Protect me from what I want

      Аэлухель знал, что рано или поздно этот день настанет. В конце концов, он всё ещё был рабом, хоть и его господин относился к нему незаслуженно благосклонно, опекая и обучая едва ли не как собственного сына.       Но Аэлухель был рабом. А ещё он отчаянно не хотел.       Это был первый раз за многие годы, когда ему предстояла сексуальная близость. И первый раз, когда она предстояла с Ридраилом. Не то чтобы Аэлухель за это время растерял свои знания, кровью и болью вбитые в него прошлым хозяином, нет. Дело было в другом.       Во-первых, он не имел ни малейшего понятия, как любит пиратский барон. Сможет ли Аэлухель удовлетворить его, или наоборот разочарует? Ну, а во-вторых, своё брали проклятые чувства и эмоции: Аэлухель слишком сильно привязался к хозяину, который был с ним добр и терпелив, и теперь совершенно не хотел испытывать от него боль.       Ещё более — унижение.       Аэлухель старается держать эмоции под контролем так, как его учили. Но загнанность и страх всё равно мелькают в серых глазах, и ледяная маска непроницаемости на чужом лице изламывается кривой усмешкой. Ридраил едва заметно щурит холодные синие глаза, а после случается невероятное.       Его красивые бледные черты смягчаются. — Иди сюда, мальчик, — голос барона как всегда приглушён и спокоен, и он похлопывает рукой по кровати рядом с тем местом, на котором сидит сам. Аэлухель, теряя свою собственную сдержанность, растерянно и озадаченно моргает.       Не смеет ослушаться приказа господина и решительно подходит к нему. Ридраил одобряюще усмехается и берёт молодого раба за руки, утягивая его на кровать.       Аэлухель широко распахнутыми глазами смотрел в спокойные синие глаза нависшего над ним барона, читая на их дне искорки снисходительного веселья. — Зачем вы позвали меня, хозяин? — это был самый глупый вопрос, который раб мог задать, и в то же время самый, медуза побери, насущный.       Ридраил странно фыркнул и прищурился. — Не сомневаюсь, что твой прошлый озабоченный хозяин вышколил из тебя послушную секс-игрушку, но я предпочитаю иные методы взаимодействия, — горячее дыхание коснулось оголённой смуглой кожи за юношеским ухом, и Аэлухель на мгновение забыл как дышать. — Для того чтобы любовник мог доставлять мне удовольствие, я должен сам научить его это удовольствие получать, — сухие губы опалили прикосновением чувствительную кожу, и Аэлухель невольно выгнул шею навстречу ласке.       Холодные ладони, меж тем, властно проникли под одежду, не спрашивая чужого разрешения. Блуждали мягко и дразняще-нежно по худому телу, пересчитывая рёбра, выступающие косточки позвонков и проводя по гладкой чувствительной коже. Аэлухель выгибался навстречу прикосновениям, закусывая губу и крепко жмуря глаза, пока хозяин уверенными рваными поцелуями обжигал шею, скулы, выступающую косточку челюсти, кожу за ухом…       Аэлухель резко встрепенулся. Желание и удовольствие туманили разум, мешая думать связно, но юноша решительно одёрнул себя. Он — раб, и его первостепенная задача думать об ублажении хозяина, а не собственном наслаждении.       Тонкие мальчишеские пальцы попытались коснуться чужого тела в ответном прикосновении, но Ридраил, словно предугадав их действия, мягко перехватил запястье одной рукой, второй властно прижимая к себе худое тело. — Расслабься, мальчик, — страх, что он что-то сделал неправильно, мелькнул на красивом юном лице раба, и Ридраил одарил его томной насмешкой из-под полуприкрытых век. — Наслаждайся ощущениями — ты заслужил, — барон странно фыркнул, опуская голову, и влажный кончик его языка прочертил дорожку от выемки между ключицами до одного из сосков.       