Солнце надо мной

На дрейфующем сквозь галактику космическом корабле всегда полумрак — за окнами не бывает светло. Но уже который раз Тор просыпается, будто разбуженный утренним лучиком солнца. Он спрашивал у Квилла и остальных, нет ли на звездолёте будильников, имитирующих дневной свет, но все лишь недоумённо на него косились, а Мантис сочувственно перебирала усиками. «Мы можем сделать остановку на какой-нибудь планете, развеяться» как-то многозначительно говорила она. «Скомандуешь, или попросим капитана?» — а вот к смеху её бог так и не привык. Но тепло чужих звёзд словно проходило сквозь Громовержда, ни чуть не задевая. На небосводах разных планет виделись лишь облака и тучи, серые и непроглядные. Что за неудача, неужели нет ни одной солнечной планеты?! На каждом каменном куске только застой, нет даже ветерка. Поднимаясь на корабль после одной из вылазок, Тор почувствовал, как ветер всколыхнул его волосы и словно провёл своей рукой по плечу. По всему его телу будто прошёлся разряд, мурашки пробежались от макушки до сапог.  — Кто здесь? — обернулся Одинсон, вскидывая секиру. Но никого не было, кроме безмолвной природы, даже новые товарищи поднялись на борт. Ветер стал появляться без каких-либо сквозняков прямо на Бенатаре, но никто, кроме Тора, не замечал его. «Замечательно», ухмылялся он, открывая очередную банку пива. «Я теперь местный сумасшедший». Он отдавал себе отчёт, насколько это ненормально, но с нетерпением стал ждать очередное дуновение и очередное утро, освещённое солнцем. От этого становилось теплее, хоть ненадолго, хоть на мгновение. Тор стоял на мостике один, вглядываясь в чёрную даль, когда помещение залил яркий и тёплый свет. Ему не надо было оборачиваться, чтобы увериться в своей догадке. Горький, сухой смех сорвался с его побледневших губ, эхом отражаясь от металлических стен.  — Я сошёл с ума?  — Возможно, — ухмыльнулся родной голос за спиной. Тор обернулся с видимым усилием, безуспешно пытаясь сдержать слёзы. Он протянул руку, и провёл пальцами в миллиметре от неосязаемого лица полупрозрачного силуэта брата.  — Локи, почему ты не уходишь? — голос Громовержца был искажён рыданиями, а по щекам стекали на пол крупные солёные капли. — Почему, — еле слышно выдавил он, — почему ты не в Вальхалле? Мама и папа будут рады тебя видеть. Почти шёпотом, с трудом управляя голосовыми связками:  — Ты заслужил быть там. Локи лишь улыбнулся, и по его щекам покатились слёзы, словно драгоценные сияющие камни, которые казались материальнее самого брата.  — Как я могу?.. Как я могу оставить тебя? — его голос звучал будто издалека. Тор ничего не мог сказать, не мог даже попытаться дотронуться до Локи, боясь развеять мираж. Ему столько хотелось высказать, за столько попросить прощения, но горло сковал спазм.  — Прости… Прости меня… — лишь смог вымолвить он, сползая на пол.  — Тебе не за что извиняться, — снова раздался далёкий голос. Солнечный свет продолжал мягко греть. Локи коснулся щеки Тора, хотя громовержец и не почувствовал ничего.  — Я обещал, что Солнце вновь воссияет над нами. Вот оно, — Локи показал руками на корабль вокруг себя. — Ты должен двигаться дальше.  — Но… — голос Тора дрожал. — Я подвёл тебя… Я подвёл… Оно сияет только надо мной. Локи ничего не ответил, но опустился на пол рядом с братом, и из глаз его снова покатились алмазы. Спустя долгое время он произнёс:  — Я здесь, с тобой. Тор вздохнул настолько тяжело, насколько позволяла его могучая грудь.  — Но ты не живёшь. Я не могу заставлять тебя скитаться в Междумирье. Призрак заглянул Тору в глаза — и он поклялся бы чем угодно, что это были настоящие глаза его брата.  — Хорошо, — сказал тот твёрдо. — Я буду ждать тебя там. Приходи не раньше своего часа. Пожалуйста, — последнее слово он почти прошептал. Тор кивнул. И в следующее мгновение фантом испарился, а мостик снова окутала полутьма. Он снова дрейфует в открытом космосе в поисках чего угодно — а на самом деле себя. В Вальхаллу попадают только достойнейшие.