только не так, только не с ним… Пола положили под рентгеновский аппарат. Пока он лежал там, Пол думал, как там Джон. Ему хотелось пойти бы вместе с ним, но он не мог ничего сказать в его присутствии. Будто в горле опять начало накапливаться что-то. Доктор смотрел на снимки несколько задумчиво. А Полу было даже страшно спросить, в чем было дело. Если бы не лепестки, он бы подумал, что это был рак, как у его матери. Но он помнил того мужчину в лесу и его прошибал холодный пот. Неужели он кончит так же? Доктор наконец встал и подошел к Полу ближе, держа в руках снимок. — Твои родители могут приехать? — Отец на работе, но… Если вы дадите мне позвонить ему, да, думаю, он сможет. Как ни странно, сейчас было гораздо легче дышать и говорить, хоть и чувствовалась невероятная тяжесть в груди. — Что со мной? — Хм, — доктор почесал голову, поднял снимок и показал его Полу. Сердце участило ритм: он боялся того, что увидел на нем. На снимке были видны его ребра, вокруг которых росли пока маленькие цветы. Их было всего два и они обвивались в очень опасной зоне прямо около сердца. — Ч-что это? Полу хотелось плакать. Он не понимал, от чего это, что это за болезнь и болезнь ли это вообще. — Эта болезнь называется ханахаки. Впервые была диагностирована в японии в конце девятнадцатого века, после этого, кажется, вспышек болезни было всего три или четыре по всему миру, но до Англии это не доходило никогда. До сих пор неизвестно, от чего эта болезнь появляется и как ее можно вылечить, но я думаю, в Лондоне тебе могут сделать операцию и удалить эти цветы. Стоить это будет очень много, конечно, да и невелики шансы полного выздоровления. Все известные исходы болезни… летальные. И тут Пол заплакал. Заболеть неизлечимой дрянью, от симптомов которой ты уже готов умереть то ли от болевого шока, то ли от удушья… не такого он хотел. А как же их с Джоном планы давать концерты по всему миру? Пробовать новую еду в разных частях света? Но теперь он будет вынужден до конца своих дней лежать в палате и корчиться от невероятно редкой болезни. — Давай я позвоню твоим родителям сам… Пола часто посещали его отец и брат, но практически ночи напролет тут ночевал Джон. Он поставил в его палату кушетку, чтобы спать на ней, хотя порой ему хотелось лечь к Полу и спать рядом с ним. Но тот убеждал его, что Джон иначе может заразиться, и он виновато смотрел на то, как друг сжимается в комочек от сильной боли. С каждым днем его состояние ухудшалось. К нему постоянно ходили врачи и записывали каждую его жалобу, пока он совсем не перестал говорить, снимали показания со счетчиков, а потом уходили, чтобы снова вернуться через два часа и сделать то же самое. — Знаешь, я все еще вспоминаю, как ты меня удивил при нашей первой встрече… почти год прошел. Пол улыбнулся. В уголке его губ собралась капля крови, и Джон, взяв салфетку, мягко убрал ее. У Пола был жар, но ничего не могло его сбить: врачи давали ему все лекарства подряд, но они лечили только симптомы, нежели саму болезнь. Рядом с ним висел пакет, где лежали окровавленные цветы. Пол кашлял уже не лепестками, а целыми цветами, и это изранило его горло настолько сильно, что тот уже не мог нормально говорить. Джон не верил в Бога, но каждую ночь молился, чтобы Полу стало лучше. — Я не брошу тебя, Пол… Дрожа от боли, он протянул руки в сторону Джона, и тот обнял его. Его руки гладили волосы Пола и тот пытался улыбнуться. Кашель продолжался довольно длительное время, но Джон все не отпускал своего друга. Пол пытался что-то сказать, но Джон слышал лишь хрипы, превращающиеся в кашель. Как ему больно… Пол высунул язык. Из глотки торчал стебель, довольно острый, к которому Пол автоматически потянул руки, чтобы достать его из горла, но Джон мягко остановил его и осторожно, стараясь не повредить горло, вытащил цветок. Он был голубого цвета. Джон коснулся его лепестков, оттирая от крови. Это будет хоть что-то, оставшееся на память от Пола… Тот смотрел на него очень обеспокоенно, и Джон дал ему блокнот, чтобы он смог написать на нем то, что он хотел бы сказать. Я заразился, наверное, трогая те цветы в лесу… Ты тоже можешь заразиться от меня, дотронувшись до них. — Тогда будем умирать не поодиночке, — Джон усмехнулся и отвел взгляд в сторону. Хотелось плакать. Но не надо плакать — так сказал бы Пол, если бы мог говорить. — Прости, Пол. Из меня хреновый друг… Джона в итоге забрали домой, и Пол остался в одиночестве умирать на этой кушетке. Ему так многое хотелось еще сказать Джону, ведь время его на исходе, Пол чувствовал это. На его щеке недавно появилось что-то большое и красное, и сначала Пол подумал, что это может быть прыщ, но каждую ночь оно не давало спать и резало его… коснувшись щеки, он понял, что из нее растет цветок… Его пальцы были окровавлены. А так много хотелось сказать Джону. Ему нельзя умирать, еще рано. Но врачи прибегали каждый раз, когда Полу