Сотканные из противоречий

Чжао Юнь Лань никогда не думал, что можно настолько сильно желать кого-то и этот кто-то будет настолько сдержан и неприступен, как Шэнь Вэй. Он ясно видел, что его сигналы и намеки принимаются, на них даже есть реакция в виде взглядов, которыми отвечал Шэнь Вэй на его флирт и подначки, причем в этих взглядах читалось такое обещание, что, когда Чжао Юнь Лань перехватывал один из них, у него начинало сладко сосать под ложечкой и иногда даже пытался встать член. Но это были только взгляды, да, говорящие, но всего лишь взгляды. Чжао Юнь Лань терялся в догадках и принимался усиленно гонять во рту чупа-чупсы, облизывать, обсасывать, чуть ли не жонглировать языком, ответом ему был снова взгляд, в котором читалось, что есть гораздо более интересный вариант замены карамели, но и только. «Что, если он такой застенчивый или у них в Дисине секса нет?» — задавался вопросом Чжао Юнь Лань, яростно обкусывая остатки леденца с палочки. Но взгляды-то были, горячие, зовущие. «Может, он девственник? — Эту мысль он тоже обдумал. — Да нет, не похоже, слишком он иногда двусмысленно усмехается». — Шэнь Вэй, я хочу, я очень хочу, — здесь Чжао Юнь Лань всегда делал паузу, — очень хочу, чтобы ты работал в Бюро, в нашем отделе. — Я готов, — Шэнь Вэй возвращал ему ту же паузу, — помочь, но лишь как консультант из университета. Тут уже не взгляды, а практически акт словесного соития и всё. Но Чжао Юнь Лань готовился, он знал, всегда знал, что эта неопределённость должна измениться. Первый раз был расписан им до мелочей, и конечно же все пошло не так. Когда Чжао Юнь Лань встал и накрыл рот Шэнь Вэя своим, тот положил ему руки на плечи и потянул на себя, заставляя терять равновесие, а заодно и голову, потому что так его никто в ответ не целовал — жадно, словно выпивая. Никто и никогда не подхватывал его так легко, и никто так внезапно не оказывался сверху: вот только что он нависал над Шэнь Вэем, а вот он уже сидит, раздвинув ноги, и между ними колено Шэнь Вэя. Это была дисинская магия или что там производят мутанты. Чжао Юнь Лан честно пытался перехватить инициативу: потянул Шэнь Вэя на себя, но дрогнул, когда увидел близко-близко его глаза, в которых плескались голод, страсть и что-то ещё. Любовь. Чжао Юнь Лань первый раз узнал, что можно прочитать любовь в глазах, в зрачках, в каждой точке, в каждой цветовой колбочке. Медленно он стянул очки с носа Шэнь Вэя, покрутил в руках, не зная, как быть с этим хрупким предметом, попытался сунуть их под подушку дивана. Шэнь Вэй отобрал, отвлёкся на секунду, чтобы швырнуть на столик, и со странным звуком — Чжао Юнь Лань готов был поклясться, что он очень похож на мурлыканье, — наклонился и зарылся лицом в его плечо и шею, словно хотел обнюхать его и запомнить запах. Губы Шэнь Вэя коснулись шеи, подбородка, скользнули по скуле, а в ухо он прошептал что-то вроде: «Ветротекучий», — и лизнул в ушную раковину. Слово было незнакомым, но по страстной дрожи в голосе показалось Чжао Юнь Ланю неприличным и сладким. Шэнь Вэй провел большим пальцем по его губам, заставляя их приоткрыться, провел ещё раз — палец скользил по влажной нижней губе, и Чжао Юнь Лань поймал его ртом и облизал. Раньше он только мечтал попробовать на вкус Шэнь Вэя везде: медленно провести языком по его щеке, прикусить изюмину соска, обязательно вылизать живот, погрузить в рот его член, мечтал исследовать каждый кусочек его кожи, такой белой и гладкой. Но у Шэнь Вэя были свои планы, и Чжао Юнь Лань даже не представлял, откуда у него взялась эта покорность, это желание быть для Шэнь Вэя всем, чем он решит: хочет вытряхнуть его из куртки и футболки — да пожалуйста, хочет взять его лицо в ладони и снова целовать — не вопрос, хочет встать, поднять его за бедра и отнести в спальню — черт, не стоит забывать, что