Пёс и волчица

Кузня обжигала неистовым жаром: плавился драконий камень и раскалялась кожа. Дженри обещал сделать Клигану оружие и время, кажется, поджимало. Следовало нанести ему визит. — Где Дженри? — спросил у какого-то северянина Сандор, входя в помещение, пропитанное жаром контролируемого огня и запахом раскалённого железа. Юнец тут же обернулся, услышав своё имя и, минуя несколько столов, мимоходом скинул на стол из форм для выплавки несколько наконечников, отлитых из драконьего стекла. Бастард Баратеона сразу же понял, зачем к нему пришёл Пёс, поэтому прошёл дальше меж усыпанных углём и камнями столов, снимая с деревянной подставки отлитую ранее секиру. — Сделать топор из драконьего стекла непросто, — передавая оружие в крепкие руки, поделился Дженри, чуть щуря глаз и вспоминая, как ему было с этим непросто. — Цену себе набиваешь, да? — сосредоточенно оценивая полученное оружие и проводя большим пальцем по острому краю лезвия, насмешливо спросил Клиган. — Это очень сложный материал, — честно ответил простой, как монета парень, хлопая длинными ресницами, даже не догадываясь, кажется, что над ним беззлобно подтрунивали. — Знаешь, кто делает оружие у одичалых? — спросил Пёс у юнца, присаживаясь на один из столов и неотрывно глядя на полученное произведение искусства. Затем, не давая ответить и неотрывно глядя в наивные глаза, тут же продолжил. — Калеки и членососы. Ты из которых? Дженри мгновение непонимающе ошарашенно пялился на мужчину. — Отстань от него, — прошипела возникшая из ниоткуда Арья, не давая молокососу возможности ответить самому. Услышав этот голос у себя за спиной и тут же его узнав, Сандор моментально обернулся, глядя на маленькую волчицу Старков взглядом старой больной собаки, брошенной и ненужной, и всё ещё не умеющей ненавидеть её за это. Несколько мгновений в морозной тишине мужчина смотрел на неё тёплым, больным взглядом: всё недолгое время, проведённое вместе, пронеслось у него перед глазами одним моментом. Арья хмурила густые брови, на лбу проступила складка, смятение от произошедшей встречи бродило по её юному лицу, так похожему на то, что было у её матери, и невозможно было со стороны понять, что действительно она ощущала, видя Клигана живым и здоровым. А также кристально ясно понимая, что для него с момента её безжалостного решения не изменилось ровным счётом ничего. Он бы снова пошёл с ней бок о бок, он бы снова разделил с ней еду и ночлег, он бы снова не причинил ей боли и не отказал в защите. Обезоруженная, обескураженная подобной лавиной нерациональных и нелогичных чувств со стороны другого человека, девушка застыла изваянием, чувствуя, как противоречивые чувства забурлили в её жилах, сбивая с ритма ровный и беззвучный пульс. Шум крови набатом стучал в голове, и в то же время она слышала как, падал идущий снаружи снег и завывал в стенах ветер. — Я слышал, что ты здесь, — сказал он негромко, прищурившись и цедя яд, как гадюка перед прыжком. Непроизвольное желание отступить, почувствовав угрозу, Арья задушила в себе на корню, выдав себя лишь сошедшимися на переносице бровями, потому что волна мурашек, прошедшая по её телу от интонаций произнесённых слов и отсутствие таковой во взгляде, сбивала её внутреннюю волчицу с толку. Старый пёс рычал на неё, весело помахивая хвостом. — Ты бросила меня подыхать, — бросил ей в укор Клиган так, словно это должно было пристыдить молодую леди Винтерфела. — Сперва обобрала, — добавила она не меняя позы и холода во взгляде, изо всех сил желая знать и понять, что же было на уме у Клигана. Как на самом деле относился старый пёс к ней теперь: без высокопарных слов и увёрток, некрасивая правда и ненависть как есть. Что он ей скажет теперь? И да, он загорелся, грозно встал и невероятно медленно, но неумолимо, как пронзающий плоть меч, подошёл к ней, остановившись буквально впритык. Высокий и крепкий, совсем не старый: кровь бежала в нём быстро и шумно, Арья слышала её бег, но не смела отвести взгляда от тепла его карих глаз, которые оставались такими несмотря ни на что. Он смотрел на неё осуждающе, жалостливо, тепло и холодно одновременно, он смотрел на неё прощающе и словно сам пытался вымолить то ли прощение, то ли поощрение. Клиган смотрел на неё сверху-вниз как с высоты башни и видел в ответном взгляде блестящую в глазах опасную сталь. Создавалось впечатление, что один только неверный шаг, и она довела бы своё дело до конца, но, кажется, сама только Арья знала, что не сделает сейчас ничего. — Хладнокровная ты сучка, — выплюнул Пёс похвалу маленькой волчице в глаза, стоящей гордо и прямо во весь свой маленький рост и совершенно его не страшась. — Может поэтому ещё жива, — со скупой улыбкой, почти шёпотом произнёс мужчина, и пошёл на выход из кузни, явно давая понять, что простил. Арья обернулась ему вслед, долго провожая уходящего мужчину пристальным взглядом в спину и не замечая, что забытый ими Дженри подошёл ближе. — Замечательный топор, — пытаясь выдохнуть внезапно запертый в грудной клетке воздух, заговорила девушка с кузнецом, стремительно обдумывая то, как бы ей подойти к Дженри уже со своей просьбой.