Ридраил мягко обхватил губами алую бусину, вобрал её, посасывая, обводя языком, облизывая. Аэлухель тихо всхлипнул, до белых пятен жмуря глаза, когда барон чуть прикусил набухшую чувствительную кожу. Потянул, играясь, а после выпустил и вновь принялся вылизывать. Чувствуя, как в его живот упирается чужой возбуждённый член.       Ридраил удовлетворённо усмехнулся.       Нехотя оторвавшись от своего занятия, он внимательно посмотрел на лицо своего любовника. Алеющие румянцем щёки, искусанные, припухшие алые губы, затуманенный удовольствием взгляд и капельки влаги на кончиках ресниц.       Идеально.       Синие глаза сверкнули странным блеском, и барон накрыл сладкие от сочащейся из ранок крови губы, увлекая Аэлухеля в мягкий чувственный поцелуй. Аккуратно укладывая его на кровать и незаметно избавляя от остатков мешающей одежды.       Во взгляде Ридраила читается одобрение и предвкушение, когда он рассматривает распростёртого перед ним раба, а Аэлухель впервые за многие годы испытывает смущение. Жгучий стыд, от которого хочется сбежать, закрыться, и при этом даже угроза жестокого наказания за неповиновение не пугает его.       Впрочем, претворить в жизнь мимолётную слабость Аэлухелю никто не даёт, и серые глаза его широко распахиваются в изумлении, что вытесняет все остальные эмоции.       Гордый, властный, холодный пиратский барон, которого боятся и уважают не только враги, но и союзники, склонился над членом своего собственного раба.       Подумать, правда, как следует над этим у Аэлухеля не получается: наслаждение разрядом проходит по его телу, вынуждая протяжно простонать и чуть выгнуться вперёд, когда чужие губы мягко и легко касаются головки. Член напрягается сильнее, в проступающих венах пульсирует кровь, а дырочка стремительно наливается влагой, что тяжёлыми каплями скатывается по коже. Ридраил легко проводит кончиком языка по нежной чувствительной коже, собирая терпкую влагу, и Аэлухель издаёт странный звук, сжимая в кулак простынь.       Барон снисходительно усмехается, щуря глаза, и энергично припадает губами к головке, обхватывая её и вбирая в себя.       Он заглатывает член, во рту вылизывая его языком. Втягивает щёки, создавая узость, двигает головой вверх-вниз. Аэлухель тихо хнычет, постанывая, его голова мечется из стороны в сторону, пока пальцы до побеления костяшек сжимают мягкую ткань. Он чуть приподнимает бёдра, следуя за лаской и желая насадиться глубже, и Ридраил не упускает эту возможность.       Он выпускает член из плена своего рта и властно берёт его рукой. Пальцы второй же медленно подносит к собственным губам, всасывая их, облизывая, обильно смачивая слюной. А после также медленно вытаскивает, и влага блестит в тусклом свете ночника, и следом за пальцами от губ тянется едва заметная влажная нить.       Аэлухелю кажется, что он кончит только от этого вида.       Ридраил хищно ухмыляется, медленно проводя рукой по члену, лаская его, чуть прижимая кожу головки, растирая пальцами непрерывно сочащуюся смазку. Аэлухель, алый от стыда и желания, всхлипывает сквозь стоны и не смеет посмотреть на своего хозяина и господина. Который приставляет влажные пальцы к сжатому проходу своего раба.       Юноша вздрагивает, и затравленная паника мелькает в его серых глазах. Тут же, правда, исчезает, когда умелые губы и язык вновь касаются члена, вынуждая мальчишку простонать громче и откинуть голову назад. Ридраил отвлекает умело, пока пальцы аккуратно и медленно толкаются вперёд, раскрывая тугое колечко мышц и осторожно растягивая его в стороны.       