Темный Посланник сильный, очень сильный. Чжао Юнь Лань никогда не подозревал в себе такой готовности, никогда и ни с кем не чувствовал себя так спокойно и никому так не доверял. Никогда не думал, что способен стонать в полный голос, даже не озадачиваясь, что подумают соседи, пусть именно это и думают: его трахал самый прекрасный, самый лучший любовник. Чжао Юнь Лань честно пытался стонать в подушки, но Шэнь Вэй сначала потянул его за волосы, потом вышел из него, поменял позу, забросив его ноги себе на плечи, и снова принялся двигаться так, что сдерживать стоны казалось противоестественным. Это как награда за труды. Утро он встретил старой развалиной, в чём довольно признался себе, лёжа с закрытыми глазами и слушая, как Шэнь Вэй заваривает чай и что-то готовит. Болели все известные ему мышцы, даже те, растяжку на которые он обычно делал в спортзале. Болело всё и такой приятной тупой болью, что вставать не хотелось. Он выполз из-под одеяла и сунулся было с утренним, таким банальным, поцелуем. Шэнь Вэй спокойно отстранился, ушёл, потом принёс и набросил ему на плечи свой шёлковый домашний халат. — Замёрзнешь. — Это всё, что ты можешь мне сказать? Серьёзно? Шэнь Вэй потупился и вернулся к кастрюлькам и сервировке стола для завтрака. Чжао Юнь Лань онемел, его честная, порывистая натура не принимала и не понимала такого. В душе закопошилось какое-то противное ощущение — вот сейчас его покормят завтраком и выставят за дверь, дав мелочь на такси. Ах, да, он живёт напротив — и мелочи не дадут. Обида закипала и захлёстывала жгучей волной. Шэнь Вэй подвел его, был спокоен, собран, словно они не любили друг друга всю ночь, словно Чжао Юнь Лань не выкрикивал его имя, не оставлял следы ногтей на его белой груди и укусы на его плечах. Просто обычный, совершенно заурядный секс без обязательств или ещё хуже. Шэнь Вэй благожелательно, как всегда, улыбался. Он закончил расстановку тарелок и предложил одеться или же сначала принять душ. Чжао Юнь Лань успокоил себя, нет, Шэнь Вэй не мог так поступить с ним, что-то тут не то, а вслух сказал: — Никогда так не делай, А Вэй. Ответом был ему чистый, спокойный, непонимающий взгляд и, сам не ожидая от себя — а за прошлую-то ночь мог бы привыкнуть к открытиям в себе же, — Чжао Юнь Лань толкнул его к стене и угрожающе поставил локоть у горла. Испуг, мелькнувший в глазах Шэнь Вэя, оказался таким… приятным. Дисинец, Тёмный посланник мог бы одним ударом раскроить ему череп, но нет, он стоит у стены и в глазах его страх. — Чем я обидел тебя? — кротко спросил Шэнь Вэй, и Чжао Юнь Лань задал тот же вопрос. — Что я сделал не так? Мы разве не шли к этому, и, может быть, я какой-то глупый романтик, но мы же любим друг друга или мне это приснилось? Это был просто секс и я что-то напутал? Шэнь Вэй растерянно смотрел на него, моргая быстро-быстро, что придавало ему вид озадаченной и взъерошенной птицы. Чжао Юнь Лань ещё крепче прижал его к стене, а затем, устыдившись, стал отпускать. Ситуация была странная. — Разница восприятия, — наконец ответил Шэнь Вэй, поправляя очки и что-то анализируя, — ты видишь, что я обидел тебя равнодушием. Прости. Это не так! Я хочу, чтобы у тебя не было из-за меня беспокойств. Тебе нужно позавтракать, привести себя в порядок, пойти на работу. Ночью я доставил тебе… проблемы. Чжао Юнь Лань почувствовал, как впервые за последние двадцать лет краснеет. Теперь им завладело чувство стыда, сначала он приписал Шэнь Вэю что-то нелепое, а теперь ещё Шэнь Вэй напомнил о «проблемах». — Чёрт. — Что? — У меня ведь синяк на шее, да? И я потянул плечо. Нет-нет! А Вэй, я потянул его сейчас, когда… доставлял тебе проблемы. Но водолазку надо будет надеть, что мне делать с шеей? Шэнь Вэй поправил очки, опустил глаза, и уголки губ дёрнулись в лёгкой улыбке. Их отношения были полны