Борьба (Эребос/Михаэль)
1 апреля 2023 г. в 11:32
Противостояние набирает очередной виток. Оба они, на самом деле, ходят по тонкой грани, сбившись с пути и истинной цели вражды и ненависти, которые питают друг к другу. Возлюбленные враги — и парадоксальный оксюморон как нельзя лучше характеризует все их отношения.
Эребос умирает от скуки, мятежный, мятущийся дух. В Михаэле же так много страсти и огня пассионарности, что возбуждают безликого отнюдь не фигурально. Такого противника, как он, ещё поискать надо, и дело далеко не в искренности его фанатизма и зашкаливающей концентрации Света, о нет!
Михаэль — настоящий ангел, истинный сын Эльрата, его любимец и гордость. Но Эребос знает другую часть правды, и от неё чёрная кровь вскипает в его жилах, толкая снова и снова ступать на опасный тонкий лёд. Ведь в душе Михаэля расползается подавляемая тьма порочных желаний, такая сладкая и манящая, одновременно желаемая своим хозяином и яростно им отвергаемая. Но Эребосу известна истина, ускользающая даже от Михаэля, и губы его сами собой тянутся в хищном оскале.
Михаэль ждёт их встреч ничуть не меньше Эребоса. Жаждет их всем сердцем, и безликий чувствует возбуждение, которым наливаются все члены ангела, стоит им схлестнуться в очередной схватке не на жизнь, а на смерть, в которой нет победителя и проигравшего. Сколько жара и страсти ангел отдаёт, сверкая чистой яростью своих глаз, но Эребос видит больше и знает больше. Михаэль — тот ещё показушный лицемер.
Схватки, когда они остаются один на один друг с другом, приобретают совсем другой оттенок и смысл. Безликому плохо понятен механизм физического влечения, но для всех остальных рас за ним скрывается не только инстинкт продолжения рода. Есть в этом и что-то глубинное, что-то сакральное, и яростная страсть Михаэля трансформируется в страсть возбуждения. И они отбрасывают в стороны клинки и сходятся в бою совсем иного толка.
Эребосу любопытно — и это тоже возможность скрасить скуку и познать новый опыт. Сексуальная борьба так же непредсказуема, как битва на поле брани, и силы противников равны, а прихоть капризной Девы-Удачи попеременно переходит от одного соперника другому. И они сходятся друг с другом в яростном кусающемся поцелуе, когда из истинного облика Эребос перекидывается в крупного рослого сына Силанны, лишь немногим уступающего в размерах и формах крупному крепкому ангелу. И безликий ухмыляется, прищуривая глаза: ну же, на чьей стороне превосходство будет сегодня?
Михаэль сражается исступлённо, не желая отступать. Отстаивает своё право главенствовать и управлять процессом, но Эребос не собирается ему ни поддаваться, ни подчиняться. И они целуются, кусаются, срывая друг с друга одежду и царапая кожу, пытаясь заломить руки и повалить на пол, и в этот раз благосклонность изменчивой богини оказывается на стороне безликого.
Он укладывает ангела на пол, заламывая руку и крепко прижимая к полу, грубо вдавливая в него лицо. Михаэль рычит и шипит, и дёргается, в тщетной попытке высвободиться из захвата. Но нет, ангелок, в этот раз тебе несдобровать, и Эребос не медлит, не размениваясь на церемонии, сразу заявляя о своём намерении и праве.
Он уступает в размерах Михаэлю, но тем не менее член у него длинный и крупный настолько, чтобы наполнить им ангела и удовлетворить его. И он толкается с усердием, несколькими резкими глубокими движениями входя до самого упора, чувствуя бёдрами твёрдые горячие ягодицы Михаэля. И тот шипит громче и сыплет ругательствами, но его длинный, крупный, большой член твердеет, как камень, замирая в предвкушении. И Эребос снова наваливается сверху, отпуская руку ангела, кусая, оставляя метку засоса на его плече вместе с первым глубоким сильным толчком.
Михаэль рычит, яростно подмахивая бёдрами, и безликий толкается резче и сильнее, и быстрее, вбиваясь с громкими шлепками, демонстрируя и закрепляя своё превосходство. Хватается за твёрдые кости крыльев и резким движением поднимает ангела на колени, заставляя ухватиться за стену, чтобы удержать равновесие и тут же не свалиться обратно, пока чужая плоть глубоко и крепко вбивается внутрь, распаляя ещё больше желание и возбуждение, не оставляя путей для отхода.
