Стигматофилия

      Баки никогда не считал себя падким на внешность фетишистом. Все эти девиации прошли мимо Зимнего Солдата, поэтому он искренне не понимал, что такого может быть в человеке, у которого был какой-то изъян, будь то шрамы, кривой нос, родинки или даже протез. К своим изъянам Баки относится спокойно, не считает своё тело каким-то особенным. Хоть Барнс и любит своё тело за то, что оно выдержало все пытки, лишения и травмы. Каждый шрам, каждая неровность на коже были свидетельством его силы и, если говорить честно, чертовской удачи. Баки не стремился как-то закрыться от мира, скрыть свои метки. К этому он пришёл спустя долгое время, и это далось ему с трудом. Поэтому он искренне не понимал, как вообще возможно считать подобное объектом вожделения.       До тех пор, пока агент Бартон не стал флиртовать. Тогда-то Баки и сорвало крышу. Конечно, он и раньше смотрел на Клинта не так, как на боевого товарища. Бартон был красив. Без каких-либо заморочек и прочего. У него правильные черты лица, ясный взгляд, глубокий насыщенный цвет глаз, крепко сложенное тело, лёгкие резкие движения и… обворожительная улыбка. Баки не влюбился, но то, что он стал заглядываться на Бартона, это точно.       Естественно, такое не могло уйти от внимания кого-либо. Наташа, явно обрадованная таким поворотом событий, начала подшучивать над Джеймсом. Тот, конечно же, отпирался первое время, но потом, при условии того, что она никому не скажет, признался, что да, заинтересован в агенте, что он ему нравится и вообще «я не знаю, как это назвать, Нат. Просто без понятия». Наташа лишь хитро блестела глазами и умилялась тому, как суровый Зимний Солдат краснел и прятал взгляд.       Бартону эта ситуация стала ясна сразу, как они начали более-менее тесно общаться. В один прекрасный день Хоукай ощутил на себе пристальный изучающий взгляд Барнса. Баки смотрел чуть ли не гипнотизирующе, оглаживая взглядом чёткую линию челюсти и шею с красиво выпирающим кадыком. Клинт, расслабленно пьющий только что сваренный кофе, чуть повернул голову к Баки, натыкаясь на внимательный взгляд, и коротко подмигнул. К такому Баки не был готов совсем и, быстро краснея, ретировался. Клинт же просто усмехнулся и продолжил пить кофе.       Такой вот безмолвный флирт, ограничивающийся одними лишь взглядами исподтишка (или воткрытую, Бартона веселила реакция Баки, когда он отвечал на краткие взгляды пристальным взором, мол «ну, что дальше, Барнс?») продолжался около года. За это время парни сдружились. Никого из окружающих не видел в их общении ничего такого (или не хотел видеть). Да и сами они были крайне осторожны в своём флирте – как только кто-нибудь начинал с ними разговаривать или хотя бы посмотрит, невербальный зрительный контакт Баки и Клинта обрывался. Парни были крайне осторожны и внимательны. Не потому что их могли не так понять, уж если все спокойно приняли бисексуальность Старка, то такое их не удивит, а потому что... На самом деле, ни Клинт, ни Баки не понимали, почему просто не признаются друг другу в симпатии и не разрушат наконец это тяжёлое напряжение между собой. Им было и так хорошо. Зачем что-то менять.       Перед долгосрочной командировкой в Японию Клинт решил устроить вечеринку. Он не то чтобы прощался навсегда, но с якудза, с которыми и нужно разобраться агенту, шутки плохи. Авось привезут его в виде фарша в железном гробике, кто знает… В разгар вечера, когда все изрядно приняли на грудь и Тор, зашедший на огонёк, начал рассказывать пошлые и несмешные шутки из Асгарда, Клинт взглядом позвал Баки на тет-а-тет. Баки, кивнув, быстро опрокинул шот и проследовал к агенту.       – Что-то не так? – несмотря на довольно большое количество выпитого алкоголя, Баки казался трезвее трезвого. От него даже не пахло виски и бурбоном.       – Да я тут подумал… – Клинт засмущался. Баки про себя понял, что с румянцем на скулах Бартон кажется непривычно милым. – Ты не против, если я тебе буду периодически писать?       – Не против, конечно. Главное, чтобы это не мешало работе.       – Если честно, я боюсь туда ехать. Я просто знаю этих ребят и… уф. Я переживаю, что в случае моей смерти о случившемся никто не узнает. Поэтому, если ты не против, я бы хотел тебе писать каждый день, чтобы показать, что я жив. А если меня не будет в сети дольше одного дня, то можно смело вызывать за мной труповозку.       – Не думаю, что якудза настолько суровы, – Баки усмехнулся, пытаясь снять жуткую атмосферу, которую нагнал Бартон.       – Они охотятся на меня, мой хороший, – подобное высказывание пролетело мимо ушей. – Я им насолил в своё время, поэтому Ронин в Японии – персона нон грата. Как бы странно это не звучало, мда… Ну, мы договорились? Всегда на связи. Да и мне будет интересно знать, что у вас тут происходит.       – Договорились.       Условный договор был скреплён рукопожатием. Парни вернулись к компании под оглушительный гогот пьяного Бога Грома.       Ночью Баки не мог уснуть. Он слышал, как Бартон собирался в аэропорт, но не мог заставить себя подняться с кровати и попрощаться. Только после того, как шум машины за окном затих, Барнс смог задремать.       Спустя пару часов на телефон пришло сообщение: «я в самолёте. Пришлось прикинуться, что я не знаю ни Фьюри, ни Щ.И.Т, и вообще вертел я всё это». К сообщению была прикреплена фотография с иллюминатором и половиной лица Клинта, который явно не выспался. Настроение Баки тут же улучшилось. Ближе к вечеру пришло ещё одно сообщение, короткое, но информативное: «на месте. Меняю номер, чтобы не отследили. Советую сделать то же самое». Утром следующего дня новая СИМ-карта была куплена и парни обменялись новыми номерами.       Переписка не была информативной. Изредка парни отправляли друг другу какие-либо фотографии, но в основном это было перекидывание односложными сообщениями. Один раз, правда, Клинт скинул свою фотку. Он сидел где-то в суши-баре, одетый в роскошное бело-фиолетовое кимоно с крупным рисунком драконов. Видимо, был выходной. Левое предплечье было, почему-то, замотано. На резонный вопрос Баки Клинт ответил «бандитская пуля». Барнс понял это буквально и Клинту пришлось долго объяснять, что он просто ободрал руку, неудачно свалившись с мотоцикла.       Эта фотка из суши-бара была впоследствии скачана Баки. На ней Клинт выглядел красивее, чем до отъезда. Черты лица заострились, в плечах агент стал шире, поза была расслабленной и изящной. И чем дольше Баки смотрел на фотографию, тем яснее он понимал, что соскучился по Клинту. И как будто прочитав мысли, Клинт прислал голосовое сообщение с банальной фразой «я соскучился». Только вот было это сказано таким тоном, что у Баки побежали мурашки и перехватило дыхание. Томный, низкий, бархатный баритон с хрипотцой настолько обезоружил Барнса, что ему пришлось встать с кровати и походить туда-сюда босиком по прохладному полу, чтобы хоть как-то унять подло появившееся возбуждение. Бартон говорил шёпотом и явно специально.       – Ты издеваешься? – Баки напечатал сообщение дрожащими пальцами.       – О чём ты?       – О том, что ты… Ты специально таким тоном сказал?       – А если специально, то что? – Баки протяжно застонал. Бартон решил продвинуться в своём флирте дальше и начал это ультимативно. Против такого у Баки не было ответа.       – Ты провокатор.       – Я знаю ;) – Барнс уже и не знал, о чём думать и что отвечать. В голове возникла хитрая усмешка Клинта, которая и покорила Баки, и… да, внизу живота стало горячее и тяжелее. Баки запрокинув голову, молясь, чтобы Бартон просто пожелал спокойной ночи и пошёл спать. – Судя по тому, как ты отреагировал на моё сообщение, могу предположить, что ты страдаешь такой же проблемой, как и я, – на новой фотографии, где Клинт был одет в белый халат, с трудом, но отслеживалась эрекция. Баки вновь застонал, хватаясь за волосы. – Спокойной ночи ;) – В эту ночь Баки уснул на мокрой от спермы простыне.       Утром Баки одолело странное ощущение. С одной стороны, произошедшее вечером было из ряда вон выходящим, а с другой, это было таким… правильным, что ли. Будто так и должно быть. Ну, это должно было случиться, рано или поздно. Но только вот Баки не думал, что это случится так скоро и в таких обстоятельствах. Он наивно полагал, что Клинт, решивший действовать ва-банк, просто подойдёт к Баки и поцелует его, прижав к стене и явно показав свои намерения (и Барнс будет не против). А тут такое… Бартон, оказывается, тот ещё извращенец.       