гармонии, это Чжао Юнь Лань мог бы рассказать всем и каждому и даже был готов петь об этом на каждом углу, но должность начальника обязывала, и он об этом шептал на ухо Шэнь Вэю — что они просто созданы друг для друга. «Гармония» существовала только в его воображении, но с другой стороны, как назвать то, что они понимали, чувствовали друг друга, и знали, чего хочет другой? Чжао Юнь Лань научился — или всегда это умел? — чувствовать, чего хочет Шэнь Вэй, для него было двойным наслаждением дать ему это, и он точно знал, что для Шэнь Вэя это важно — быть для Чжао Юнь Ланя тем, чем захочет он. Чжао Юнь Ланя все устраивало, их отношения были точно такими, какими виделись ему в глупых подростковых мечтах — почти идеальными. Правда, в мечтах тогда фигурировала хрупкая девушка с алым влажным ртом, большими глазами и большой грудью, но красивый, статный, стройный и сильный Шэнь Вэй был явно лучше придуманной красотки, что до его рта — губы нежные, свежие, подобные лепесткам роз были явно лучше выдуманных ватрушек, покрытых липкой мазучей помадой. Отношения были гармоничными, наверное, и идеальными. Идеальными не в плане того, что оба всегда пахли розами, а с неба сыпались лепестки цветущей сливы, а идеальными просто потому, что так должно было быть. Может, как-то всё шло или выглядело неправильно, но всё равно так и только так верно. Иногда Шэнь Вэй поражал его, оглушал собой, вносил какой-то диссонанс, иногда Чжао Юнь Лань чувствовал, что и сам накосячил, но всё это было так правильно. В общем, возвещать на каждом углу было нельзя, поэтому он снова и снова признавался в любви Шэнь Вэю. Он любил его, даже когда орал на него и объяснял, что он начальник и должен сделать что-то так или так, должен пойти в Дисин, не должен отсиживаться в отделе. Шэнь Вэй каменел лицом, уходил в себя, а потом заключал его в объятья и тоже снова признавался в любви, а потом говорил: — Это опасно, А Лань. Это опасно. Тебе будет лучше, если ты не пойдёшь, пожалуйста, А Лань. Хотя, это твоё решение. Больше я не могу ничего сделать, я не могу приказать тебе или заставить. Чжао Юнь Ланю казалось теперь вполне естественным, что Шэнь Вэй брал его, тот самый нелепый первый раз, когда он хотел овладеть Шэнь Вэем, рассматривался им теперь как невообразимая глупость и, когда однажды Шэнь Вэй предложил ему себя, застиг Чжао Юнь Ланя врасплох. Взглядом он ласкал раскинувшегося перед ним Шэнь Вэя, непристойного и сладкого как грех, но сам лишь эгоистично думал о том, что хочет снова стонать под ним, принимая тяжесть тела, его член, и раскрываться перед ним. Шэнь Вэй возбуждал себя, призывно смотрел на него, но Чжао Юнь Лань осторожно сказал: — Может быть, не сегодня? Я не хочу этого так, — и страшно смутился. Страшно сказать, за полгода с Шэнь Вэем он вспомнил, что такое смущаться и смущаться в сексе. Конечно же, Шэнь Вэй тут же обеспокоился и спросил, как бы его хотел А Лань, но от этого стало одновременно смешно и захотелось его ударить. Нельзя же быть иногда таким… слишком исполнительным. Всё закончилось тем, что они опробовали новую ортопедическую подушку, которую заботливый Шэнь Вэй купил для Чжао Юнь Ланя, заботясь о его плечах, его здоровье. Подушка, подложенная под бёдра, давала такой прекрасный угол, что Шэнь Вэй разрешил Чжао Юнь Ланю зажимать себе рот, и стонать, и кусать себя за ладонь. Потом опустошённый и усталый Чжао Юнь Лань нарушил своё обещание, еле встал, дополз до кухни, достал из тайника за рисоваркой расплющенную и помятую пачку сигарет, выбрал ту, что была менее растерзанной из всей пачки, и дрожащими руками попытался прикурить. Зажигалки не было, и он чиркал спичками, одной за другой. Они ломались о картонку с эмблемой какого-то клуба, где их раздавали, а он прихватил их по привычке и, придя домой, швырнул в один из ящиков