Стоны Аэлухеля становятся громче, когда пальцы входят внутрь на целую фалангу. Водят по кругу, разрабатывая мышцы, медленно расходятся в стороны, делая проход шире, постепенно проталкиваются внутрь дальше. Язык, тем временем, издевательски-медленно вылизывает чувствительную кожу, проходясь по головке, очерчивая каждую пульсирующую венку, спускаясь в самый низ, отчего горячее дыхание опаляет покрытые пушком яички. Ридраил по очереди всасывает каждое из них, а пальцы второй руки входят в Аэлухеля на вторую фалангу.       Мальчишка стонет громко, всхлипывает, мечется по кровати. Его член напрягается до предела, и барон снова возвращается к головке, блестящей от выделяющейся смазки, слизывая густые, тяжёлые, терпкие капли и доводя, наконец, пальцы до основания. Раздвигая их, растягивая проход, осторожно минуя простату: рано ещё юнцу кончать, в конце концов, его хозяину тоже нужно получить своё удовольствие.       В тумане удовольствия и экстаза Аэлухель не заметил, как ласки ненадолго прекратились. Лишь почувствовал горячую, влажную, твёрдую плоть, упирающуюся в пульсирующие желанием мышцы, и пару лёгких, но резких, качающихся толчков, вогнавших чужой член внутрь его тела.       Он уже давно не испытывал этого ощущения заполненности. Горячую, твёрдую чужую плоть внутри себя, наполняющую его, растягивающую мышцы. Однако сейчас, в отличие от всех предыдущих разов, эти чувства не вызывали в нём дискомфорт, отвращение и боль, а наоборот предвкушение и сносящий голову восторг.       Быть заполненным кем-то вдруг оказалось очень приятно.       Словно читая мысли раба, Ридраил довольно усмехнулся. Его синие глаза странно блеснули, и он на пробу качнул бёдрами, намерено легко скользя членом по чужой простате. Аэлухель громко вскрикнул, распахнув глаза. Он выгнулся и широко расставил ноги, эхом повторил движение любовника, качнувшись бёдрами в ответ.       Барон расплылся в ещё более довольной усмешке. А после положил холодные ладони на внутреннюю сторону юношеских бёдер, фиксируя тем самым его широко раздвинутые ноги, и толкнулся вновь.       Аэлухель всхлипнул, протяжно застонав, и Ридраил, понимая, что мальчишка на пределе, начал медленно двигаться, качающимися движениями скользя внутри него. Раб под ним стонал, рвано, нетерпеливо водил тазом, пытаясь насадиться сильнее и глубже, но Ридраил не спешил удовлетворять его прихоть.       Темп постепенно увеличивался и становился быстрее. Аэлухель почти задыхался, сжимал в руках простынь и метался из стороны в сторону. Подмахивал бёдрами как мог и громко протяжно стонал.       Он выгибается, сильно прогибаясь в пояснице, и широко распахивает глаза. Крик застревает в горле, когда сперма тугой горячей белой струёй вырывается наружу, пачкая живот. Аэлухель кончает долго и обильно, и Ридраил даже замирает, наслаждаясь этим зрелищем со снисходительной усмешкой. И лишь когда мальчишка обмякает в послеоргазменной истоме, быстрыми рваными толчками доводит до разрядки и себя.       Семя хозяина обжигает нутро Аэлухеля, но это, опять же таки, не вызывает в нём отвращения. Лишь восторг и желание, чтобы его господин всегда изливался внутрь, помечая тем самым Аэлухеля и окончательно делая его своим.       Когда Ридраил покидает тело раба, сперма вытекает из него, пачкая постель и худые ноги. Аэлухель, уставший и разморенный, в собственной сперме и сперме Ридраила, вызывает у барона ответный восторг, от которого не успевший опасть член вновь наливается кровью, становясь каменным. Ридраил, однако, всегда умеющий держать страсти в узде, берёт себя в руки.       Сейчас не время для секс-марафонов и гонок, загнанному и забитому мальчишке пока что хватит и одного раза. В конце концов, цель Ридраила в первую очередь обучить его. А уже потом, когда юнец окрепнет и поднатореет, подрастёт в каком-то смысле и раскрепостится, с ним можно будет делать всё, что угодно. Более того…       Пацан и сам будет этого хотеть.