Reunion

— Ты очень красивый. Себастиан вздрагивает и поворачивает голову, заинтересовавшись, кому Хантер Кларингтон — тот, что клялся в отсутствии бисексуальных наклонностей — отвешивает очень даже бисексуальный комплимент. Хантер, впрочем, не отрывает от него глаз, жадно разглядывая, и словно подбирает менее банальные слова. — Напился? — наконец уточняет Себастиан и облизывает пересохшие от напряженного молчания губы. Кларингтон только улыбается. И не раздражающе нахально как раньше и вовсе не злобно — улыбается, показывая идеально ровные белые зубы. Но на ответ слов не находит. Себастиан оглядывается. Бар, который Джефф выбрал для встречи Соловьев, впечатляет своим размахом и ценовой категорией, но никто не возмущается — прошло пять лет с тех пор, как все они закончили школу и разошлись в разные стороны, поэтому место кажется подходящим для их повода. Взглядом выцепив из толпы несколько знакомых лиц, Себастиан убеждается, что он — один из немногих, кто еще не успел опробовать все шоты в меню. — Нет, ты правда очень красивый, — пробует Хантер еще раз, и в этот раз получает в ответ не удивленный, а раздраженный взгляд. — Что не так? Себастиан закатывает глаза. Он злится и ничего не может с собой поделать. Чертов Кларингтон и его идиотские комплименты, опоздавшие на пять лет. Чертов бар и испорченный барменом-новичком «Секс на пляже». Чертово воссоединение Соловьев и сдавливающий горло форменный галстук. На Хантере такой же — ослабленный узел некрасиво болтается на шее, цепляясь за воротник наполовину расстёгнутой рубашки, но Кларингтон все равно выглядит, как модель нижнего белья. Естественно. — Тебе вызвать такси? — Себастиан берет себя в руки и отодвигает коктейль, в котором явно слишком много сока и недостаточно водки. — Очевидно, тебе пора домой. — И почему очевидно? — теперь Кларингтон изображает задумчивость, и смотреть на него становится сложнее, потому что он похлопывает указательным пальцем по нижней губе, размышляя о чем-то своем, а Себастиан теперь не может отвести взгляда от этих самых губ. — Я в полном порядке. — Верно. То есть помощь не нужна? — Помощь нужна, — переобувается Хантер на ходу. Он наклоняется к Себастиану ближе и подзывает его сделать то же самое. Как только они достаточно близко, чтобы перейти на доверительный шепот, он хрипло предлагает: — Потанцуешь со мной? Я, наверное, не смогу сам встать. Себастиан смотрит на него с искренним непониманием. У него внутри такая палитра эмоций, что он сам не может вычленить ту, которая бы сейчас превалировала. Гнев и ярость перебиваются любопытством, а яркая юношеская влюбленность в одноклассника, подкрепленная алкогольным возбуждением, напоминает о себе вспыхнувшими щеками. Вообще-то Себастиан никогда не краснеет. — Однажды ты танцевал на региональных с вывихом и отлично справился, — утихомирив себя, говорит он и даже немного отодвигается, возвращая себе личное пространство. Себастиан правда не может себе позволить пьяный секс с бывшим одноклассником-натуралом, которому хочется поставить галочку напротив колонки бисексуальных экспериментов. — Я танцевал с вывихом, потому что так было надо, а не потому что я хотел. А сейчас я хочу, — возражает Хантер и, судя по его серьезному виду, он считает свой аргумент… аргументным. Да, до испорченного «Секса на пляже» было очень много очень даже неплохих коктейлей. Ник вваливается в их общее пространство неуклюжим падением и повисает на их шеях, сдвигая еще ближе, чем они и без того были. Он хохочет, хлопает их по спинам, обнимает и обещает, что Соловьи будут дружить всегда. Себастиан думает, что вот сейчас Кларингтон свалит вместе с таким же пьяным другом на танцпол, и даже почти предлагает ему это, но их взгляды пересекаются, и у Хантера на лице написана такая же растерянность и желание избавиться от слишком шумного приятеля. — Ладно, я понял, у вас тут свидание, — насмешливо тянет Ник, не увидев никакого энтузиазма, и отходит от них, напоследок исполняя целую театральную драму: — Себастиан, так держать. Иди к своим целям, девочка! — он наверняка пародирует драг-квин из его любимого шоу, потому что очевидно переигрывает. «Секс на пляже» уже не кажется таким приторно-сладким, когда Себастиан делает несколько больших нервных глотков. — Хотел сходить со мной на свидание? — интересуется Хантер, провожая Ника взглядом. По сравнению с последним он даже кажется более трезвым теперь. Себастиан сначала думает проигнорировать его вопрос, но Кларингтон поворачивается к нему и смотрит в упор. Ждет, ублюдок, ответа. — Хотел, чтобы