***

Сандор простил побег. Простил и близко подпущенную к горлу смерть. Простил, что бросила умирать, ведь в конце-концов он просто пёс — старый, облезлый и ненужный. И своё, и чужое пожил, но смерть всё ещё отказывалась принимать его. Было ли и у него, изломанного и покарёженного, какое-то предназначение? В Винтерфеле все готовились умирать. И приблудному псу не нужно было ни будки, ни кости. Он сидел на крепостном мосту, прислонившись широкой спиной к холодному камню и притаившись меж бочек и мешков. Однако молодая волчица чуяла его, знала, куда он забьётся, потому что прекрасно понимала животную природу и меланхолию стариков. Камни родного дома под беззвучными шагами Арьи ложились дорогой, которая вела к Клигану. К его временной тайной обители. Остановившись за поворотом, девушка аккуратно выглянула, смеряя пристальным взглядом сгорбившегося мужчину, который даже в таком положении казался внушительным и сильным. Ей нечего было с него взять кроме животной, неубиваемой преданности и щемящей нежности. Старый воин, бесцельно бродящий по земле, не смог бы дать ей большего и при всём желании. Стоило пройти мимо и забыть. Она и так за многое его прощала… Вернее, не простила, но он всё ещё был жив и сидел на холодном камне мостовой в полном одиночестве. Криво усмехнувшись, Арья прищурилась и тихо фыркнула, опуская голову вниз и улыбаясь непонятно чему. И правда же, ну что ей с него взять? Угрюмый старый пёс смотрел в ночное небо не видя звёзд, и уж ей ли было не знать, что в такие моменты он не мыслил, не существовал и не жил, а лишь бесцельно созерцал, вдыхая холодный зимний воздух. Старк вновь подняла взгляд и всмотрелась в его изуродованный огнём профиль, слабо освещённый светом факелов и закатного солнца, не ощущая однако брезгливости или омерзения к его шрамам. Сердце девушки внезапно ускорило ход, и белёсое облачко пара вырвалось из её приоткрытых губ. Пройдя свой нелёгкий путь в одиночку, убив безжалостно своих врагов, ступая по лезвию ножа без тени сомнений, Арья до странного блеска в глазах хотела повелевать его силой. Им самим. Потому что при малейшем взгляде в его глаза, становилось очевидным, — она, это всё, что отражалось в них. Клиган смотрел на неё, Клиган жил, оказываясь рядом с ней, видел её исключительность и силу, заключённую в маленьком детском теле, пока остальных обманывала внешность. Она и его, наверное, обманула, но он сполна поплатился за свою ошибку. Арье было так смешно, ну право слово, обозвал злобной сучкой, но смотрел как преданная, подобострастная псина, готовая умереть за неё. И девушку будоражила эта власть, заставляла и так не угасающую кровь кипеть в её венах. Она не была святой, нет. И вложенные чужой неосторожностью цепи от ошейника хотелось натянуть до предела. Дженри молод, Дженри хорош… Но…это было бы слишком обычно, просто и скучно. Юная леди Винтерфела и бастард Роберта Баратеона, такой союз был бы не только красив, но и правилен. Арья подумала, что такой выбор её мама одобрила бы. Однако, чужой тайной, трепетной страстью не знавшего ни любви, ни ласки старого вояки хотелось окропить свою кожу, слабостью обожжёного сердца, как губкой, растереть по юному, не знавшему любовной ласки телу величие и силу. Силу юной волчицы. Кончики пальцев закололо от нетерпения, и девчонка, перестав таиться за каменной стеной, вынырнула из-за поворота грациозно, как кошка. Кажется, он не слышал её шагов, хотя, девушка была уверена, ничто в замке не звучит громче её взволнованного, бьющегося в грудной клетке, сердца. Неторопливо скользнув ближе, старательно напуская на себя безразличный вид, Арья молча опустилась рядом с ним на мостовую. Выпив вина из переданной тары, девушка продолжала молчать, точно так же бесцельно созерцая пролетающие редко снежинки. — Раньше тебя было не заткнуть, а теперь ты как немая, — раздосадованно развёл руками Клиган, пряча за подколкой тревогу. — Видно я изменилась, — ответила Арья невозмутимо, оправдывая и в то же время рассеивая сомнения мужчины. Слишком уж много ей пришлось повидать, чтобы стать той, кем она была сейчас. Ничто не даётся человеку без изменений, особенно что-то столь великое, как постигнутое ей мастерство. Молчание давалось Сандору не просто, он приподнимал и опускал руку так, словно удерживал себя от ещё каких-то, кажущихся ему лишними, слов. — Что ты здесь делаешь? — тем временем разбил тишину девичий голосок. — А на что это похоже? — недовольно вопросил Пёс, закатывая глаза и чуть разворачиваясь в её сторону. — Нет, в смысле, что ты вообще тут делаешь? — пытаясь лучше понять, что творилось у преданной псины на душе, выспрашивала нетерпеливо волчица. — Ты вступил в Братство, ходил с Джоном за стену… Теперь ты