на кухне. Просто стоял на кухне голый, с трясущимися руками, подгибающимися коленями, с разлохмаченной сигаретой в зубах и ломал спички, одну за одной. Шэнь Вэй сначала непонимающе смотрел на него, потом быстро встал, щёлкнул розжигом плиты и тут же сделал шаг в сторону. Так они стояли — Шэнь Вэй смотрел, как Чжао Юнь Лань курил, а тот думал, что вот, кажется, это они и есть — идеальные отношения. Ну разве нет? Они же и есть. Вообще отношения сами по себе прекрасны, даже когда они неидеальные. Главное, они есть, они могут мучить, рвать душу, заставлять кусать себя за ребро ладони, чтобы не зарыдать — но они есть, с ними живёшь. Чжао Юнь Лань придерживался этой точки зрения. Вот до Шэнь Вэя он точно не жил. Ну жил, но наполовину как-то. А с Шэнь Вэем — прямо вот словно ожил совсем, да ещё день за днём, раз за разом постоянно что-то в себе открывал или в Шэнь Вэе что-то. Шэнь Вэй всегда был преданным, нежным, иногда Чжао Юнь Лань сам себе казался хрустальной вазой, когда рядом с ним был Шэнь Вэй. А потом что-то неуловимо менялось, и рядом появлялся другой Шэнь Вэй: властный, требовательный. Никогда нельзя было угадать, что принесёт вечер и постель, никогда нельзя было угадать, будет ли это вечер и будет ли это постель, совершенно нельзя было угадать, кто из них сегодня и чем будет для другого. Но зато они всегда угадывали это. Они угадывали друг друга. Домой они приехали порознь — Чжао Юнь Лань задержался с дядюшкой Го Чан Чэна, открыв дверь квартиры, он увидел Шэнь Вэя, сидящего на стуле, поставленном точно напротив двери. У Чжао Юнь Ланя сердце бухнуло куда-то в член, минуя навылет лёгкие, желудок. Он аккуратно прикрыл дверь и тут же проверил — запер ли. Шэнь Вэй сидел очень красивый, строгий, невозмутимый. Губы сжаты, словно створки устрицы, но если распахнуть их — то можно погрузить язык в мягкую и душистую суть, скулы — словно два распахнутых крыла птицы, их можно трогать, наслаждаясь гладкостью, брови — густые и блестящие, словно мех белки. Чжао Юнь Лань снова открыл в себе неведомую до этого грань — поэта. Он стоял и просто наслаждался красотой. Шэнь Вэй сидел и тоже просто смотрел на него, не говоря ни слова. Их взгляды встретились, и Чжао Юнь Лань прочитал в нём всё, что нужно, что хотел узнать. Он начал раздеваться под этим внимательным взглядом, раздеваться не торопясь, но без всяких пошлостей дешёвого стриптиза. Берясь за резинку трусов, он ещё раз посмотрел на Шэнь Вэя, чтобы удостовериться, правильно ли понял, кивнул и снял их. Стоя обнажённым перед Шэнь Вэем, он не испытывал чувства беззащитности или уязвимости. Вот неделю назад — да, было дело, было очень горячо, он разрешил быть себе беззащитным, он доверился и не пожалел, конечно. Но сейчас он, почему-то, чувствовал в себе что-то совершенно обратное — уверенность и спокойствие. Чжао Юнь Лань сделал шаг вперёд, ещё один и медленно-медленно опустился на колени, лизнул ладонь, положил её на член и начал ласкать себя. Ресницы Шэнь Вэя дрогнули. Чжао Юнь Лань снова лизнул ладонь и ускорил темп. Шэнь Вэй впервые изменил положение на стуле, он расцепил руки, сложенные на груди, и уронил вдоль тела, продолжая следить за ним широко распахнутыми глазами. Чжао Юнь Лань снова замедлил темп и, под вопросительным взглядом Шэнь Вэя, расставил пошире колени, поднёс два пальца к губам, которые Шэнь Вэй часто называл «ворота рая», облизал их — вот сейчас он не смог удержаться от лёгкой «дешевизны» в демонстративности этого жеста. Медленно, глубоко и ещё раз. Один уверенный взгляд и — да, Шэнь Вэй сидел напряжённый, замерший и, похоже, забывший как дышать. Ощущение власти над ним снова закружило голову. Чжао Юнь Лань опустил руку и ввёл два пальца между раздвинутыми ногами. Одна рука продолжала ласкать член, вторая же двигалась ей в такт, погружаясь всё