Жар желания разгорался всё сильнее, когда Эребос раз по разу задевал чувствительные точки внутри Михаэля. Толкался быстро, сильно, резко, то выходя, то цельным движением вгоняясь внутрь снова. Обоюдные рыки и подавляемые ангельские стоны зависали в плотном разгорячённом воздухе, сопровождая борьбу, ничуть не менее яростную, чем на поле боя. В этот раз проигранную Михаэлем вчистую — даже если пока он ещё этого не подозревал.
Ангел стоял на коленях, такой развратно-открытый и доступный, чуть подавшись телом вперёд. Он упирался одной ладонью в стену, в то время как вторая рука свисала, и кончики пальцев упирались в пол. В экстазе закрыв глаза, запрокинул назад голову, так соблазнительно раскрывшись, будто приглашая любовника приникнуть в жадном поцелуе, приоткрыв рот в сладострастии, из которого то и дело поочерёдно доносились то ругательства, недостойные ангела, и шипение, то длинные тягучие стоны, ласкающие слух. Эребос стоял сзади него и крепко держался за твёрдые кости остова распахнутых в стороны, трепещущих крыльев почти у самого основания. Фиксировал их в одном положении, не давая двигаться, размашистыми, сильными, быстрыми движениями вбиваясь в податливое тело.
Безликий довольно оскалился, ускорившись; Михаэль на это прошипел, но ругательство сорвалось, потерявшись в стоне, когда любовник толкнулся так сильно и глубоко, наполняя собой и задевая пульсирующие болезненным желанием точки.
— Что скажут другие ангелы, когда узнают, что их лучезарный Михаэль подставляет свою задницу безликому? — отпустив крылья, Эребос навалился сверху, надавив ангелу на поясницу. Крепко схватился за светлые волосы, наматывая их на кулак, и потянул на себя, прошептав с ехидцей куда-то в шею, прикусывая горячую кожу.
— О-о, з-заткнись, — в ответ яростно, но совсем неубедительно прорычал тот, и шипение его тотчас сменилось глухим стоном, когда безликий с резким толчком свободной рукой сжал его бедро, впиваясь когтями в кожу, оставляя на ней яркие алые полосы, на которых проступили маленькие алые бусины крови.
Больно, но эта боль такая сладкая, и Михаэль сильнее выгнул спину, опустив голову и уперевшись лбом в локоть. Эребос отзеркалил его движение, навалившись ощутимее на спину ангела. Грудь безликого холодная, Михаэль ощущал её тяжесть на лопатках, и частое дыхание выбранного облика щекотало чувствительную кожу плеча, пока холодная рука поднялась от бедра к пояснице. Сам Михаэль — обжигающе горячий, как любой ангел, и взмокший, и от этого и контраста по венам разливается разве что не лава Шио. И стоны, такие развратные и компрометирующие, рвутся наружу, как бы он при этом ни кусал губы, пытаясь их удержать и заглушить.
Эребос на это лишь ухмыляется, сверкая насмешкой в тёмных глазах. Наваливается ощутимее, до боли оттягивает волосы, приникая губами к пульсирующей жилке на шее, оставляя укусы и засосы на ней и плече, куда удаётся впиться с каждым новым глубоким, сильным, резким толчком. Михаэль обхватывает его плотно и туго и ведёт бёдрами, подгоняя, пытаясь контролировать процесс даже в таком двусмысленном положении. Но нет, ангелок, пока ты в моей власти, можешь даже не мечтать об этом.
Он сходит на медленный темп. Издевательски медленный. Замедляется резко, замирая внутри, и Михаэль чувствует, как твёрдая набухшая плоть давит на возбуждённые точки. Но этого мало, так преступно и невыносимо мало, и ему хочется большего, намного большего, и он поводит бёдрами, но Эребос не двигается, и лишь снисходительный смешок становится его ответом.
— Что ты?.. — ангел почти рычит, бессильно сжимая в кулаках руку, которой опирается о стену. — Почему?.. — продолжение фразы тонет в недовольстве, и Эребос тянет губы в ухмылке, медленно наматывая волосы на кулак и снова оттягивая их.
— А где же волшебное слово? Вы же, ангелы, праведники, каких поискать — попроси меня. Или мама не научила тебя, что нужно быть вежливым, когда ты чего-то хочешь? — его голос звучит с издёвкой, и с такой же издёвкой, раззадоривая, он немного выходит, надавливая головкой на пульсирующий желанием бугорок и проезжая ею по нему. Сладкая пытка — как долго гордость ангела будет противиться неизбежному? И как надолго хватит его терпения?
— Уб... ублюдок!.. — подавившись стоном, прошипел Михаэль. Он одновременно не хотел унижаться ещё больше, но в то же время ему невыносимо хотелось продолжения. Не просто хотелось — оно было ему жизненно необходимо.