здесь. Зачем? — Когда в последний раз ты сражался за кого-то кроме себя? — дожала на больное бессердечно Арья, глядя на лицо Клигана с пристальным вниманием, желая разгадать его мысли и эмоции, как какую-то сложную головоломку. — Я сражался за тебя, забыла? — наклонившись ещё ближе и бесхитростно заглядывая в большие девичьи глаза, спросил негромко и абсолютно незлобно Сандор, окончательно уверяя Арью в её для него исключительности. Девушка удовлетворённо кивнула собственным мыслям, хоть они и абсолютно никак не отразились на её лице. Она не то, чтобы не верила в то, что он мог найти в ком-то свою цель. Она не могла поверить, что такой человек как Клиган нашёл в ней свою причину для того, чтобы жить и бороться. Настолько изменить кого-то столь закоренелого и цельного как личность… Это было…необычайно. — У меня никогда не было мужчины, — сказала Арья отстранённым, но чуть надтреснутым голосом. Живые мертвецы пугали её. — Сегодня, возможно, последний шанс это исправить. Сандор хмуро скосил на девчушку взгляд, невольно прицениваясь и передёргивая плечами. Ни одни руки, в его воображении, не могли касаться тела маленькой волчицы. Не смели. — Тебе помочь с этим? — спросил Пёс нахально, но безрадостно и снова вернул взгляд к небу, рассчитывая получить в ответ не менее колкий вопрос, по типу: «А на иглу ты насадиться не хочешь?» — Да, я хочу этого, — обескуражила бесцеремонная девица Клигана, заставляя в неверии задохнуться, а старое каменное сердце под толстой бронёй сделать невероятный кульбит. Словно одеревенев, мужчина с трудом повернул голову влево и широко распахнутыми глазами уставился на её круглое лицо. Маленькая. Маленькая женщина, тело которой созрело, всё равно казалась ему ребёнком. Упрямая и сильная с большими глазами, пухлыми губами и отпечатком пройденного пути, проглядывающемся в необычайно тяжёлом взгляде для особы, прожившей так мало лет. Красивая «не красавица». Она могла быть какой угодно, но он любил её и не посмел бы коснуться, будь этот день и трижды последним в его жизни. Не зная, да и не желая знать, как пронырливая волчица узнала об истинной природе его глубоко запрятанных чувств, поговорив с ним лишь пару раз и словив взглядов в свою сторону не больше, это ничего не меняло для старого преданного пса, лишь под конец жизни нашедшего свою хозяйку. Он хотел бы защищать её, смотреть на то, как она станет счастливой, а не её хрупкого на вид, священного тела, распластанного по сырой земле, чуть прикрытой колкой соломой. Его любовь была выше, её нельзя опошлить грубым прикосновением. — Нет, не хочешь, — совладав кое-как со своим грубым, скрипящим голосом, отвернулся мужчина, избегая пронзительного взгляда горящих синим пламенем обиды глаз. Из-за поворота, с другой стороны по стене шагал одноглазый, что позволило Сандору облегчённо выдохнуть. Сегодняшней ночью не могло произойти ничего неправильного и непоправимого. — И этот тоже тут, — пожаловался Пёс Арье на подсевшего к ним мужчину, — будто на свадьбу припёрся. — Миледи, рад снова Вас видеть, — улыбнулся мужчина, чуть поклонившись. — Жаль, что в прошлый раз мы так расстались. — Он тоже в твоём списке? — окончательно заминая прошлую тему, наигранно оживлённо спросил Клиган. — Был когда-то, — с трудом удерживая кипящий напополам с разочарованием гнев, неохотно поддерживая диалог, отрубила Арья. — Ничего страшного, — присаживаясь на ящик напротив них, заверил одноглазый воин красных жрецов. — Владыка света всё равно свёл нас… — Тораса больше нет, и я не хочу слышать проповеди, — прервал бессмысленный трёп Сандор, мгновенно закипая. Арья удивлённо перевела на него взгляд. — Иначе владыка света, что возвращал тебя с того света девятнадцать раз, будет удивлённо смотреть, как ты летишь со стены, — указывая большим пальцем себе за спину, проникновенным голосом закончил Пёс, давая понять, что в каждой шутке есть только доля шутки. Когда Сандор передал бутылку одноглазому, Арья с досадой поняла, что это надолго и поговорить у них сегодня больше не получится. Решительно поднявшись, она, не прощаясь, решила уйти. — Куда ты пошла? — тут же обернулся к ней Пёс, спрашивая жалобно и слишком резко, чтобы решить, что ревности там не было. Эта потребность в ней, ощутимая даже кожей, стала небольшим утешением уязвлённой гордости и отвергнутой щедрости. — Не хочу проводить последние часы в компании жалких стариков, — с раздражением и пренебрежением пояснила волчица, взявшая след молодой крови и желающая во что бы то ни стало удовлетворить свой интерес и потребности. Дженри должен сгодиться. «Сам виноват, что отказался» — говорили ему её глаза, зацепляя как крючком что-то у Клигана в груди и изо всех сил желая вытащить это наружу.