становилось настолько плохо, что начиналось удушье, и пытались всеми силами ослабить это. Они воткнули ему в горло что-то, чтобы было легче дышать, потому что дыхательные пути носа и рта были почти полностью забиты цветами. Его мать бы плакала… но зато он увидится с ней где-то там, за горизонтом событий. У отца не было денег на операцию, да и она не помогла бы, как говорят опытные врачи. Скорее увеличила бы срок жизни. Но зачем? Чтобы он еще несколько дней помучился? Пол часто представлял, как сказал бы Джону то, что чувствовал. Как ему хорошо с ним, какие у него теплые руки… и какой он красивый. Он представлял, как наклонится к губам Джона и мягко коснется их. Как Пол будет гладить его волосы, пока он упивается этим поцелуем. Ему хотелось бы прожить вместе всю жизнь, даже будучи друзьями, но вдруг бы Пол решился сказать? Вдруг когда-нибудь Пол решился бы сказать, что он любит его? Эти мысли терзали его так часто. Пол не знал, что хуже: физическая боль, которую он испытывает, или душевная? А что будет чувствовать Джон, если узнает об этом уже после его смерти? Ему будет так же больно. Поэтому лучше умереть, храня эти чувства втайне. Они не принесут счастья никому.❀❀❀
Когда Джон вернулся домой, первым делом он поставил тот голубой цветок в свою чашку на столе. Это напоминало ему о Поле… Весь вечер он не знал, куда себя деть, поэтому предавался потоку своих мыслей. Хотя даже не потоку, а водопаду, цунами мыслей. Ему было страшно. Пока он спит, Пол в любой момент может умереть. Его бесило, что его заставили вернуться в этот дом, когда его лучший друг умирает. Небось, когда это произойдет, его труп вскроют. Конечно, им же хочется узнать больше об этой болезни… А он вам что, лабораторная крыса? — Джона это раздражало. Проводили бы тогда эти эксперименты над добровольцами, уж больно много людей хотят умереть сами, а тут хотя бы ради науки. Но Пол не должен умирать, он ведь совсем юн и полон амбиций. Джона клонило в сон. Некоторое время он пытался сопротивляться, смотрел то на потолок, то на цветок рядом с собой. И вспоминал, как совсем недавно спал на этой кровати рядом с Полом. Он хочет заботиться о нем. Хочет быть рядом, когда ему плохо, так же осторожно вынимать эти цветы из его горла и менять капельницу. Хочет, чтобы эта забота помогла ему оправиться… что еще может помочь ему? Джон думал, что хотел бы сказать Полу, когда тот будет умирать… Он вспоминал его руки, которые так эстетично смотрелись вместе с гитарой, когда Пол учил его играть. И его смех. И его глаза. И улыбку… Внимание Джона зациклилось на его улыбке. Он улыбается, даже когда тяжело, даже когда его грудь разрывает от рвущихся наружу цветов. У него очень красивая улыбка, но Джон никогда ему об этом не говорил. Улыбка… его улыбка. Он чувствует тепло в груди. И кашляет.❀❀❀
Пол не мог спать всю ночь. Если бы он мог, он бы уже давно застрелился сам, лишь бы не чувствовать эту боль. Она не такая сильная, как в присутствии Джона, но каждый раз горло адски саднит, когда появляются воспоминания о нем. — У нас еще больной… — говорит медсестра обеспокоенно. — Везите его сюда. На кушетке лежал Джон. В ладонях он сжимал белые окровавленные лепестки… — Пол? — кажется, Джон улыбается. — Надо поместить их в карантинную зону. Леннон общался с ним продолжительное время и, кажется, заразился. Если это вирус, надо срочно перевезти их и объявить карантин. Из одного уха у Пола выглядывал розовый цветок, поэтому он мог слышать только одним, своим здоровым. Даже если каким-то магическим образом его удастся вылечить, вряд ли можно будет восстановить поврежденный слух. Джон встал с кушетки и подошел к нему, мягко коснувшись челки Пола. Она забавляла его. Хотелось кашлять, и Джон с трудом сдерживал этот порыв. На кончике губ у Пола был маленький-маленький цветочек, где раньше была капелька крови. Джон впервые за это время заплакал, и Пол осторожно прижал его к себе, гладя по спине. Я эгоист — думал Джон. Он смотрел в такие же красивые глаза Пола и подумал о том, как не хотел бы, чтобы на их месте тоже выросли цветы. А тот не мог даже самостоятельно дышать… Мысли, мысли, было очень много мыслей. Он решился. Джон наклонился к его губам, хрипло вздохнул и поцеловал. Глаза заслезились. Пол с трудом ответил на поцелуй, и, кажется, им обоим стало легче дышать. Они дышали друг другом так, как не могли дышать кислородом, пока в их легких прорастали цветы. С каждым вдохом боль в груди становилась меньше, с каждой ответной лаской хотелось все меньше кашлять. Джон очень хотел это сделать. И не надеялся на то, что это поможет им обоим. Но это начало помогать… Он отстранился, когда услышал шаги за дверью. Скоро их увезут в карантинную зону. Будут изучать их там, как подопытных. Но, пока никто не вошел сюда, Пол повернулся к нему и, все еще хрипя, чуть слышно сказал: — Я люблю тебя, Джон. Ты знаешь об этом? — Я знаю, Пол. Я знаю.