Клинт же делал вид, что вчера ничего не случилось. Он продолжил общаться, как ни в чём не бывало, а любые попытки Баки разузнать, что это было, сводились к «ну я перебрал сакэ. Ты знаешь, какое ядрёное? Хлеще водки, серьёзно говорю». Поэтому Джеймс просто прекратил доставать Клинта по этому поводу.       Через неделю у Баки началась паника – Клинта весь день не было в сети. Он, конечно, предупредил, что может долгое время не появляться в сети, так как обнаружил главаря якудза, но чтобы двадцать часов… Баки уже выдумал себе всё, что угодно – от банального взятия в плен до казни с присущей японцам жестокостью. И вот, когда Барнс уже хотел идти вызывать подмогу, телефон звякнул и на дисплее высветилось сообщение «жив». Баки облегчённо выдохнул. Даже такого краткого сообщения было более чем достаточно. Спустя полчаса Клинт позвонил:       – Клинт, что случилось? – Баки даже не дал Бартону сказать «привет».       – Я попал в руки к одному из кланов якудза, – голос у Хоукая был надорванным, хриплым. – Я думал, они меня порежут, чтоб их…       – Ты ранен? Помощь нужна? Ты сейчас в безопасном месте?       – Баки, успокойся, бога ради, – судя по дыханию Клинта, он шёл быстрым шагом. Видимо, скрываясь. – Всё, что мне сейчас нужно, это просто свалить куда подальше, что я и делаю. И не бойся, хвоста за мной нет. Уверен более чем.       – Ты ранен? – Баки был упрям.       – Ну, пара синяков, ссадины на лице, какой-то придурок решил поиграть в ниндзя и чирканул меня танто по бедру, за что получил ультимативный удар в горло… В общем, ничего страшного, бывало и хуже, – Клинт нервно засмеялся. – Нет, честно, всё хорошо. Ни одна рана не смертельна, даже на бедре. Я сейчас как раз иду на сохран, буду себя штопать. Завтра планирую отоспаться и доложить Нику об окончании операции. Естественно, буду держать тебя в курсе. Не переживай, Джеймс. Я в безопасности.       Клинт скинул трубку, не попрощавшись. Джеймс не разозлился на такое, мало ли, что там у него случилось. Главное, что агент жив.       На следующий день от Ника не поступало никаких новостей, видимо Клинта оставили ещё на какое-то время в Японии.       – Я сам остался, – признался Клинт. Баки позвонил Бартону, чтобы разузнать о положении дел. – В конце концов, имею я право на отдых? Конечно, имею, я же перерезал половину якудза в Японии! Я же, чёрт возьми, устал! И вообще, разве можно уезжать из Японии, не попробовав фугу? А эти сладости, Джеймс, они такие вкусные…       – И то верно, – Баки грустно улыбнулся, утыкаясь лбом в стекло. За окном Нью-Йорк погружался в сумрак, значит, в Японии день только набирал обороты. – Я скучаю… – Баки это сказал скорее даже самому себе, а не Клинту, но Бартон не настолько глух, чтобы не услышать.       – Я тоже скучаю, – на фоне раздался звон фарфора и шорох одежды – Бартон откладывал пиалы, чтобы встать на ноги. – Буквально неделя осталась. Мне надо убедиться, что угрозы никакой нет, чтобы потом не огрести где-то в подворотне. Это для безопасности нас всех, пойми, – Бартон тихо вздохнул. Даже через телефон слышалась его усталость. – Я знаю, что ты хочешь сейчас сказать. Или сделать. Но просто подожди, хорошо?       – Хорошо…       – Я скоро приеду. Не волнуйся.       За пару дней до предполагаемого возвращения Бартона, Баки отправили на миссию. Он был крайне разозлён, ведь до этого он спокойно работал в пределах Нью-Йорка, даже не всегда выезжая из штаба, консультируя по связи или взламывая сети. А тут нате – выезд в Калифорнию, на несколько дней точно. Очередная террористическая организация решила запугать народ, а власти решили, что без Щ.И.Т.а ну никак не обойтись.       Клинт вернулся в Нью-Йорк в жаркий летний день. Температура поднялась до почти сорока градусов, асфальт плавился, тени от деревьев, тентов, зонтов и крыш помогали не очень хорошо, зато у всяческих фонтанов был ажиотаж – люди бессовестно сидели на гранитных бассейнах, свесив ноги в прохладную воду, детишки бегали вокруг, брызгаясь во всех и вся.       