глубже. Шэнь Вэй поднёс к губам руку, и Чжао Юнь Лань заметил, что он покусывает подушечки пальцев. Поймав взгляд, Шэнь Вэй встал, сократил расстояние между ними и опустился на колени рядом, положив руки на плечи Чжао Юнь Ланя. Упиваясь собственной властью, руками скользкими и липкими, пачкающими дорогой жилет и приводящими в негодность рубашку, Чжао Юнь Лань раздевал Шэнь Вэя. Распахнув его рубашку, он тут же прижался губами к его шее, ключице, ниже он не рискнул, опасаясь за свою спину и изрядно отстоянные коленки. — Ты ведь хочешь меня? — спросил он, прижимаясь к полураздетому Шэнь Вэю, потираясь сочащимся членом и окончательно приводя его костюм в полную негодность. — А Лань, невозможно тебя не хотеть, — серьёзно ответил тот. О, в этом он был всегда серьёзен. Продолжать на полу было романтично, но колени! Шэнь Вэй сгрёб его как пушинку и донёс до кровати. Всё-таки, близость с Тёмным посланником имела множество преимуществ, например тебя с завидной регулярностью носили на руках. Чжао Юнь Лань подозревал, что в этом жесте не было ничего романтичного, а скорее эгоизм — забрать своё. Шэнь Вэй, так и не снявший второпях рубашку, склонился, поймал его взгляд и, получив согласие, стал входить в него, сдерживая себя, чтобы не «пронзить одним ударом копья», как говорят традиционные исторические хроники, периодически цитируемые Шэнь Вэем. Управлять таким любовником — словно управлять стихией, практически невозможно, если уж спровоцировал бурю — нельзя ждать, что обойдётся лёгким ветерком. Но ведь Чжао Юнь Лань был Чжао Юнь Ланем, он и только он мог быть со стихией и не подчинять её, но договариваться и управляться с ней. Шэнь Вэй прикусил губу и впился пальцами в его бёдра, осторожно и медленно, растягивая удовольствие и стараясь не навредить. Медленно. Глубоко. Чжао Юнь Лань тоже был терпелив. Никакой спешки, вся безумная страсть под контролем, у них снова будет классический, традиционный, медитативный, доводящий сначала до истомы, потом до сладкого исступления секс. Именно сейчас, ведь он выполнил желания Шэнь Вэя, был для него исполнительным и горячим, но теперь он перехватил инициативу, и Шэнь Вэй читал его желания, сдерживая свои. Это возбуждало — взаимные уступки, сдерживаемые желания, добровольное подчинение другому. Шэнь Вэй двигался, совершая относительно неглубокие погружения, и Чжао Юнь Лань начал загипнотизировано считать: шесть… семь… восемь… девять… Как бы он ни готовился, последнее проникновение всегда срывало стон с его губ. Он сам этого захотел, но как же это было невыносимо, и эта прекрасная пытка могла длиться часами. Если только он сам не попросит… Шэнь Вэй снова перехватил его взгляд. Нет, пожалуй, не попросит, Шэнь Вэй молил взглядом разрешить ему принести удовольствие прямо сейчас. Ну уж нет, у Чжао Юнь Ланя был длинный, тяжёлый день, теперь ему нужен покой и секс, секс и покой. — Продолжай, — выдохнул он. Секс и страсть будут потом. Возможно даже часом-двумя позже или всё-таки завтра. Восемь… Девять… Им было просто друг с другом. Несмотря на всю гордость Чжао Юнь Ланя, несмотря на сумасшедшую заботу Шэнь Вэя — им было просто. Хотя Чжао Юнь Лань по-прежнему не мог отделаться от привычки приписывать Шэнь Вэю свои мысли и трактовать его поступки со своей точки зрения. Для него оставалась капелька непостижимости в этом не-человеке. Иногда случалось так, что за целый день они не встречались. Разбегались утром то из одной, то из другой квартиры, и их засасывали дела. Шэнь Вэй был в университете, читал лекции, проводил работу со студентами, выполнял поручения декана, пил чай с ректором, иногда даже забегал в Бюро, но с Чжао Юнь Ланем мог даже не встретиться, поскольку тот бегал по делам отдела, кланялся министру, выпивал с его заместителем, сидел в кабинете и строчил отчёты. Но вечером они