Protect me from what I want

— Мерих, — негромкий голос распадается осколками, и Мерих склоняет голову в глубоком почтении.       Замолкает на полуслове, делая доклад о состоянии дел в Аль-Бетиле, когда мастер прерывает его. Это не то, что беспокоит владыку, добровольно ушедшего в тень, но Мериху необходимо чем-то заполнить тишину и нарушить молчание. Он знает, зачем его вызвали на самом деле, но отвлечённая беседа о делах — неотъемлемый ритуал, маска, которую необходимо отбросить. — Я внимаю тебе, владыка. — Подойди ко мне.       И Мерих подходит. Без лишних слов продолжает ритуал, чувствуя, как в предвкушении трепещет в груди не бьющееся сердце.       Опуститься на колени перед своим повелителем. Взгляд — снизу-вверх, полный верности и готовности подчиняться, потому что приказы Владыки не обсуждаются. Покровительственно протянутая рука холодная и ангельски изящная. Поцелуем государева перстня когда-то скрепляли клятву верности. Ангел не носит перстней, и такие же холодные губы касаются тыльной стороны ладони, зацеловывают костяшки, фаланги. Коснуться языком кончиков пальцев, слегка прикусывая, хотя негоже цепному псу кусать руку господина. Ладонь скользит на подбородок, заставляет поднять голову. Неспешно оглаживает большим пальцев губы, тянет на себя, заставляя поддаться вперёд, опереться о его колени. Мерих беспрекословно следует немым указаниям, и обожание застилает взгляд, которым он смотрит на мастера.       Его рука скользит по скуле выше к виску. Пропускает через пальцы волосы и останавливается на затылке. Волосы у Мериха длинные, можно за них притянуть к себе, запустить в них ладонь, оттянуть жёсткие пряди, направлять и повелевать. Мерих никогда не сопротивляется, подчиняясь мастеру. Господину. И когда он приказывает, Мерих исполняет приказ — каким бы он ни был.       Тяжёлые одежды, ремни и застёжки легко поддаются холодным тренированным пальцам. Мерих проделывает это не раз и не два, но трепет и лёгкое благоговение всё равно овладевают им словно впервые, когда пальцы касаются твёрдой готовой плоти. Никто больше не удостаивается такой высокой чести, и Мерих по праву может считать себя избранным.       Он наклоняет голову и легко касается губами головки твёрдого, почти каменного члена в невесомом поцелуе. Щекочет и обжигает холодным дыханием чувствительную плоть, возбуждённую и напряжённую. Разглядывает, дотрагиваясь кончиками прохладных тонких пальцев.       У ангелов анатомия ничем не отличается от человеческой, разве что они превосходят людей размерами... во всём. И член у архонта такой же ровный и прямой, как у любого человеческого мужчины, вот только крупнее и больше, в отличие от них. Под бледной кожей выпирают синеватые реки вен, а на темноватой в тусклом освещении личных покоев головке поблёскивают первые капли смазки.       Мерих наклоняет голову в другой бок, когда господин оттягивает волосы, и покорно опускается снова, кончиком языка проводя по члену. Очерчивает и щедро зализывает выпирающие сосуды, с удовольствием и странным упоением проводя по ним языком. Белкет терпкий на вкус, жёсткий — не то чтобы Мериху было много с чем сравнивать... Но определённо его вкус он не забыл бы никогда и ни при каких обстоятельствах.       В экстатическом упоении он закатывает глаза, закрывая их. Отдаётся ощущениям, и в его мире остаётся только властная рука, твёрдо держащая его за волосы, и налитый кровью член. И Мерих чувствует себя одним из идолопоклонников древней эпохи, что проводили ритуалы, отдаваясь экстазу и слиянию с идолами божеств. И он ласкает своё личное божество, чувствуя, как вожделение и напряжение стекается в одну точку в его собственном паху.       Он опускается языком к чувствительному основанию, помогает себе рукой, придерживая член и отводя его вверх, к крепкому напряжённому животу архонта. Тот вздыхает чуть дольше. Крепче сжимает волосы Мериха, надавливает на затылок. Прикрывает под капюшоном глаза, когда влажный язык проходит по коже между членом и яичками. Опускается ниже, играя и перекатывая их, а после и вовсе заглатывая и издевательски-медленно посасывая.       Мерих воображает себя самым преданным и самым покорным жрецом своего бога. Холодного, равнодушного и неизменно властного. Требующего подчинения и верности, которые Мерих отдаёт ему безоговорочно. Приносит жертвы и выполняет все повеления, и получает высочайшую награду — возможность прикоснуться к идеалу и ненадолго стать его неотъемлемой частью.       Он отстраняется на мгновение и кончиком носа проводит снизу-вверх по влажному, истекающему вязкой смазкой члену, обжигая его своим холодным дыханием. Белкет издаёт тихий одобрительный звук, властно надавливая на затылок, и Мерих снова целует головку. Спускается губами к уздечке, проводит по ней языком, а после медленно, мучительно медленно берёт член губами и также медленно опускает голову. Обхватывает языком твёрдую влажную плоть, вылизывает, кончиком вырисовывая на коже одному ему понятные узоры-воззвания к милости господина. Двигает вместе с этим головой, то заглатывая глубже, то почти выпуская.       Он упирается ладонями на внутреннюю сторону крепких бёдер. Хватка в его волосах становится жёстче, Белкет сильнее смыкает пальцы, больно оттягивая волосы, и Мерих следует воли господина, наращивая ритм и темп. Берёт особенно глубоко, обжигая дыханием кожу напряжённого живота, и Белкет предостерегающе рычит. Но не от гнева, а от всё нарастающего и нарастающего наслаждения. Которое, в конце концов, знаменуется взрывом развязки, что горьким терпким семенем обволакивает горло.       Мерих в экстазе закатывает глаза, и длинный стон вибрирует глубоко в глотке. Напряжение в его паху достигает пика, и когда божество изливается в него, он отдаёт божеству частицу себя самого. Пластины доспехов скрывают отнюдь не позорное влажное пятно на исподнем и тканевой подкладке, и Мерих медленно отстраняется.       Он проглатывает благословенное семя всё, хотя, в общем-то, не должен. Слизывает и тщательно вылизывает последние капли и только после этого выпускает член из плена своего рта. С благоговением поднимает взгляд на своего господина, и тот гладит его по голове, прежде чем тянет за волосы, вынуждая встать. И Мерих встаёт, и Белкет наклоняется к нему, одаривая своим поцелуем.       Его вернейший последователь вновь в полной мере удовлетворил его.