***

Торопливо раздеваясь и всё ещё кипя от гнева и негодования на старого безмозглого пса, Арья без стеснения показывала кузнецу своё юное тело, усеянное жестокими шрамами её непростого пути. Дженри касался с благоговением и трепетом мягкой из-за юности кожи, прослеживал кончиками пальцев витееватые следы шрамов и целовал предельно аккуратно, но этого было недостаточно. Клиган касался бы её не так. Он сделал бы иначе. Трепетно, нежно, аккуратно, безусловно, но также он знал бы истинную ценность и цену каждого из них. Ведь эти шрамы легли не только на кожу, они, прежде всего, отпечатались на её сердце и душе, меняя неумолимо и непоправимо. Он вознёс бы её до небес, одним своим взглядом, от которого хотелось расплавиться. К чувствам желанности и исключительности примешивалось удовлетворение: тихое, крепкое, звериное. Первобытное. Огни факелов горели на стенах, а девчонка не могла перестать думать о том, что старый пёс предлагал ей так много… Гораздо больше, чем она могла взять, и маленькой Арье Старк, вынужденной быстро повзрослеть и отринуть мягкость, этого безумно хотелось, как тёплой ванны после долгих скитаний по зимнему лесу. Когда Дженри уснул, юная леди Старк отрешённо смотрела в потолок и представляла то, как это могло быть, если бы не чья-то трусость и невыносимая упрямость.

***

От смерти Сандора отделял ров горящих кольев и больше ничего. Он не сомкнул накануне ночью глаз, изводимый злостью, болью и ревностью, а теперь неминуемая погибель маячила в нескольких метрах от него. Ожившие мертвецы обещали мучительную смерть, и страх вновь застилал ему глаза, обезоруживая и приводя в оцепенение. В воздухе витали запахи крови, огня и гниющего тела. Он не мог… Не мог больше… Страх загнал его, как мышь, за угол, заставляя затаиться. Молодой волчицы, маленькой женщины, не опаляющей его своим пламенем, наверное, больше не было в живых. Руки бессильно опускались, а эта ночь обещала стать последней в истории человечества. — Клиган! — звал чей-то голос, в бесплотной попытке вернуть его к жизни. — Клиган, ну же! Посмотри на неё! С невероятным усилием повернув голову в сторону крыш, Пёс увидел как его безоружная, окровавленная волчица боролась с ожившей смертью, не собираясь сдаваться перемолотым костям и гниющей плоти. Ноги понесли его в её сторону быстрее, чем он успел подумать. Этот день не станет для его малышки последним, ни за что и никогда.