Мстители так же не могли противостоять жуткой жаре – в башне было достаточно шумно, не смотря на отсутствие людей в коридорах – кондиционеры работали на пределе. Все собрались в большой комнате, которая за счёт грамотного расположения с несолнечной стороны и хорошего сквозняка была самой прохладной во всей башне. Стив с Наташей, расположившись прямо под кондиционером, отвоевали себе маленький холодильник с соками и газировкой. Брюс тактично сел в углу комнаты, прихватив пару бутылок холодного чая, а Тони, как хозяин, устроился за барной стойкой, периодически наливая себе по стакану ледяного виски, не позволяя вольностей. Беседа Мстителей была вялой и безынициативной. Но никто не обижался на такое положение дел, всем было слишком жарко, чтобы активно дискутировать. Когда солнечная активность немного спала, и температура чуть снизилась, Наташа поднялась и вышла в ванную, чтобы взять мокрое полотенце. Спустя несколько секунд, как она вышла, раздался её вопль. Мстители нервно поднялись, но когда она вошла обратно, держа в объятиях Клинта, к ней присоединились остальные. Бартону никогда не было настолько приятно и непривычно одновременно. Но то, что по нему реально скучали, было видно.       – Господи, Клинт, мы и не надеялись на твоё возвращение, – Наташа едва сдерживала слёзы, повиснув на шее Бартона. – Ты ведь не переломал себе кости?       – Нет, ты что, конечно, нет. Максимум – это порез на бедре. Но это отдельная тема. Дайте-ка я сяду, а то вы меня удушите, блин!       Только стоило всем разойтись, всё ахнули и уставились на Бартона. Сначала он не понял, в чём причина, а потом, увидев, куда все направили взоры, сказал:       – А, это... Ну да, в память о Японии, – Бартон прошёл к дивану, устало садясь. – Вы, ребят, садитесь. Я ж вам всем сувениры привёз, кстати!       Раздача сувениров и рассказы Клинта о японских похождениях заняли добрую часть дня. Когда Клинт уже заканчивал свой рассказ, на улице смеркалось и стало шумнее.       – Кстати, а где Барнс? – спросил Клинт, большими глотками выпивая стакан виноградного сока. – Я думал, он здесь.       – Его отправили в Калифорнию, – ответил Стив, ковыряясь в настройках кондиционера. Роджерс немного замёрз, покрылся «гусиной кожей». – Должен скоро вернуться.       – Ты бы слышал, как он ругался, – признался Тони. – Я такого отборного мата не слышал даже от Наташи. Я и не знал, что он умеет материться на четырёх языках.       – Научился от меня, – Романофф подчеркнула это не без гордости. – Вы с ним разминулись буквально на пол-дня. Ник сказал, что они уже возвращаются. Не переживай.       – Я не могу не переживать, – выдохнул Клинт. – Я просто… Ладно, не будем об этом.       – Мы все всё понимаем, – успокоил Старк. – Думаешь, никто не видел, как вы друг друга взглядом раздевали? Да от напряжения между вами можно было пол-города запитать! Боже, Бартон, не ломай комедию. Ты знаешь, что ничего страшного не случится. Ты знаешь, что надо делать. И я не думаю, что наш солдатик тебя побьёт. Да и вообще, не только у тебя душевные переживания.       Воцарилась многозначительная тишина. Каждый сидящий в комнате недвусмысленно смотрел на Клинта, давая понять, что принимают то, что выстраивается между ним и Барнсом.       Все разошлись ближе к полуночи. Наташа, как бы невзначай показав, где комната Баки, ушла к себе, пожелав доброй ночи. Клинт же остался в гостиной. Прохлада из окна приятно скользила по коже, охлаждая и отрезвляя. Посидев ещё немного, Бартон отправился в комнату к Баки. Он не знал, как Зимний Солдат отреагирует на постороннего в комнате, но был готов дать отпор. Благо, японские мафиози научили его многому.       Комната Баки была обставлена довольно аскетично – минимум мебели и посуды. Вещи не валялись на полу, как у Клинта, а лежали стопками в шкафу. В углу предусмотрительно стояло несколько винтовок, незаметно для обычного глаза, но очевидно для вояки. Пахло мускусом, порохом и машинной смазкой. Постояв в середине комнаты несколько секунд, привыкая к запаху, Бартон проследовал в кресло у окна, надеясь, что со стороны двери его не будет заметно сразу.       Когда электронные часы на тумбочке у кровати показали без пятнадцати час, дверь тихо открылась. Бартон задержал дыхание и замер, пытаясь не выдать себя. В комнату грузно вошёл Баки, явно дико уставший и злой. Он закрыл за собой дверь и уставился в угол, где Клинт прикинулся мебелью.       – Клинт? – Баки спросил это, не особо веря в свои слова. – Это ты?       