оказывались вместе, если не в одной постели, то на одном диване. Чжао Юнь Лань сидел, забравшись с ногами, и либо бездумно смотрел в потолок, пытаясь дать разгрузку мозгу, либо изучал прихваченные с работы инструкции, отчёты и прочую канцелярщину, которую не мог свалить на Ван Чжэн. Шэнь Вэй сидел рядом, чопорно и строго, и изучал какой-нибудь огромный том или же готовился к лекциям, порхая кисточкой над рисовой бумагой, изготовленной по традиционным рецептам (и Чжао даже боялся подумать, откуда и за какие деньги он её достаёт). В такие моменты, от скуки, босая пятка Чжао Юнь Ланя оказывалась на колене Шэнь Вэя, дерзко сминала тщательно отглаженную ткань брюк и снова возвращалась на положенное место. Шэнь Вэй отрывался от работы, они обменивались взглядами, и каким-то чудом каждый из них мог объяснить другому планы на вечер, что пятка — это просто так, было скучно, а вот завтра нужно рано вставать, да и старая травма беспокоит, а пятка — просто так. Но в моменты, когда они взглядами договаривались, что ночь будет спокойной, Шэнь Вэй через некоторое время вставал и уходил, если был в квартире Чжао, а если тот застревал в гостях — Шэнь Вэй ненавязчиво выставлял его. Это слегка обижало и рушило слегка романтические мечты о том, как они проведут ночь бок о бок, словно старые супруги. Та ещё, конечно, романтика, но ведь так мило быть с кем-то рядом просто так. Чжао Юнь Лань снова начал придумывать объяснения, почему всё происходило именно так, потом сдался. — Всё-таки давай поговорим, как взрослые люди. Шэнь Вэй только что заварил успокаивающий чай, размял ноющий бок — Чжао Юнь Лань неудачно упал ещё два года назад, и вроде всё срослось правильно, но всё ещё напоминало о себе тупой болью, — и собирался уходить. — У нас отношения, чёрт побери? Сяо Вэй, если я решаю, что секса не будет, ты что делаешь? Встаёшь и уходишь. Вот что это и как я должен это понимать? Шэнь Вэй задумался, вернулся на диван. — Я чувствую твою усталость, и когда ты говоришь или показываешь, что хочешь спать, отдохнуть, — я предоставляю тебе эту возможность. Ты не бережёшь себя, А Лань, и… Что такого смешного я говорю? Отсмеявшись и порадовавшись, что всё оказалось так просто, Чжао Юнь Лань объяснил свои взгляды на романтику и на духовное единение. — Если уж мы не будем трах… заниматься постельным кунг-фу, ты не думал, что рядом с тобой я буду крепче высыпаться? Шэнь Вэя невозможно было смутить или переспорить. — Наука доказала, что семейные пары, при всей их близости, не высыпаются из-за того, что проводят ночь рядом друг с другом. А Лань, ты должен высыпаться и никто не должен тебя беспокоить. — Останься со мной и проверь, как я буду высыпаться, — хмыкнул Чжао Юнь Лань, уже чувствуя, что этот спор он выиграл. — Будь со мной всегда. Шэнь Вэй растерянно посмотрел на него, а потом спросил, может ли он принести свою пижаму. Вот это точно было романтично, как у старых супругов. А утром Шэнь Вэй принёс ему какао в постель. С этой минуты у Чжао Юнь Ланя появилась цель — встать раньше Шэнь Вэя и накормить его завтраком. Легче было сказать, чем сделать. При их равных отношениях, Шэнь Вэй всё время удавался отдать больше, часто это тяготило Чжао Юнь Ланя. Он уверял, что не стоит, что он обычный, нет, классный, конечно, и чупа-чупсы хорошо сосёт и вообще сосёт, но ему не сравниться с красотой и могуществом Шэнь Вэя, рядом с ним он — обычный. Потом как-то привык. Привычкой это сложно было назвать, но он вдруг увидел, каким счастливым бывает Шэнь Вэй, когда выполняет какое-нибудь его пожелание или просто вечером массирует ноги. Пожалуй, не привык — сдался. Одно дело — доказать кому-то, другое дело — преклониться. Он — преклонился и понял, что именно так и приносит удовольствие. Теперь они чаще проводили совместные ночи, и хотя Шэнь Вэй предпочитал