Protect me from what I want

      Тонкие струйки крови стекают по шее, щекоча кожу и пачкая расстёгнутый ворот белой рубашки, но Болгария не обращает на них никакого внимания. Рассеянно вертит в руках какие-то бумажки, задумываясь о чём-то своём, и ещё сильнее ослабляет на скорую руку повязанный галстук. Одному Богу известно, как же он ненавидит подобные мероприятия! Сидящая рядом Венгрия не спускает с него скептичный взгляд. — Калоян, — Эржбет подкрадывается незаметно, и Болгария вздрагивает от неожиданности. Поворачивается и сконфуженно улыбается: — Да, ты что-то хотела? — У тебя на шее кровь, — кивает она, и Болгария рассеянно касается кончиками пальцев двух маленьких ранок от кое-чьих острых зубов. — А это, — он смеётся ещё более сконфуженно. — Порезался, когда брился, — отмахивается небрежно, снова возвращая своё внимание бумагам. — Да ну? — Эржбет недоверчиво хмыкает себе под нос, но не навязывается. Возвращается на своё место, аккуратно складывает документы, берёт сумочку и выходит — до начала собрания ещё уйма времени.       Болгария остаётся в конференц-зале один. Впрочем, его вынужденное одиночество длится недолго — дверь спустя пару минут открывается, и внутрь входит Румыния. Болгария поднимает на него глаза и недовольно ворчит: — По-моему, я тебя сто раз просил, не кусать меня, когда мы занимаемся любовью. — Да ладно тебе, — Мирча нагло ухмыляется, подходя к Калояну. — Ещё скажи, что тебе не нравится. — Нравится, — тот тяжело вздыхает и хмуро добавляет: — Но мне не нравится, когда мои рубашки оказываются перепачканы кровью — у меня уже нет ни одной чистой рубашки! И ещё мне не нравится, когда это замечают другие страны. Например, Венгрия. — Ну не злись, — садясь соседу на колени, проурчал Румыния. — Обещаю, в следующий раз я буду вести себя сдержанней, — горячее дыхание обожгло шею Болгарии.       Мирча аккуратно коснулся кончиком языка кровоточащих ранок, слизывая проступившую кровь. Влажный тёплый язык скользил медленно, дразняще, а после всё более и более интимно. Калоян шумно выдохнул. — Что ты делаешь, несносное создание? — он попытался вяло сопротивляться, на что Румыния лишь ухмыльнулся сквозь своё занятие и как бы случайно поёрзал на коленях любовника, чувствуя, как стремительно наливается кровью его член. — Блядь, Мирча, только не говори мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, — глухо прорычал Болгария, на раз раскусывая план румына. — А почему бы и нет, — тот улыбнулся похабно и, чёрт возьми, до невозможности соблазнительно, прильнув к губам болгарина в поцелуе.       Он получается влажным, кусающимся, похожим на борьбу, и в штанах Болгарии становится совсем тесно. В штанах Румынии тесно не меньше, и Мирча нетерпеливо расстёгивает ширинку, резким движением опуская их с бельём до колен. Член его стоит, налитый кровью и возбуждением, и капельки смазки блестят на головке. Болгария не может отказать себе в удовольствии коснуться его и провести по нему. Румыния шумно выдыхает от этого движения, сжимая кулаки на груди любовника и закрывая глаза. — У нас мало времени, — напоминает нехотя. — В любой момент может кто-то войти.       Болгария разочарованно хмыкает, убирая руку и расстёгивая собственные штаны. Чуть приспускает их и любимые счастливые боксеры, которые всегда надевает в дни собраний, освобождая член. Нетерпеливо хватает Румынию за бёдра — тот раздвигает руками ягодицы, и садит его на себя. Мирча закусывает губу, давясь всхлипом, и Калоян на мгновение замирает. А после начинает делать первые движения.       Румыния подмахивает ему бёдрами в такт, оба сливаются во влажных глубоких поцелуях, пытаясь в них заглушить свои стоны. Мирча до боли впивается в плечи любовника, мня под пальцами его рубашку, в то время как тот до синяков сжимает его бока. Скрипит зубами, гортанно рыча, изо всех сил сдерживая стоны, и быстрее, глубже, сильнее вдалбливается в Румынию.       Мирча глухо стонет куда-то в основание шеи Калояна, не отставая от его ритма и двигаясь с ним в такт. И когда возбуждение достигает своего пика, со всей силы впивается своими вампирскими клыками в чужую шею, вжимаясь в любовника так, что обильно выстрелившая сперма пачкает не только рубашку Калояна, но и его собственную. Румыния тихо всхлипывает, зализывая нанесённые ранения, а над ухом глухо рычит Болгария — по тому, как разливается внутри Мирчи влажное тепло, он понимает, что любовник тоже кончает. — И что мы теперь будем делать, — после минутной отдышки, всё ещё наполняя собой Румынию, задался риторическим вопросом Болгария. — А нечего было в меня кончать, — фыркнул Мирча, отстраняясь и заглядывая Калояну в глаза. — Считай это моей местью за то, что ты меня укусил. Дважды, прошу заметить, — тот ухмыльнулся, на что румын лишь обиженно хмыкнул. — Ладно, есть у меня идея, — зелёные глаза Калояна странно сверкнули, и Мирча насторожился.       Порывшись в своих канцелярских принадлежностях, Болгария выудил на свет божий ластик. Он был почти новым, а потому достаточно большим, и понимание внезапно озарило Румынию. — Я не буду засовывать в себя эту фигню! — праведно вознегодовал он. — Ну, тогда ходи до вечера в засохшей сперме и испачканных штанах, — флегматично пожал плечами Калоян. — Блин, но она и так засохнет! Только во мне! — ещё больше обиделся Мирча, и Болгария поспешил примирительно погладить его по голове: — Обещаю, что после собрания дома я лично позабочусь об этом. — Естественно, — отходчиво буркнул Румыния, пока Болгария вставал, придерживая его, и ставил его раком, максимально нагибая вперёд. — Извращенец, — совсем беззлобно резюмировал Мирча, когда Калоян наконец покинул его нутро и быстро, пока сперма не потекла наружу, заткнул проход ластиком.       Испачканные рубашки были же сняты и сложены в сумку Болгарии, а на их место надеты пиджаки. На все вопросы и косые взгляды «а почему у вас пиджаки на голое тело» Румыния и Болгария лаконично отвечали «жарко». И лишь одна Венгрия догадывалась, где собака зарыта.