Бартон уже не мог терпеть. Он вскочил, за два быстрых шага преодолел всю комнату и, вплотную подойдя к Баки, выдохнул:       – Ну а кто ж ещё?       Клинт поцеловал Баки остервенело, немного грубо, но страстно. Баки не ожидал такого напора, поэтому первые несколько мгновений не отвечал.       – Прости, – Бартон отстранился и сделал шаг назад. – Прости, я подумал...       – Нет, подожди, – Баки испуганно схватил Клинта за кисть и притянул к себе, крепко обнимая. – Я просто не ожидал, что ты здесь и что сделаешь это. Просто не ожидал. – Барнс странно всхлипнул, когда Клинт обнял в ответ. – Я скучал.       – Знаю, Бак, знаю, я тоже скучал.       Они так простояли в обнимку несколько минут, прижимаясь друг к другу до удушения. Потом Баки совсем немного отстранился и с полной решимостью поцеловал Клинта. Тот тут же взял инициативу в свои руки, и сделал то, что давно хотел сделать – прижал Баки всем телом к стене, захватывая его руки над головой и несильно вжимая колено в пах. Барнс неожиданно легко поддался. Клинт такого никак не мог ожидать, но чёрт, как же осознание того, что такой суровый и сильный мужчина, как Барнс, сейчас просто-напросто безропотно ему отдаётся, возбуждает.       – Ты ведь не забыл тот разговор, верно? – прохрипел Клинт, жадно раздевая Баки, не давая ему как-либо действовать.       – Такое забудешь… Я думал, руку сотру.       Бартон коротко усмехнулся. Стащив с Баки мокрую от пота футболку и кинув её куда-то вглубь комнаты, Клинт жёстко и голодно впился губами во влажную шею Баки. Тот же протяжно и тихо простонал:       – Клинт… – Барнс с трудом собрался с силами и взял себя в руки. – Клинт, подожди, дай я хотя бы душ приму.       – Если ты сейчас пойдёшь в душ, я пойду с тобой и от него не будет никакого толку, – Клинт немного отстранился. И, кажется, Клинт немного прибавил в росте… – Если ты не против того, что я хочу сделать, то в душ пойдёшь потом, угу?       – Ты эгоист, Бартон, – строго сказал Баки, проводя пальцами по высокой чёткой скуле. – МЫ хотим сделать…       – Ох, боже, ты прав.       Клинт снова увлёк Баки в поцелуй, на этот раз более целомудренный, спокойный и нежный. Бартон явно хотел насладиться происходящим по полной программе. И он, чёрт возьми, это делал с большим успехом. Баки, зажатый между разгорячившимся Клинтом и прохладной стеной, не знал, куда себя деть. Он хотел снять футболку с Клинта, но тот, снова заведя руки над головой, прошептал «потом, Баки. Не торопись». И Баки сдался. Да как тут не сдаться, когда горячее, как сегодняшний день, дыхание, оплавляет потную кожу, а голос Бартона – вкрадчивый, низкий и рокочущий – вызывает дрожь в коленях и тесноту в штанах.       Баки стало жарко, от всего. От душной комнаты, от спёртого воздуха, от обжигающе горячего Клинта перед собой. В конце концов, Джеймс просто не выдержал и схватил Клинта за плечи:       – Пошли на кровать… Меня ноги не держат, – жёстким голос не вышел. Было похоже, что Барнс болеет ларингитом и его голос сломлен болезнью, звучит хрипло, надломленно и тихо.       – А меня как будто что-то держит… – прошептал в шею Бартон, крепко обнимая Баки, не давая тому упасть. – Разве что остатки благоразумия.       – О чём вообще речь, если это самое благоразумие недвусмысленно упирается мне в бедро? – Баки упал на кровать, подтолкнутый Бартоном.       – Точка опоры, всё-таки, – Клинт уселся на бёдра сверху и глубоко вздохнул. – Как будто ты против!       – А я что-то сказал против?       Баки быстро сел и, схватившись за футболку Бартона, потянул агента на себя, чтобы вновь поцеловать. И наконец-таки снять эту надоевшую одежду с Хоукая. Наощупь Клинт был горячий, влажный и упругий. Под кожей перекатывались упругие канаты мышц, податливо реагируя на прикосновения. Хоукай сейчас был похож на оголённый нерв – только прикоснись и тут же реакция. От этого у Баки голова кругом пошла.       – Мне ещё тебя помучать или сразу к самому интересному приступить? – прошептал куда-то в грудь Клинт, который занялся покусыванием сосков. Подобной ласки Баки не выдержал и протяжно простонал, хватаясь за влажные от пота волосы агента.       – Ты меня уже сколько времени мучаешь… – прошептал Баки, стараясь увидеть сквозь пелену возбуждения, как Бартон поцелуями спускается ниже, к ремню. – Стой, ты что сейчас хочешь сделать?       – Тшш… – Бартон поднялся и приложил палец к губам Барнса. – Давай ты будешь лежать и получать удовольствие? Если что, можешь закрыть глаза. Можешь вцепиться мне в волосы. Только, пожалуйста, не дёргай бёдрами. Ты мне синяков наставишь…       После агент слитным движением скользнул вниз. Послышался шум расстёгивающейся пряжки и жужжание ширинки. А спустя пару секунд Баки захлебнулся собственным стоном, потому что Клинт решил устроить самую настоящую пытку собственным ртом. Обжигающе горячий язык легко скользил по головке, смешивая смазку со слюной. Бартон совершенно бессовестно наслаждался тем, что делал. А потом Баки замер и замолк, потому что Клинт медленно, мучительно медленно вобрал в себя на всю длину, утыкаясь кончиком носа в жёсткие лобковые волосы. Затем так же медленно выпустил, в конце потеребив кончиком языка уретру. И снова повторил, насаживаясь на всю длину. Баки даже не мог представить, что Клинт умеет такое – протяжным движением вбирать, расслабляя горло, щекотать носом лобок, успокаивающе гладить бёдра, сдерживая попытки толкнуться дальше.       А затем Бартон спустился ниже, к сфинктеру. Баки испуганно приподнялся на локтях, чтобы возразить, но один вид Хоукая, устроившегося между ног, был обескураживающим, и Барнс всего лишь откинулся назад, раздвигая освобождённые от одежды ноги шире. Клинт решил действовать побыстрее, поэтому сразу начал толкаться кончиком языка внутрь, обильно смазывая собственной слюной. Баки было настолько хорошо, что он сжал пальцы на ногах и вцепился руками в простынь, не обращая внимания на треск ткани.       – Джеймс, посмотри на меня, – Бартон вновь поднялся и прикоснулся к лицу Баки, отвлекая на себя. – Расслабься. Успокойся. Дыши глубже. – на лице агента читалось беспокойство.       – А что не так? – одними губами произнёс Баки, вдыхая полной грудью.       – Ты замер и задержал дыхание почти на минуту, – Баки сфокусировал взгляд на мокрых от слюны губах Хоукая. – Я понимаю, что тебе хорошо, но не забывай дышать, ладно?       – Конечно…       Клинт коротко чмокнул Баки в губы и тут же недвусмысленно приложил ко рту Джеймса свои пальцы. Баки тут же вобрал пальцы в рот, обильно смачивая их. Он давно понял, что хочет сделать Клинт, но как бы ему ни хотелось, подготовка нужна. И Джеймс был благодарен за то, что Клинт это тоже понимал.       А потом скользкие и холодные пальцы вошли в Баки, тут же ткнув простату. Баки аж привстал от неожиданности импульса, прошедшего по всему телу. Барнс плавился, голова шла кругом, и он насаживался на пальцы больше инстинктивно, чем осознанно. Всем своим сознанием Баки превратился в клочок нерва и все ощущения сместились вниз, туда, где длинные тонкие пальцы Клинта размеренно растягивали мышцы, подготавливая вход к бо́льшему размеру.       – Хватит, Клинт… – жалобно протянул Баки, когда Бартон добавил третий палец и чуть развёл щёпоть. – Я уже не могу, пожалуйста… Просто… Просто войди, Клинт.       – Я тебя пораню, – прошептал Клинт, ложась на Баки и потираясь собственным членом о живот Барнса. – Ты ещё не готов.       – Я готов кончить прямо сейчас, ты тоже держишься из последних сил, а слюны на моей заднице, кажется, бесконечное количество, – строго прошептал Баки. – Я готов. А если ты этого не сделаешь, я тебя оседлаю.       – М, заманчиво, – прорычал Клинт, лизнув нижнюю губу Джеймса. – Но нет, я сам всё сделаю.       Клинт отстранился, встал на колени между ногами Баки и, придержав его бёдра, протяжным движением вошёл внутрь, задевая простату. Джеймс дёрнулся и простонал «боже…», прежде чем схватить Клинта за задницу и дёрнуть на себя, чтобы насадиться ещё глубже. Бартон полностью поддерживал намерения Баки и задал быстрый темп, буквально втрахивая Джеймса в кровать. От каждого толчка Баки громко и коротко стонал, его глаза закатились, спина выгнулась дугой. А Клинт искренне наслаждался открывшимся видом – распластанный в экстазе Баки, собственный член, входящий на всю длину в шикарную задницу Барнса и общие стоны.       