оставить за собой квартиру, Чжао Юнь Лань уже всем говорил, что живут они вместе. Шэнь Вэй молча склонял голову, соглашаясь с ним, и его бледные щёки не розовели от смущения. Его пижамы были сложены в шкафу соседней квартиры, и времени он проводил там больше, чем в своей. Это было так прекрасно, что теперь у Чжао Юнь Ланя было всего одно желание — всё-таки встать первым и приготовить завтрак. — А Вэй, не шевелись. Шэнь Вэй успел повернуться и теперь лежал на спине, одна нога вытянута, а вторая осталась согнутой в колене. Накануне они прекрасно провели время за изучением очередного традиционного трактата о любви, потому пижаме не было места в их постели, и сейчас Шэнь Вэй был обнажён, его молочно-белая кожа была чистой, гладкой и словно светилась. Чжао Юнь Лань сделал то, о чём мечтал, и даже более. Он приготовил два завтрака, традиционный и европейский и теперь гадал, какой вариант выберет Шэнь Вэй. — Не шевелись! Шэнь Вэй покорно замер: руки запрокинуты за голову, одна нога вытянута, вторая в колене. Да. Это было так красиво, что все мысли о завтраке, о раннем утре и свежем воздухе вылетели из головы Чжао Юнь Ланя. Он видел перед собой совершенную, на его взгляд, фигуру, в которой он знал всё, каждую частичку кожи и каждый изгиб. Он провёл широко раскрытой ладонью по ноге, от стопы и до бедра, медленно и наслаждаясь мягкостью и гладкостью. Чуть сжав бедро, Чжао Юнь Лань ощутил напряжение мышц и увидел, как с губ, подобных лепесткам роз, слетел вздох. — Ты такой красивый, Шэнь Вэй. Я знаю, что ты мне часто говоришь это, а я всё время отмахиваюсь, но теперь я смотрю на тебя и понимаю, что нет ничего прекраснее твоей любви, доверчиво раскрывшейся пред тобой. — Шэнь Вэй не отвечал, лишь несколько раз опустил трепещущие ресницы, и Чжао Юнь Лань понял, что сейчас тот момент, которого он хотел. — Шэнь Вэй, А Вэй, любимый, ты позволишь мне взять тебя? — Можно подумать, что я когда-то возражал. Чжао Юнь Лань наклонился и прикоснулся губами к его гладкой груди, к его соскам, которые тут же затвердели под его губами и налились, словно бутоны маленьких садовых роз; снова вернулся к прекрасным белым, стройным ногам Шэнь Вэя, погладил согнутую коленку, а затем коснулся губами и её. Шэнь Вэя было приятно трогать, он был словно атлас и нефрит, мягкий и гладкий одновременно, прохладный и дарящий жар. Чжао Юнь Лань снова склонился над ним и прижал свои губы к его, скользнул языком, но не глубоко, дразня и прося разрешения, ответ был вполне понятен — их языки соприкоснулись, и Чжао Юнь Лань в порыве сжал его плечи. Немного погодя, Шэнь Вэй спросил, глядя ему в глаза: — Ты позволишь тебя обнять? — Когда я возражал? — хмыкнул Чжао Юнь Лань. — Ты сказал, чтобы я не двигался. Чжао Юнь Ланю захотелось выругаться, Шэнь Вэй как всегда — готов на всё ради него. Нет, это неправильно. Должны же быть какие-то границы в этой полной самоотдаче? Он снова поцеловал его, чувствуя, как на спину и плечи ложатся крепкие руки защитника и любовника. Позже, входя в него, Чжао Юнь Лань чувствовал под собой сильное тело Шэнь Вэя, очень сильное, но сейчас, только для него, — расслабленное и бесстыдное. Он не соблюдал традиции или предписания в сексе, он просто жадно толкался, сжав зубы, задыхаясь от заданного темпа и страсти. Белая кожа под его пальцами расцветала алыми пятнами, Шэнь Вэй бился под ним, и Чжао Юнь Лань готов был дать слово, что в первый раз видел его таким. Шэнь Вэй всегда, даже самой страстной ночью, был заботливым, внимательным, а сейчас он был полностью свободен от обязательств, ответственности, мыслей. — Об-б-бещай мне, — сказал, заикаясь, Чжао Юнь Лань, — об-бещай мне, что мы будем делать это чаще. Шэнь Вэй не ответил — он был занят тем, что обнимал своего человека, укладывал его в гнездо из одеял, подушек и своих объятий.