Красавчик

Вначале стоит отметить, что Гарри уже успел пройти через все стадии отвращения, отрицания и принятия своей нелепой симпатии к Тому Марволо Риддлу. Еще на втором курсе, когда половина школы с ума сходила по Локонсу, Гарри пришлось признать, что он не находил профессора привлекательным от слова «совсем» ( и слава Мерлину) не из-за того, что тот был мужчиной. Половое созревание было тупым и смущающим, в результате чего Поттер начал заглядываться не только на девушек, но еще и парней. Не слишком часто, но заглядывался. В список входили парочка игроков квиддича, близнецы ( не то чтобы Гарри собирался говорить Рону об этом), девушка на год старше их, имя которой было ему неизвестно, просто она всегда оказывалась в библиотеке в то же время, что и он с Гермионой… а еще воспоминание из дневника с которого, по мнению Гарри, и начались эти мимолетные влечения. Том был безумно красивым, но он не был настоящим человеком, способным заметить румянец на щеках Гарри и дразнить его за это до конца жизни. И, когда выяснилось, что Том — истинный наследник Слизерина, тот, кому в будущем суждено стать Волдемортом, Гарри вытолкнул юношу из своего сознания так далеко, что тот снова вернулся только во влажных снах после второго курса. Стыд стал вторым именем Гарри Поттера. Но спустя некоторое время Гарри пришлось смириться с тем, что член его контролю не подлежал, и с тем, что он находил Волдеморта-младшего привлекательным. На четвертом курсе, стоило Волдеморту выйти из того несчастного котла, Гарри на секунду вознес хвалу небесам, думая, что раз уж теперь маг не похож на молодого себя, то мысли о нем испарятся из его сознания. А затем с широко раскрытыми глазами наблюдал за тем, как Волдеморт накидывал на свое мертвецки бледное тело мантию, и безустанно молился куда-то ввысь. Боже, только не дай мне подохнуть здесь и сейчас. Я не готов встретиться лицом к лицу с мамой и папой после такого. Но, хэй, все в любом случае должно было окончиться хорошо, ибо то, что Волдеморт в его глазах все еще охуеть насколько горяч — прямая путевка в ад. - Наконец-то я могу дотронуться до тебя, - зашипел Волдеморт, сверкая своими алыми глазами и проводя пальцем по шраму Гарри, который в данный момент был готов умереть. Только одна мысль о том, что ему надо сейчас бежать и живо предупреждать всех о возрождении Волдеморта, заставляла собраться с силами, а не закрывать глаза и просто молиться о конце мира. Летом ему по новой пришлось проходить через стадию отвращения, в этот раз застревая на отрицании. Ну да, ведь игнорирование и старание избегать мыслей о своем заклятом враге, как о крайне привлекательной личности — лучшее решение. Может ему стоит в будущем попросить Дамблдора наложить на него обливиэйт. Это, по крайней мере, самый безопасный его вариант. А затем, под конец пятого курса, приключилось министерское сражение и, когда Волдеморт явился не запылился, Гарри яростно прокричал: - Да как ты посмел притащить свою горячую задницу в министерство! Его гнев в щелчок превратился в стыд, стоило подростку осознать, что он ляпнул. Но силы бытия оставались неподкупными и не собирались отвечать на мольбы мальчишки, поворачивая время вспять на крошечные пять секунд. Волдеморт прервал свой монолог, не успев в него углубиться. Сириус выглядел так, словно еще чуть-чуть и грохнется в обморок, хрипя тихое: - Чегось? Беллатриса радостно закивала: - Неправда ли он безумно привлекателен? Хорошо, что ты хотя бы способен оценить настоящую красоту по достоинству. Гарри хотел умереть на месте от того, что у него с Беллатрисой было нечто общее, но, увы, никто проклятиями больше не кидался. - Поттер, - зашипел Волдеморт — вообще, ни капельки не эротично для Гарри. - Ты слегка юн для меня, но если мне не удастся покончить с тобой в ближайшие пару лет — свяжись со мной. - Ни за что, - стойко отказался Гарри. Мышцы лица Волдеморта дернулись и в этом движении Гарри увидел нечто схожее с приподнятой бровью, несмотря на то, что их поверх устрашающих алых глаз, не наблюдалось. Все еще не возбуждающе. - … в семнадцать я все еще буду юн для тебя?