Внутри Баки мышцы стали ритмично сжиматься, и Клинт лёг на Джеймса, ускорив толчки. Пару сильных толчков и Баки, вытянувшись и замерев, бурно кончил, испачкав себя и Клинта. Бартон же продолжил двигаться под всхлипы Баки, который того гляди разорвётся от ощущений. И после особо чувственного толчка Клинт тоже кончил, не выходя из Баки. Бартон лежал на Баки, тяжело дыша. Между животами было горячо и мокро, внутри Баки было одуряюще тесно, а такие нежные руки Джеймса успокаивающе гладили по спине и шее. В голове у агента была пустота.       – Клинт? – в ответ мычание. – Как ты? – снова мычание. – Просто я, блин, не понимаю, что произошло. Ты как ураган. Это было…       – Больно? – Клинт поднял голову и испуганно посмотрел на Баки.       – Превосходно, – Баки утёр пот со лба. – Только у меня просьба, выйди из меня, пожалуйста. Мне уже больновато.       – Да, конечно, – Бартон тут же поднялся и с громким хлюпаньем вышел из Баки. Он хотел отодвинуться, чтобы дать Барнсу побольше воздуха, но его резко вернули обратно, дёрнув за плечи.       – Я тебя не отпускал. Я теперь тебя вообще никуда не отпущу. Если ты не против.       – Конечно, не против, Джеймс. Воды? Или просто полежать хочешь?       – Уймись, Бартон, – устало попросил Баки. – Просто… будь здесь, со мной. Мне больше ничего не надо.       Баки прикрыл глаза и тут же уснул. Переизбыток эндорфина и тестостерона буквально усыпили Барнса. Клинт прислушался к тяжёлому из-за жары дыханию и позвал Зимнего по имени. В ответ тишина. Тогда Клинт слез с Баки и прикрыл его простынёй, а сам тихо пошёл в душ, сполоснуться. Жара плохо повлияла на Бартона, ему сейчас было тяжело дышать и кружилась голова.       В ванной Клинт осмотрел себя внимательнее. В неверном свете люминесцентных ламп он был похож на испещрённый бороздами кусок мрамора. Глаза горели какой-то животной похотью. Крепкое тело покрылось светящимися каплями пота и не единой свежей ранки. Баки даже засоса не поставил. Бартон усмехнулся собственным мыслям и решил, что пусть до утра будет так, как есть, а там они разберутся. Быстро сполоснувшись, Клинт вернулся обратно, к крепко спящему Баки. Бартон решил, что не будет одеваться, и лёг прямо так, обнажённым. Как только Клинт улёгся, тут же поперёк его груди легла железная рука, прижавшая к тёплому телу Барнса. Бартон ещё некоторое время любовался Баки, осторожно поглаживал его лицо и теребил влажные пряди. А потом чуть приподнялся, чтобы прошептать что-то на японском прямо на ухо. Нежно чмокнув Барнса в висок, Клинт уснул, убаюканный собственной усталостью и дыханием Баки.       Солнце светило прямо в лицо через приоткрытое окно. Баки поморщился и, повертев головой в надежде скрыться от солнечного света, проснулся. Горло саднило, спина чуть болела, кожа на животе стянулась и сморщилась. Джеймс улыбнулся своим ощущениям. Больно не было, было странно и приятно. Клинт хоть и был яростным этой ночью, но оставался таким же внимательным и чутким. И Баки, безусловно, был благодарен за это. И он ни капли не удивился, увидев Бартона рядом с собой на кровати. Клинт лежал на спине, повернув голову к Баки, укрытый простынёй до пояса. Но когда Джеймс всё-таки посмотрел на Бартона внимательнее, он обомлел. Левую руку, от кисти до плеча, массивным «рукавом» украшала татуировка в стандартном японском стиле. Предплечье огибал красивый и очень детализированный дракон в зелёно-чёрном цвете. На рельефном сильном плече красовался так же крайне детализированный череп-самурай в роскошном традиционном шлеме армии времён сёгуната. На голове у Клинта был модный ирокез, который немного растрепался. Выбритые виски, к слову, шли Клинту. Да и сам Клинт будто омолодился – морщины расправились, скулы заострились, синяки под глазами исчезли. А по всему торсу были шрамы – толстые и тонкие, короткие и почти огибающие всю талию, ровные и бугристые. Баки смотрел на эту россыпь шрамов и словно видел себя самого, как в отражении. Барнс откровенно засмотрелся и даже не осознал, что тянет руку к груди Клинта, где была сетка тонких шрамов. Кожа у агента была бархатистой и тёплой, несмотря на кажущуюся грубость. Сердце под ладонью Баки билось сильно, но спокойно, а грудь поднималась и опускалась под такт глубокого ровного дыхания. Бартон выглядел абсолютно мирно и спокойно, а не как человек, уничтоживший мафию целой страны.       – Доброе утро… – прошептал Клинт, приоткрывая глаза и беря руку Баки, которая была на груди. – Как ты?       – Не могу поверить, – Баки спрятал взгляд за копной волос. Он почему-то постеснялся смотреть Клинту в глаза. Но руку не убрал.       – Во что?       – В произошедшее. В то, что ты вернулся. В твой вид, в конце концов.       – А, это… – Клинт глянул на свою татуированную руку и усмехнулся. – До последнего не хотел показывать это кому-либо. Боялся, что начнут смеяться, чёрт возьми. Типа, «Бартон, у тебя что, шило в жопе?». Ну, такое. А мне вот хотелось… Теперь я сомневаюсь в правильности моего решения.       – А мне нравится, – твёрдо заявил Баки, проводя ладонью по рисунку. Кончиками пальцев Джеймс ощущал бугристость застарелых рубцов. – Нет, правда, нравится. Мастер определённо знает своё дело. На той фотографии, где ты в белом кимоно и с перевязанной рукой, под бинтами татуировка была?       – Ага. Это фото как раз было сделано в салоне мастера, во время перерыва, – Клинт сел на кровати, повернув корпус к Баки. – Я постеснялся тебе сказать, что у меня тату. Вот и… Но я и в самом деле неудачно упал с мотоцикла, только вот я ногу повредил.       – Нашёл кого стесняться, – заявил Баки, отмечая про себя, что они оба сейчас обнажённые, прикрыты лишь тонкой простынёй.       – Это уж точно… – Клинт усмехнулся, запуская пятерню в волосы, ещё больше их растрёпывая. – Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит?       – Нет, всё прекрасно.       – Это хорошо.       Клинт встал с кровати и прошёл к куче одежды, чтобы одеться. Баки без стыда любовался телом, которого и не видел раньше. Клинт действительно прибавил в росте пару дюймов, талия его уменьшилась, зато плечи стали шире и похожи на крылья. Осанка стала ровной, как у танцора. На чистой коже спины была сетка из свежих светло-розовых шрамов, некоторые из них даже были покрыты бурой коркой засохшей крови. Ноги у Клинта оказались неожиданно стройными и мощными, с чёткими линиями мускулатуры. Ну а задница… Баки до последнего не хотел провоцировать самого себя, но чёрт возьми, ягодицы у Бартона были просто шикарными – нежная кожа, крепкие мышцы и, чёрт дери, след от стальной ладони. Баки стало жарко от одного осознания того, что пометил Клинта.       – Любуешься? – с ухмылкой спросил Бартон, поворачиваясь к Баки лицом, одновременно застёгивая джинсы.       – Честно, да. Не знаю, как объяснить, но я будто смотрю на своё отражение, только оно мне нравится. К своим шрамам я отношусь нейтрально, а твои… Каждый из них я хочу расцеловать и за каждый отомстить. Я просто без понятия, что это со мной творится.       – Ну, может, ты просто влюбился? – Клинт подошёл к кровати и присел на корточки, чтобы посмотреть в глаза Баки. – Такое иногда происходит с людьми.       – Возможно. А что на счёт тебя?       – В смысле? – Бартон тут же зарделся. – А что я, я ничего.       – Ага, то есть, то, что ты тут устроил, это ничего, да? – Баки ласково улыбнулся, хотя и пытался придать интонации жёсткость.       – Думаю, да.       Спустя пару секунд тишины парни громко рассмеялись. От того напряжения, что было раньше между ними, не осталось и следа. Но был один момент, который никому не давал покоя.       – А что дальше? – спросил Баки, осторожно кладя руку на шею Клинта, будто боялся, что от него отпрянут.       – Как что? Жить дальше, как жили до этого. Ну, правда теперь нужно разобраться, что у нас происходит, и это самое сложное. А в целом, ничего такого.       – Разобраться?       – Так и будем флиртовать, как подростки, или сознаемся, что всё зашло слишком далеко, чтобы просто закрыть глаза на это?       – Ну да, ты прав. Игнорировать тот факт, что я проснулся с тобой в одной постели, уже не получится. Слушай, а может?..       – Что?       – Может, не будем заморачиваться на счёт всего этого, а просто будем вместе, как давно этого хотим?       – Почему бы и нет, – заключил Клинт после секундной тишины, словно он осознавал своё озарение.       Бартон наклонился вперёд, нежно поцеловал Баки в губы и вышел из комнаты со словами «я за кофе, отдыхай». Баки откинулся на спину и прикрыл глаза предплечьем. По каждому шраму пошло приятное покалывание. Теперь он полюбит и своё тело, каким бы покалеченным оно ни было.