Монстрячка

      Очень тяжело общаться с человеком, если он выпячивает свои «иголки» постоянно. Непонятно, что хуже — игольчатый подросток или игольчатый дух. Рейген в душе не чаял, какая из этих двух зол меньше, но если с Комацу мог управиться Кацуя, то вот с Экубо… Ну, на него нет управы, как не было и прежде, кроме как редких случаев борьбы с Мобом.       Хиёри загонялась из-за того, что снова объявился Такеши. Конечно, напрямую она его не видела, но иногда, выглядывая в окно, почти-почти незаметно, она замечала грузную фигуру у калитки, которая переминалась с ноги на ногу. Благо Аоко была рядом, когда он приходил, и потому сразу вылетала из дома и, походя на хищную птицу, была готова рвать и метать вдовца.       — Зачем он приходит каждый раз? — спросила как-то Хиёри у Экубо, но тот лишь фыркнул что-то про человеческую тупость. Порой люди и правда показывают себя не сильно умными… Да будто он сам при жизни был очень и очень умным. Самому тяжело признаваться, но да — Экубо невероятно глупил при жизни.       — Либо хочет вернуть тебя силой, — заговорил будничным тоном Рейген, словно спрашивали его, — либо хочет извиниться. Хотя, учитывая импульсивность и чрезмерную агрессивность нашего зелёного друга и коллеги, твой отец должен был ещё сто раз подумать, прежде чем объявиться вновь.       — Я не был излишне агрессивен — будто мне хочется растрачиваться на такие пустяки, — буркнул Экубо в ответ. Хотя, скорее, попытался увернуться от продолжения разговора с кучей вопросов компрометирующего характера.       Впрочем, даже если он мог соврать остальным, себе навряд ли выйдет соврать, потому как голова всё помнит. Но эти людишки — просто людишки, которым он соизволил помочь, не больше…       Сегодня, на удивление, было достаточно работы, чтобы в конце рабочего дня перекинуть язык через плечо и мученически выдохнуть. В целом, пять клиентов, и последнее дело, пятое — семейное гнёздышко двух молодых супругов. Недавно они переехали в собственный дом, сыграв перед этим пышную свадьбу. Молодожёны сначала радовались и радовали тому, как легко начинается их полноценная семейная жизнь, но потом начали происходить всякие странности. Падающая с полок посуда и штукатурка на голове — лишь малые беды.       — На женщине проклятье, верно? Вот, на спине, правая лопатка, — тихо сказала Сэридзаве Хиёри, еле заметно показывая тонким пальцем в сторону жены, когда та отвернулась. Сегодня девочке приходилось работать за Томэ, но практиковаться надо, и определение проклятья — одна из сторон обучения. Кацуя прищурился, вглядываясь в ауру. И правда — проклятье было, небольшое, правда.       — Ты молодец, Хиёри, но нам всё равно надо проверить и их дом, — тихо сказал Сэридзава, улыбнувшись ученице — за несколько месяцев она научилась многому, и это уже не могло не радовать Кацую как друга, так и наставника — в самом начале она и проклятье в собственном доме увидеть не могла, хоть и было оно незаметным только для идиота.       Экубо лишь фыркнул где-то в сторонке, вспомнив одну из реплик Рейгена: «Сэридзава-кун, у тебя явно талант к наставничеству!»       В итоге, Сэридзава и Рейген отправились в этот дом. «Если что-то случится — звони сразу же», — сказал с ноткой строгости Аратака, на что Комацу скуксилась. Будто она не догадается набрать номер наставника или Моба.       В офисе остались только Хиёри и Экубо. Скука смертная — звучит не столько как правда, сколько как ирония в сторону эспера и призрака.       — А ты почему не пошёл с ними? Тебя без Кагеямы тяжело представить, а тут и без остальных, — сказала задумчиво Хиёри, пуская по листку черновые документы через шредер. Удобная штука, а как место освобождает!       — Отстань, — пробурчал одержимый. Мужчина уселся в кресло Рейгена и не преминул закинуть ноги на столешницу.       — Грубовато, но зато не так колко, как обычно, — шепнула Хиёри, пуская новый лист вслед за старым. Естественно, она не видела, с каким выражением лица сидел Экубо, пытаясь расслабиться.       Он откровенно плевать хотел на остальных людей. Ну, может, Шигео — исключение, потому как мальчишка обладал особым умением привлекать к себе своей добротой и чувством справедливости — и это не самый исчерпывающий перечень того, что позволило Экубо расслабиться рядом с Кагеямой. Рейген и с самого начала не внушал никакого доверия к себе, хотя то, как он признался Шигео в своей несостоятельности по всем аспектам, заставило его немного, самую малость, пересмотреть взгляды на его счёт — но это не меняло того, насколько сильно бесит Аратака призрака. Сэридзаву ему попросту жалко, но он не понимает, как Кацуя позволял и всё ещё позволяет такое попустительское отношение к себе.       Хиёри же смогла и выбесить, и привязать к себе духа, и как у неё это вышло — он не понимает и сам до конца. Точнее, примерно знает, откуда растут ноги, но признавать этого не хочет.       — Тебе сделать чай? — Хиёри хорошо заваривала чай, уж на порядок лучше Кацуи, и Экубо кивнул, даже звука не выдав. Хотелось закурить к чёрту, чтобы весь офис провонял сигаретами и стало легче забыться. Сигаретный дым будто делал всё более ясным — странное ощущение.       Стакан чая плавно отлевитировал в сторону Экубо.       — Когда это ты успела ещё и телекинез освоить, мелкая?       — Мне помогли немного, — так же тихо отозвалась девочка. Экубо хмыкнул — Шигео и сам быстро перенимает способы пользования эсперскими силами, и других умудряется учить, хотя наверняка она имела в виду не именно Шигео, а его брата, Ханадзаву или Судзуки. Кто же знает? — Кагеяма очень хорошо управляется с телекинезом, и я подумала, что это могло бы оказаться полезным…       — Ну хоть кто-то задумался о пользе, а не о морали этой ебучей… — шикнул под нос Экубо, отпивая горячий напиток.       — Ты злишься на меня?       Наступила тишина. Вопрос как нельзя чётко разграничил гневный, но тихий монолог Экубо и молчание.       И снова мысли возвращаются к прошлому. Цугуми тоже так надувала щёчки, когда расстраивалась, и она походила на рыбку фугу, такую же колючую и надутую.       — Ты очень похожа на кое-кого из моей прошлой жизни. Ну, когда я был жив. И она была такой же глупой, как и ты.       В конце фразы он прикусил язык. Очерствелая душа тихо заныла в грудной клетке. Прости, Цугуми.       Хиёри икнула, затем прямо повернулась к одержимому. Тот уже плюнул на своё обещание не курить при детях и хотя бы в офисе не дымить, доставая пачку дешёвых сигарет и облезлую зажигалку. Звук поворачивающегося колёсика чиркнул по слуху, неприятно, режуще, как ножом по ржавой шестерне. Так было пару раз, пока у Экубо не вышло подпалить кончик фильтра — надо бы купить этому ебантяю нормальную зажигалку, если ещё доведётся захватить его тело.       — Это… Это кто-то важный, Экубо?       И снова неловкое молчание, рвавшееся иглами Экубо. Сейчас он изо всех сил держался, чтобы не обматерить девочку — почему ей так любопытно, чёрт возьми?       Хиёри выжидающе смотрела на одержимого. Любопытство пересиливает все разумные доводы, оставляя тупое ноющее чувство недосказанности, хотя грешно ожидать честности от того, кто в прошлом обманывал много и сильно. Однако, это только Рейген не до конца верит Экубо — Шигео готов ручаться за друга.       