— Ответ неверный, — Эребос мурлыкнул прямо в ухо, снова повторив то же движение. Хвосты теней разошлись от его ног, щекочущей прохладой поглаживающе скользя по ногам Михаэля выше, к бёдрам и бокам, пока рука почти нежно оглаживала живот и поясницу, а холодные губы издевательски мягко коснулись плеча, оставляя поцелуй рядом с одним из засосов.
Михаэль пытался сдерживаться, до крови укусив губу. Он не станет вестись на поводу подстрекательств тёмной лживой твари. До боли впился ногтями в кожу ладони, низко опустив голову, и потянулся второй рукой к стоящему колом члену, пульсирующему невыносимым желанием — возбуждение было уже слишком сильным, и ангел был уже не в состоянии остановиться. Ему нужно было кончить, и Эребос идеально подгадал подходящий момент.
— Э нет, ангелок. Давай играть по правилам, — Эребос на это ухмыльнулся, и тени взметнулись к Михаэлю.
Тот рыкнул, пытаясь бороться, когда одна из них крепко обхватила запястье. Но воля Эребоса в сложившейся ситуации оказалась сильнее, а потому тень, преодолевая сопротивление, подняла руку к стене, приставляя её ко второй, всё ещё сжатой в кулак, и на всякий случай плотно связывая их вместе, не давая пошевелиться. Отросток потоньше юрко и крепко обвился вокруг основания члена, сжимая его, аккумулируя в месте пережима, казалось, всё возбуждение, какое только было в Михаэле.
Ангел яростно прошипел, всхлипнув, подавившись стоном. Он до последнего не хотел поддаваться этому безликому, поэтому пытался сделать хоть что-то, чтобы получить желаемое. Подался телом вперёд, так что руки скользнули по стене вниз, опускаясь на локти, вытягиваясь почти как кот, меняя тем самым угол проникновения, всхлипывая, в надежде, что это поможет. Эребос на это лишь ехидно ухмыльнулся, с насмешливым интересом наблюдая, на что ещё извратится Михаэль, прекрасно зная, что ничто не поможет ему, кроме безликого. Впрочем, перспектива трахнуть самого архангела Михаэля, стоящего перед ним практически на четвереньках, звучит очень даже соблазнительно, так что уже хотя бы ради этого стоило затевать всю эту игру.
— Какой прекрасный вид, — Эребос подначивает, и Михаэль рычит и дышит тяжело, тщетно водя бёдрами, не получая желаемого. — Тебе-то всего лишь нужно хорошо меня попросить, — Эребос вновь навалился на ангельскую спину и прикусил мочку уха, чувствуя грудью, как трепещут основания крыльев. Когтями легко провёл по твёрдому горячему влажному камню его члена, и Михаэль болезненно простонал, снова до крови кусая губу. — И я обещаю, я удовлетворю все твои желания, — холодное дыхание обожгло ухо, пока губы оставили поцелуй на коже за ним, неторопливо спускаясь по шее. И Михаэль сдался.
— Свол-а...ах... очь, — он сжал зубы, зажмурившись, и в уголках глаз заблестели капли слёз, когда безликий ко всему прочему, словно на пробу, качнул бёдрами, снова надавливая головкой на чувствительный бугорок. — Пожалуйста, — прошептал с глухим стоном, на что безликий коротко рассмеялся. Михаэля, оказывается, так легко довести...
— Прости, я не расслышал, — холодные пальцы крепко обхватили напряжённую крупную плоть, короткими движениями двигаясь кверху. — Что ты сказал?
Михаэль простонал громко, почти всхлипывая, и подался бёдрами навстречу издевательски медленным движениям. Ему мучительно хотелось большего и было почти физически больно...
— Пожалуйста, — в конце концов он прорычал почти по слогам, и Эребос хищно оскалился.
— Так-то лучше, — рука с члена вновь переместилась на бедро, сжимая его и царапая, и безликий резким сильным глубоким толчком вогнался в податливое тело.
Михаэль снова громко простонал, прижимаясь ягодицами к бёдрам Эребоса. Тот навалился сверху, и отпустив волосы ангела, обхватил над тенями рукой его запястья, прижав их к полу. Крылья мешали, но это было приятное неудобство наблюдать, как они неровно трепещут в такт с ритмичными быстрыми движениями. Безликий вбивался сильно, скоро и глубоко, так, что шлепки кожи о кожу заглушали стоны Михаэля. Прижимал его, почти лишая подвижности, приник губами к пульсирующей жилке на шее, оставляя на ней очередной засос, наслаждаясь своей властью, ведь как бы Михаэль ни бился, ему не остаётся ничего, кроме как подчиниться: и Эребосу, и своим собственным страстям.