ты сходил на мой член, — огрызается Себастиан, но тот только насмешливо вскидывает брови и сильнее ослабляет галстук. — Что? Не удивлен? — Нет, — Кларингтон смеется. — Я знаю, что ты гей. Танцевать-то пойдем? — Зачем? Себастиан устало на него смотрит. У него была тяжелая неделя, он не хочет никакой драмы, он просто хочет со всеми попрощаться, поехать домой и забыть, почему вообще поехал на эту идиотскую вечеринку-воссоединение. И танцевать он тоже не хочет. — Я — джентльмен, — говорит Хантер, и тяжело сдержать нервный смешок, когда он расправляет плечи, стараясь сидеть ровнее. — В программе сначала танцы. — А потом? — А потом члены, — ни на секунду не изменившись в лице выдает Кларингтон, и Себастиан выплевывает коктейль обратно в высокий стакан. Если тому и смешно, то виду он не подает. Только смотрит внимательно и ждет чего-то. — И с каких пор, эм, тебя интересуют члены? — уточняет Себастиан и отодвигает стакан подальше от себя. У него все внутри горит, и он мысленно врет себе, что дело в том одном проценте водки из коктейля. — Все, что я о тебе помню, это незаинтересованность в бисексуальных экспериментах. Это настолько очевидное вранье, что даже Кларингтон не покупается. — Ну, так я не сплю с девушками, — сверкает он улыбкой, и у и без того выбитого из колеи Себастиана окончательно отваливается челюсть. В ответ ему прилетает только фырканье. — Ладно, перегнул. С ними тоже сплю. — У тебя все хорошо? — наконец спрашивает Себастиан, пытаясь уложить все в голове. Ему настолько не верится в происходящее, что он даже протягивает ладонь, чтобы коснуться лба Хантера и убедиться, что у того хотя бы жара нет. — Я, кажется, потерял нить разговора. Его ладонь в долю секунды сжата холодными из-за стекла чужими пальцами, и от контраста температуры их кожи слегка потряхивает. Себастиан молча смотрит на их переплетенные руки, чувствует, как большим пальцем Хантер поглаживает его запястье, и совсем не знает, как себя вести и как выпасть из этого необъяснимого наваждения. Кларингтон, естественно, не помогает. Только тянет ближе к себе, не выпуская из тисков его ладонь, и второй рукой берет за подбородок, чтобы Себастиан посмотрел ему в глаза. — Ты красивый, — он говорит это уже в третий раз, но привычным это не становится. Себастиан отводит взгляд в сторону и мысленно ругает себя за то, что первый раз в жизни не находит слов. — Нет, правда. Нравишься мне. Себастиан хмыкает и все же смотрит на него снова. — Мне такое в школе говорили. И именно тогда мне это было интересно. А сейчас мне твое «нравишься»… Что с тобой не так, Кларингтон? — Ты не со мной и все не так, — ухмыляется Хантер и придвигается еще ближе. Наверное, еще сантиметр, и он свалится с высокого барного стула прямо на Себастиана. — Почему ты не хочешь со мной потанцевать? — Не улыбается быть твоим развлечением, — отвечает Себастиан и упирает ладонь в его плечо, удерживая на расстоянии от себя. — Ты опоздал на несколько лет. — Я не развлечений прошу, — возмущается Кларингтон и хмурится. — Любви, наверное? — Себастиан искренне веселится и почти дружелюбно машет бармену, чтобы бросить в его сторону ненавязчивое «две текилы». — И с чего я вдруг тебе сдался? Хантер не отвечает. Упрямо молчит и смотрит на него как-то раздраженно и обиженно одновременно. Себастиану снова смешно. Две текилы, крошечная солонка и две дольки лайма поверх рюмок отвлекают их от молчаливого противостояния. Хантер подозрительно щурится. — Я тебе тоже взял, — щедро придвигает к нему один из шотов Себастиан. В ответ на невысказанный вопрос добавляет: — Я тоже джентльмен, пока не угощу — танцевать тебя не позову. — Ты странный, — замечает Хантер, и это больше похоже на правду, чем его комплименты красоте Себастиана. И все же он берет солонку и замирает. На его губах расползается догадливая улыбка. — Шею облизать дашь? — Начнешь с запястья, — отрезает Себастиан и качает головой, когда Хантер резко поднимается со своего стула и подходит к нему вплотную. — Я серьезно. — Вылижу тебя всего, и ты будешь просить большего так же долго, как я прошу о танце, — проникновенно обещает Кларингтон, и не поверить ему невозможно. Себастиан сглатывает и смотрит на него, сгорая одновременно от напряжения и похоти. — Но начну действительно с запястья. И когда он проводит языком по коже дрожащей в его пальцах руки, Себастиан понимает, что он действительно только начинает. И хотя ему пока непонятно, откуда все это взялось, отказываться от парня, которого он хотел всю старшую школу, теперь тоже кажется ему глупым.