Взгляд упёрся в потолок. Сказать ли этому дурню Рейгену, что ещё чуть-чуть подождать — и ему на голову упадёт кусок штукатурки, наверняка не без бетона? Да и весь потолок в целом выглядит достаточно печально…       За окном снова начался дождь. Интересно, Сэридзава снова забыл зонт или всё же взял его? Наверное, если у обоих нет зонтов, то Кацуя наверняка скинет пиджак и накроет им головы — и свою, и Рейгена. Эта забота и трогает за сердце, и вынуждает блевать от какой-то слащавости.       Сквозняк. Экубо при жизни вообще не чувствовал ни холода, ни жара, но вот тело бывшего охранника сейчас заходилось в дрожи. Дёрнув плечами, мужчина поправил складки пиджака и скомканной под ним хлопковой рубашки.       — Захер тебе это знать, а? Была такая знакомая — и была, всё тут… — Дым воспарил и взлетел под потолок лёгким туманным полотном. Тонкая струйка подпитывала дымную завесу — Хиёри нахмурилась. Ей не нравится запах табака, напоминает об отце, который дымил и дымит как паровоз.       — Я просто поинтересовалась, и нечего так грубить, знаешь? Прекрати быть таким ежом, — буркнула школьница, переключив внимание на чашку чая.       День не самый пасмурный, но из-за облаков казалось, что уже часов восемь или девять вечера. Новостей от Рейгена или Сэридзавы тоже не было — нагнетает, но звонить пока не стоит, ведь они могли быть заняты именно сейчас.       — Это была моя дочь.       Эта фраза прорезала тишину офиса, как ножом по талому маслу. Сначала Хиёри не поняла этого, подумала, что ей показалось — посмотрев на Экубо, она наткнулась на немигающий мрачный взгляд. В сочетании с вечным оскалом (скорее примечательная деталь Экубо, чем физиологическая особенность) это смотрелось совсем уж жутко, только сейчас его улыбка не казалась доброй или хотя бы ехидной — он словно прижигал длинную рану на груди без наркоза и с помощью сигареты.       — Значит, ты всё же был человеком?       — Да.       — А почему врал остальным?       — Им это знать необязательно, а ты меня уже конкретно подзаебала. — И правда, и неправда одновременно, хотя Экубо не мог объяснить себе, в какую же сторону склонялись чаши весов в этот раз.       Сомнительно, привилегия ли это доверие духа или же самое настоящее наказание для Комацу, но только школьница теперь снова следила за телом, захваченным Экубо.       — Ей было десять, когда я умер. Дальше я потерялся. Мы не сразу становимся духами с чётким сознанием, — с толикой горечи отозвался Экубо.       — А ты искал её потом?       Экубо покачал головой. Он уже давно потерял надежду найти её, спустя столько-то лет — почти две с половиной сотни лет прошло.       — Наверняка очень одиноко себя чувствуешь, верно? — Вопрос был задан то ли себе, то ли призраку — непонятно, но Экубо не стал зацикливаться на этом, а просто продолжил курить дальше. Неплохой способ убить время и не нервничать при этом — девчонка хоть и неплохая, но жутко любопытная и иногда слишком уж доставучая.       Экубо посмотрел на девочку снова — Комацу улыбалась, но совсем уж опечалено. Слышать о таком прошлом в принципе грустно, а от самого Экубо, который всегда и во всём показывает свою раздолбайскую и кутёжную натуру вкупе с долей коварства и хитроумия — ещё больнее. Остальным лучше не трепаться об этом, ещё лучше — надо сменить тему разговора, иначе воздух в помещении станет совсем тяжёлым.       — А почему ты всё время улыбаешься? У тебя при жизни было так или после… смерти начал так улыбаться, до ямочек?       — Не слишком ли много вопросов, а?       — Столько же, сколько у тебя игл, — сказала Хиёри, на что Экубо лишь пробубнил что-то невнятное — из-за сигареты в зубах ли, из-за нежелания отвечать на идиотские вопросы ли, — одному только Экубо и известно.