Чувство превосходства над этим ангелом кружит голову и возбуждает сильнее прочего, вынуждая Эребоса вбиваться в него в исступлении, набирая и набирая темп. Сжимать сильнее, до царапин и синяков, до хруста костей в запястьях, до боли пережимая перевозбуждённый член. И Михаэль почти кричит в ответ на его действия, и слёзы против воли срываются с ресниц от боли и наслаждения, мешающихся в коктейль.
— Пожалуйста... — он выстанывает мольбу, запрокидывая назад голову; хочет кончить, так мучительно хочет кончить, но не может, пока Эребос не позволяет ему сделать это.
Безликий в ответ смеётся низким опасным смехом. Ангел полностью в его власти — о да! Такой уязвимый, податливый, покорный и хрупкий — и резким, цельным, сильным движением он опрокидывает его назад, усаживая на себя. Угол проникновения меняется, и член давит на сверхчувствительные точки, и ангел всхлипывает, выгибаясь всем телом, широко распахивая крылья. Но безликий держит крепко, и он всё ещё не может кончить, и удовольствие ходит на острой грани боли.
Эребос останавливается, чувствуя, как дрожит сильное тело на нём, как плотно обхватывает ангел его в себе, как тяжело вздымается его грудь. Он выгибается, запрокидывая голову, и Эребос снова наматывает на кулак его волосы, оттягивая, открывая ещё больше, жадно приникая к основанию шеи в очередном засосе. Второй рукой проводит по впадине позвоночника между трепещущими крыльями, пока щупальце тени плотно сводит запястья за спиной.
Он толкается и двигается нарочито медленно, мучительно, и тени, оплетающие напряжённый член Михаэля, передавливающие и сжимающие крепко у основания, змеятся вверх, скользят по каменному стволу и ласкают набухшую крупную головку, влажную от смазки. И Михаэль стонет громко, ещё громче, всхлипывает, сжимая безликого внутри, и умоляет его дать ему наконец-то кончить. Эребос упивается этими звуками и сладкими стенаниями, скользит взглядом, ладонью и губами по влажной от пота коже ангела, наслаждаясь его бессилием.
— Прошу, Эреб... — Михаэль откидывается обессилено взмокшим затылком на острое плечо. — Пожалуйста... — слёзы и пот скатываются к светлым вискам, и безликий сцеловывает солёный нектар, чувствуя внутри восторг блаженства.
— Вот видишь, — он больно, сильно тянет волосы, смазано целуя уголок губ. — Если хорошо попросить, можно получить всё, что ты захочешь.
Он толкается так глубоко и сильно, что ягодицы Михаэля с громким шлепком бьются о кожу Эребоса. Наконец-то отпускает пережатое основание, и оплетает тенями сверхчувствительную головку, слабо прижимая её. И Михаэль всхлипывает и изливается щедро и обильно, пачкая свой живот горячим семенем, кончая с длинным стоном истинного блаженства. Наслаждение болезненным ядом разносится по каждой клетке напряжённого тела, и ангел медленно обмякает в руках Эребоса.
Тот ухмыляется довольно, толкаясь резко, и пачкает кончики пальцев в ангельском семени, проводя им по горячему твёрдому члену, собирая остатки. Лишь после, приникая к плечу, кусая его и оставляя на нём засос, сжимая в руке чужую плоть, изливается сам, намеренно кончая внутрь, помечая Михаэля собой.
— Сволочь, — чувствуя, как внутри разлилось чужое тепло, верно истолковав замысел безликого, рыкнул Михаэль, и гневом сверкнули его серебряные глаза.
— Не говори, что тебе не понравилось, ангелок, — насмешливо откликнулся безликий, и подначивая, повёл бёдрами, толкаясь по влаге внутри, чувствуя, как по члену она стекает вниз, вязкими редкими каплями изливаясь наружу. Рукой снова сжал член Михаэля, который и не думал опадать, оставаясь всё таким же крепким, и провёл по нему снизу-вверх. — Не забывай, что ты всё ещё в моей власти, ненасытный похотливый генерал — и что только сказал бы твой лучезарный отец, если бы ему было хоть какое-то дело до того, чем вы тут занимаетесь, м-м?
Михаэль утробно зарычал и резко дёрнулся, вырываясь из хватки, резко, с шорохом распахивая в стороны крылья. Вскочил на ноги, яростно сверкая глазами, на что безликий ехидно вызывающе ухмыльнулся: давай, архангел Михаэль, не разочаруй меня своей страстью и неистовством.
Второй раунд их борьбы определённо обещал быть не менее увлекательным, чем первый.